Быстро войдя в вотчину молодых архитекторов, я заметил живое движение рядом со столиком. Человек, стоявший у него, был, несомненно, Гриша, развязный малый, удачно завершивший в этом сезоне процесс получения первоначальных знаний и неспешно пытающийся продолжить его в более требовательном молодежном заведении за папины деньги. Лицо его на этот раз не несло легкого оттенка вечной тупости, свойственного ему, наоборот, оно было приветливо и, я сказал бы, даже дружественно располагало к себе. Я давно решил для себя, что для подобных выражений лица очень удачно подходит определение, придуманное руководителем корпорации по производству известных компьютерных программ. Руководитель очень гордился этим определением и, мне кажется, как всегда выгодно использовал его в своих коммерческих целях. И теперь, взглянув на Гришу, я сразу увидел у него на лице тот самый "легкий в использовании дружественный интерфейс". Гриша что-то аппетитно ел, подойдя поближе, я увидел, что в коробке, замеченной мною на улице, находился всего лишь торт, по виду очень похожий на "птичье молоко"
"Съешь тортик", -- сказал он ехидно, протягивая мне кусочек с шоколадной корочкой. Я взял его с большой охотой, процесс опустошения бутылок давно требовал хоть какой-то закуски. Вкус его действительно был похож на вкус "птичьего молока", известного мне еще со времен посещения в детстве магазина вместе с мамой, но он показался мне странно горьковатым. Горечь эта, однако, была не то что бы неуместна или исказила мое лицо в гримасе удивления, она скорее притягивала к себе. Ехидная улыбка Гриши и его несколько потусторонний взгляд, который как будто проникал сквозь меня, сосредоточившись на бескрайней глубине окружающего нас космоса, вносили некоторую тень сомнения в правильность моих действий, но, сомневаясь, я, тем не менее, стремительно доел и второй кусок. В том была обычная для меня геройская сущность естествоиспытателя. Тут я услышал неадекватно веселый смех за спиной.
-- Ну как, вкусно? -- вкрадчиво спросил меня злорадно улыбающийся Кирилл, один из местных архитекторов. -- Это же Гришье молоко!
-- Молоко, -- подумал я. -- Действительно, чем-то это все похоже на молоко... -- моя мысль оказалась прерванной совершенно диким хохотом Гриши, который, держась руками за столик, просто согнулся в нахлынувшем на него приступе смеха. Некоторое смущение, настигшее меня, заставило сосредоточить взор на картонной коробке, в которой лежал торт. Сбоку, мелкими зелеными буквами было написано "КОНДИТЕРСКАЯ ФАБРИКА пос. БЕРРОУЗКИ". А рядом плохо пропечатанной зеленой типографской краской красовалась зубчатая распальцовка листа известного конопляного растения. От неожиданности я схватил третий кусок и, поглядев на него, обнаружил странный светло-бежевый оттенок начинки...
-- Да брось ты это, слышишь. Ты же знаешь, сладкое портит зубы. Попробуй лучше вот что, -- услышал я знакомый голос и, оторвав глаза от потрясающего своим вкусом и цветовой гаммой куска торта, увидел перед собой неизвестно откуда взявшегося Дмитрия Михайловича. Дима был известным адвокатом, он вел несколько серьезных дел, связанных, насколько мне известно, с нелегальным использованием клички какой-то пятнистой коровы в названии детских конфет, его появление в такую минуту было радостным для меня спасением. Он протягивал мне длинную пластмассовую бутылку, завинченную сверху синей пластмассовой пробкой и заполненную едким густым дымом, при этом большой палец его руки прикрывал маленькое отверстие внизу этой бутылки. В его намерения входило, как я понимал, угостить меня именно этим дымом, и, вдохнув большую его порцию через то самое нижнее отверстие, я отдал комуто бутылку и вынужденно задержал дыхание. Во всяком случае, весь мой предыдущий опыт пользования подобным дымом убеждал меня, что нужно поступать именно так. В этот момент я узрел громадного паука в дальнем углу комнаты, взгляд мой сосредоточился на этом медленно шевелящемся насекомом, помогая еще немного задержать дыхание и при этом не раскашляться. Когда, выпустив достаточно крупное, расползающееся во все стороны сизое облако, я поднял глаза, дабы поделиться с Дмитрием Михайловичем своими впечатлениями об этом дыме, а заодно и о нагло ведущем себя курсе доллара, я обнаружил, что Димы нет. То есть он как бы и не стоял только что передо мной ногами на полу, как это делают все, видимо, угощая меня дымом, он парил в воздухе и затем столь же легко исчез из комнаты, как и возник там.
-- Кризис, -- подумал я, продолжая оглядывать комнату. -Настоящий кризис...
Облако дыма постепенно рассеялось, я увидел силуэты веселых людей, столпившихся посреди тускло освещенного электричеством помещения и заправляющих через отверстие уже пустую бутылку новой порцией дыма с помощью специально устроенной сигареты. Их лица показались мне вдруг приятно развязными, я невольно улыбнулся, сделав это столь широко, что улыбка стала похожа на некую примирительную усмешку. Но тут из дыма вынырнуло измазанное бежевым кремом чудесное лицо Гриши, и, забыв про все тонкости этикета, которые иногда все же казались мне важной составляющей общения, и, указывая на него пальцем, я дико расхохотался.
Между тем движение, происходившее в комнате, усиливалось. Тусклый свет двух ламп, освещавших заднюю стену, и длинные невесомые ленты сизого дыма, постепенно исчезающие в пространстве, сопровождались громким звуковым оформлением в виде барабанного стука топающих по деревянному полу ног и ужасным шумом, который производил юным мальчишеским голосом динамик магнитофона:
-- Крошка моя, я по тебе скучаю...
Этот текст, ни лишенный той легкой пошлости, которая сопутствовала почти всем кассетам, в беспорядке разбросанным вокруг магнитофона, выныривал из потока достаточно ритмичных звуков синтезаторной музыки. Непонятно было лишь то, какой из этих современных акустических ингредиентов основательнее приводил в экстаз прыгающих в низко висящих облаках дыма людей. Впрочем, их танцы постоянно перемежались с заглатыванием очередных порций различного пива из бутылок, вдоволь присутствующих в расставленных на полу полиэтиленовых ящиках и употреблением новых порций дыма из уже известного сосуда. Надо сказать, что эта пластмассовая емкость, нежные и затянутые поцелуи с которой не прекращались ни на минуту, сплачивала людей не меньше, нежели чувства, естественные и привычные. Особо радостно вел себя один молодой человек по имени Костя, его наиболее счастливые, блестящие от кайфа глаза постоянно попадались мне на виду. Размашистыми жестами он призывал меня принять участие в этом бесподобном танце и, если не считать Гриши, который продолжал захлебываться в своем истеричном хохоте, то я был единственным, кто еще отказывался это сделать. Я с улыбкой посмотрел на Костю, представляя себе, как глупо выглядели бы сейчас мои конвульсивные движения руками и головой, но подал ему знак, означающий мою признательность за вклад, внесенный Костей в организацию этого пиршества. Дело в том, что он, будучи человеком вполне самостоятельным, занимал весьма высокую должность в какой-то фирме, чья специализация простиралась достаточно широко: тут было и проектирование заборов с воротами, украшавших затем своей чугунной неприступностью громадные дачные особняки, и изготовление могильных оград, скрашивающих в дальнейшем скромные участки, где упокоились останки хозяев тех особняков. Короче, работа Кости была кипучей и разнообразной. И гордо приносимые им ежемесячные хрустящие зеленые пачки он тратил весьма бескорыстно и мужественно: наши праздники на берегу обретали очевидную повторяемость, свойственную, например, регулярно выходящим газетам.
-- Что, что еще произошло, сколько времени прошло... -- не унимался магнитофонный юноша. В этот момент раздался еле различимый в грохоте музыки скромный стук в дверь, и на пороге дымящейся комнаты появилась Лариса.
Ее тело было неповторимо. Этот бесподобный шоколадный загар, эти руки с тонкими изящными пальцами, эти знакомые волосы, выкрашенные в пастельные тона увядшей луговой травы, очаровательная и полная наивности невинная улыбка, обнажающая сверкающие "Блендамедовой" белизной зубы и длинная тонкая сигаретка, филигранно увенчивающая всю конструкцию. Бог мой, находясь на институтской практике, она еще и увлеклась спортом, -рукой она держала полиэтиленовую сумочку, основным содержанием которой, был, по-видимому, волейбольный мяч.
