- Получишь компенсацию за ущерб здоровью. Ты у меня на службе. И... перестань хныкать. Подумаешь: отпрысков не будет. Я вот тоже не намерена размножаться.
- Не изворачивайся. Убила население огромной страны, а переводишь на личности. Не сосчитать не родившихся детей, их детей, внуков...
- Меня душит смех, солдат. Застрелив врага, ты разом ликвидируешь его потомство в будущих поколениях. Что ж не каешься, убивец? И потом... Кто тебе сказал, что Я это сделала?!
Я напомнил, что наш воздушный флот продолжал рейды в Горную страну и после официального окончания кампании.
- И не тверди о разведке. Вы сеяли заразу. И не оправдывайся,... ты все рассчитала заранее. На карте, по которой ты животом ползала и на которой я тебя трахал, отмечены места, куда крэг пришел в первую очередь.
Хозяйка отмалчивалась. Рукава метаморфа выросли в длину и охватили черными перчатками ее кисти. На кончиках пальцев выросли острые, блестящие наплывы когти, и она их задумчиво рассматривала. Скоро игра ей наскучила, и она вернула своей шкурке вид мышиного цвета комбинезона.
- Хватит, Нат... Договорились? Нервы подлечишь и забудешь свою блажь.
- Не сомневаюсь. Забуду.
Она возразила неулыбчиво:
- Не стану такого делать.
- Спасибо. С твоего разрешения, я вернусь в Эгваль.
Изобразила удивление:
- Нечего там делать! Ты справился с миссией, подождем развития событий.
- Я возвращаюсь в Эгваль насовсем. Может, помогу Авелю - что-то не владеет ситуацией мой названый отец. Кругом паника. А мне и не страшно - иммунитет. Вот так, - я встал, чтобы уйти.
Хозяйка вскочила, как чертик на пружинке, в два счета обогнула стол и встала передо мной. В отличие от Эны, она не умела злиться по настоящему, и ей приходилось себя "накручивать", разыгрывая гнев. Подозреваю, что и как женщина, в роли Хозяйки она становилась фригидной. Но вот удачно сделанная работа, свершившийся по ее замыслу план доводили ее, чуть ли не до оргазма.
- Подлый эгоист! Ты кто был? Тупой солдафон. Кто сделал тебя человеком? Вторым на Острове! Тебе мало? А я для тебя - ноль! Пустое место! Ничто! Как эта стенка! Но... я не гордая, выше других блядей себя не ставлю. Вот тебе Ригли... мало? Резвишься со своей малолеткой - я закрываю глаза и затыкаю уши - не слушать вашего воркованья! Элизу под тебя подложила. Мало?! Принимаю ее доклады, даю советы, а сама хочу ее задушить! Но терплю. ТЕБЕ ЭТОГО МАЛО?! Что б я ни делала - ты вечно недоволен, всегда против! Merdo! Andanko porko! Aspido de la termed! Не пущу! Ты клятву давал, идиот!
Да, я - дурак. А за глупость надо платить. Личное оружие при Дворе носить запрещалось, но для меня сделали небольшое исключение, позволив держать пистолет в своей квартире. Близкий друг Хозяйки, как не ублажить его гордость. Сейчас я вернусь к себе. Если Ригли у меня, то отошлю прочь под каким-нибудь предлогом. И застрелюсь.
Хозяйка смерила меня взглядом.
- Иди-иди. Шлепайся. Катись колбаской. Одним мудаком меньше станет.
И мой благородный порыв разбился об ее сарказм. Ну не доставлю я ей такого удовольствия! Дезертирую лучше. Смоюсь вместе с Ригли. Так я подумал, в то время как Хозяйка, продолжая понарошку гневаться, схватила со стола папку с великой государственной важности документами и с размаху шарахнула меня ею по башке.
Никогда всерьез я не дрался с Хозяйкой. Наша первая встреча, когда я остался жив только по ее милости, подтвердила неравенство сил и в зачет не шла. А в шутку, в нашем спортзале - она тоже меня всегда обставляла. И в нынешнем своем состоянии, едва с госпитальной койки, я не замышлял глупостей. Облаченная в метаморф, Хозяйка буквально могла разорвать меня на части. "Форс-режим", твою дивизию...
И ее экспрессивный жест не был нацелен на причинение мне серьезной травмы. Так, выражение досады. Женская игра, но приведшая к нежданной беде. С внезапным раздражением (да сколько же терпеть сумасшедшие выходки?) я перехватил ее запястье, сделал подсечку... С воплем Хозяйка рухнула на колени, я продолжал выкручивать ей руку, забыв о жалости. Еще немного и хрустнет локтевая кость. А Эна ничегошеньки не могла сделать! Чудесный метаморф повиновался исключительно ее волевым, мысленным усилиям, так сообразил я по внезапному наитию. И его несчастная обладательница не могла сейчас думать ни о чем, кроме боли в вывернутой руке.
- Сбрось метаморф, - прохрипел я ей в ухо.
- Ы-ы-о-о-о-о!..
Она уже теряла сознание, когда метаморф заструился и сполз с ее тела, я с отвращением отшвырнул его подальше, а он, мягкий, теплый, невесомый, все норовил обвить мою руку. Легкое нажатие пальцами на сонную артерию и голая Эна уткнулась физиономией в блестящий паркет. Чуть дольше - и я бы ее убил. Не знаю, что меня удержало. Может, сидело глубоко подозрение: не на такой ли исход рассчитывал хитроумный Авель? Или Эна сама внушила мне мысль о том, что ее следует пощадить?
Я скрутил ей руки за спиной в локтях шнурком от шторы, отнес в спальню и уложил ничком на постель. Обрывками простыни притянул ступни согнутых в коленях ног к запястьям, связав покрепче. Теперь Эна оказалась совершенно беспомощна. Никто и никогда, уверен, не обращался с Хозяйкой так бесцеремонно. В довершение я скатал из наволочки кляп и заткнул ей рот, завязав концы на затылке. Эна уже пришла в себя и силилась поднять голову. Глаза ее потемнели от боли и злобы.
А я упал на диванчик, в глазах мельтешили цветные круги. Отдышался, сказал ей последние слова.
- Ухожу... Верно сказала: я - солдат. Но не убийца и стреляю только во врага. А ты разишь, не глядя, без разбору. Вообразила себя Богом? Бред. "Великий чистильщик?" "Святая Наоми?" Образы несовместные - выбери что-то одно.
Хозяйка смотрела на меня, тихо смаргивая. О чем думала? Не знаю до сих пор.
- К тебе не входят без зова, значит, до вечера не хватятся. Лежи смирно. Руки-ноги затекут - не беда, а сверзишься с кровати - можешь покалечиться. Прощай.
Я встал и обмер, глядя на безмолвно стоящую в дверях спальни Ригли. Когда она вошла? Чему из всего происшедшего стала свидетелем? Она поднесла руку к горлу, прошептала:
- Что ты делаешь, Нат?
- Ничего. Ты будешь слушаться, Ригли, и сделаешь так, как я скажу.
Она кивнула.
- Мы с тобой уезжаем отсюда. Навсегда.
Ригли не возражала. А я решил (семь бед, один ответ), напоследок порыться в книжном шкафу напротив кровати. Ничего особенного. Книги по истории Мира, справочники, календарь на новый астрономический период с традиционной разбивкой на житейские лета по триста пятнадцать дней. Толстая кожаная папка - уже интересно...
Это оказались рисунки Эны. Ее твердая рука водила пером, изображая сцены пыток и казней, какие рождало ее воспаленное воображение. Оттого, что Эна была художником талантливым, картинки выглядели еще жутче. Плотный лист кремовой бумаги спланировал на пол,... и я услышал, как судорожно вздохнула Ригли. Автопортрет Эны. Разметавшиеся в беспорядке волосы, слезы текут из-под смеженных век, разинутый рот... Она изобразила себя повешенной! Подпись гласила: "Предательница, мятежница, самозванка". Вот до чего дошло ее само-отождествление с легендарной неудачницей. Но были и границы этому сумасшествию. Ни у кого и никогда не поворачивался язык назвать вслух Хозяйку: "Наоми" - священное имя употреблялось только на письме, в хвалебных одах и песнях. Еще - Хозяйка визировала им свои приказы и декреты Госсовета.
Я притворил дверцу шкафа, оглянулся на Эну. Глаза закрыты, но дышит ровно.
- Идем, Ригли...
Девочка моя держалась стойко, но когда мы вышли в рабочий кабинет Хозяйки, ей стало нехорошо. Оперлась двумя руками о крышку стола, чтобы не упасть, задышала тяжело. Я подхватил ее подмышки.
- Сейчас, Нат, - простонала она, - Сейчас...
Я усадил ее в кресло Хозяйки, а сам решил не терять времени даром. Вот он, телефон - под рукой. То, что звонок мой будет из покоев Хозяйки, только придаст ему убедительности. Снял трубку.
