Господь выше Храма, Он ничем не ограничен, однако неограниченность проявляется на земле в ограниченном: Он выше Храма, но при этом Он в самом Храме. Для всех живших в те времена, когда Храм стоял на горе Мория, пребывание Славы Всевышнего в Храме не было вопросом веры; это было простое знание, очевидный факт, столь же очевидный, как пребывание в небесах солнца и луны.
"Храм - это свидетельство перед всем миром того, что Бог пребывает среди евреев" (Шабат 22Б). "Десять чудес были явлены нашим предкам в Храме: не было выкидыша у женщин из-за запаха жертвенного мяса; никогда не гнило жертвенное мясо; не было мух в месте забоя животных; ни разу не было поллюции у Первосвященника в Йом Кипур; дожди не гасили огонь на жертвеннике; ветер не отклонял столб дыма; ни разу не было так, чтобы сноп, жертвенные хлеба и приносимый на стол хлеб оказались непригодными; стоять было тесно, а падать ниц - просторно; ни разу не укусила змея и не ужалил скорпион в Иерусалиме; ни разу не сказал человек: "Мне не хватает денег, чтобы остаться ночевать в Иерусалиме" (Авот 5:7). Чудеса являются следствием того, что Храм есть "послание" не этого мира в этом мире. Все десять чудес свидетельствуют о том, что Всевышний пребывает среди народа Израиля.
Устройство Храма и все, что в нем находилось, было призвано освятить светом Торы все стороны жизни. В Святая Святых Храма находился Ковчег Завета, а в нем - скрижали с высеченными Десятью Заповедями и свиток Торы. Святая Святых - это центр Храма. Там, где у других народов мира находился идол, у евреев лежала Книга. От нее исходит вся святость. Если бы не Тора, не было бы Храма, не было бы жертв, не было бы смысла в существовании еврейского народа. Всякий еврей, где бы он ни находился, во время молитвы поворачивается лицом к Святая Святых, к Торе.
Внутри здания Храма, в зале перед Святая Святых с северной стороны, помещался стол, на котором каждую Субботу меняли двенадцать специальных хлебов. "Хотел Святой, Благословен Он, чтобы пропитание всего мира получало благословение от Храма, и потому заповедал поставить в нем стол для хлебного жертвоприношения" (Мальбим).
Там же, перед Святая Святых с южной стороны, стоял храмовый светильник - Менора. Если Ковчег Завета символизирует Божественную мудрость, которая открывается через пророков, то Менора соответствует мудрости сердца, способности человека откликнуться на призыв Бога.
Окна Храма были узкими со стороны зала и расширялись кнаружи. Общий символ: человеческий разум, освященный мудростью Торы, должен освещать мир.
Перед Святая Святых был установлен также золотой жертвенник для воскурений. Запах воскурений распространялся по всему помещению Храма, возносился вверх и приносил оттуда благословения.
Во дворе Храма находился главный жертвенник, на котором и совершались все жертвоприношения1).
Тора детально описывает, каким должен быть переносной Храм. По этому образцу был устроен Иерусалимский Храм. Каждый элемент Храма несет в себе высочайшую символику, но при этом всегда надо помнить, что Храм со всеми своими элементами - не символ, а реальность. Храм призван не только направить мысли человека к святости, но и "внести" благословение во все сферы жизни человека. Всякая деталь храмовой службы также имеет свое символическое значение, но сама эта служба - не символ, а именно служба Всевышнему и потому много выше любого символа.
2.4.4. Жертвоприношения
В русском и европейских языках слова "жертва", "жертвовать" четко ассоциируются с уничтожением или потерей чего-то дорогого. Отсюда обороты вроде "жертва катастрофы", "я пожертвовала всем ради него..." и т.п. В последнем примере имеется в виду, что человек отдает то, что у него есть, ради какой-то цели. В языке иврит слово корбан ("жертва") означает буквально "то, что приближает". Т.е. в еврейской традиции, которая закреплена в языке, жертвоприношение - это средство приблизиться к Всевышнему, установить с Ним близость.
Нет смысла приносить жертву Богу как Властелину мира, Судье, Который решает, чему быть в этом мире, а чему не быть. Ведь в таком случае жертва призвана как бы заместить собой человека, "уговорить" Всевышнего удовлетвориться жизнью жертвенного животного как символической заменой наказания человека. Такая постановка вопроса была бы оправдана только в том случае, если бы Всевышний получал удовлетворение, умерщвляя человека. Но Господь не желает смерти преступника: "Разве Я хочу смерти нечестивого, говорит Господь Бог, - а не того, чтобы отвратился он от своих путей и был жив?" (Иехезкель 18:23).
В языческом мире существовала идея умиротворения божества путем пожертвования ему части своего добра или близких. Например, финикийцы приносили одного из своих детей в жертву богу судьбы Молоху, считая, что в уплату за это он дарует счастье оставшимся детям. В еврейской традиции мы нигде не встречаем жертвоприношения, осуществляемые с подобной целью. Никогда жертвенное животное не символизирует замену осужденного человека. Никогда в еврейском мире не рождалась мысль о том, что с Богом надо поделиться нажитым добром.
Еврейская традиция неизменно помещала проблему жертвоприношений в контекст личной связи человека с Богом или в контекст связи Бога с избранным Им народом (жертвоприношения от имени всего народа) либо со всеми народами мира (жертвоприношения в праздник Суккот). Всегда в этих случаях говорилось о восстановлении или обновлении связи со Всевышним. Жертвоприношение - всегда обновление: подобно тому, как вода смывает грязь с тела человека, так жертвенное животное уносит с собой то, что уже "умерло" в человеке и больше не пригодно для службы Всевышнему. Добровольное пожертвование призвано также декларировать, что человек достоин данного ему благословения и использует его ради службы Всевышнему.
Ежедневно в начале и конце светового дня в Храме совершались жертвоприношения от имени всего общества. Кроме того, дополнительные жертвы того же ранга приносились в Праздники, Субботы и в начале каждого месяца. Деньги для них должны были жертвовать все евреи: раз в году по полшекеля каждый. "Бедный не меньше, богатый не больше" (Исход 30:15) - все поровну. Никто не имеет права участвовать в общественном жертвоприношении в большей степени, чем другой, - в этой заповеди Торы выражается полное равенство всех евреев, абсолютная идентичность их обязанностей перед Всевышним. Давая заповедь о половине шекеля, Святой, Благословен Он, сказал: "Должны приносить для выкупа за души" (там же). Возникает естественный вопрос: разве может человек выкупить свою душу? "Не выкупить брата за деньги, не дать Богу выкупа за себя" (Псалмы 49:8) Да к тому же за такую маленькую сумму, - ведь сказано: "Все, что есть у человека, он отдаст за свою душу" (Иов 2:4)? Мидраш сообщает: когда Моисей задал этот вопрос Богу, Бог вытащил из-под Престола Славы огненную монету и сказал: "Вот такую дайте" (Бамидбар Раба 12). Каждая еврейская душа неразрывно связана с Престолом Славы. По сути, Престол Славы - это место соединения всех еврейских душ в единое целое. Жертвы, приносимые от имени всех душ народа Израиля, поднимаются к Всевышнему и выкупают каждого в отдельности.
Кроме жертв от имени всей общины Израиля, в Храме совершались жертвоприношения и от имени частного лица. Человек, по ошибке преступивший запрет, был обязан принести жертву хатат. Слово хатат происходит от глагола лэхатэ, который в современном языке приобрел значение "стерилизовать", в старом же означал "очищать от греха". При невыполнении положенного человек приносил жертву, называемую ола (от глагола "подниматься"). Названа она так по двум причинам. С одной стороны, эта жертва целиком сжигалась на жертвеннике и, значит, целиком "возносилась" к Всевышему. С другой - ее приносил человек, желавший "возвыситься", т.е. вознестись к святости.
2.4.5. Храм и искупление грехов
"Семь вещей были созданы еще до сотворения мира: Тора, раскаяние, ... Храм..." (Недарим, 39б). Имеется в виду, что эти явления, хотя и существуют в нашем мире, ему не свойственны и, строго говоря, не должны были бы в нем существовать. Человек, который состоит из материального тела и нематериальной души, связывает духовные миры с земным. Тело человека, будучи совер-шенно материальным, полностью подчинено законам природы. В этом смысле никакой поступок человека не может быть грехом. Камень, падая с десятого этажа на голову проходящего внизу человека, не совершает греха, он просто подчиняется физическим законам. Если бы материалисты, не дай Бог, были правы, то следовало бы считать безгрешным человека, проломившего голову ближнему своему, - с его стороны это была бы просто победа в борьбе за существование (в "равнодушном" материальном мире). Понятие греха появляется лишь тогда, когда поступок человека противоречит законам нематериального мира, законам, данным Всевышним в Его Торе. Грех - это победа материи над духом.
