Ты уж извини, что половину камней пришлось

высыпать.

Спасибо, хоть что-то оставил,--улыбнулся

Бэл.

В базовом лагере были обеспокоены заторможенным поведением Чепчева. Но преодолев апатию (к счастью, она оказалась не горняшкой), он постепенно разошелся и за несколько веревок до конца пути догнал Эрика Ильинского. В лагерь IV на высоте 8250 они поднялись одновременно, но поздновато--где-то после девяти часов вечера.

(Овчинников замечает на полях, что "этог темп движения привел к разрыву" между двойками Валиев--Хрищатый и Ильинский--Чепчев. И разрыв этот возник, по-видимому, "по причине различной утомляемости... И в условиях той штормовой ночи вряд ли они смогли бы достигнуть вершины. Ведь первая (Валиев--Хрищатый) двойка это сделала на пределе возможности". Но об этом наш рассказ еще впереди.)

К этому времени первые четыре восходителя и с ними Иванов спустились в первый лагерь на ледник. По дороге они заглянули во второй лагерь, где Хомутов с Мишей Туркевичем сварили им рис с луком и салом.

Потом продолжили мучительный для Эдика путь вниз. Теперь, правда, ему было чуть полегче, но руки не давали покоя. Балыбердин, который к концу

спуска в лагерь I устал опять так, что еле шел, в довершение ко всему провалился в небольшую трещину, но рюкзак заклинил и удержал его. Все обошлось удачно, и скоро он ввалился в просторную палатку "Зима" со словами:

-- Мужики, как же я люблю этот лагерь!

А там уже давно (он быстро слетел) колдует над ужином Миша Туркевич, и Иванов присутствует при этом. В темноте в палатку входят Мысловский с Бершовым. Сколько такта, сколько обаяния и терпения в этом альпинисте! Он благороден и в делах и в словах. В рассказах о восхождении и о спуске он ни разу не посетовал на чью-то неловкость или медлительность, обходился без допускающих двойное толкование намеков. Он только подчеркивал, как трудно было спускаться ребятам, и особенно Эдику, как они стойко и терпеливо преодолевали трудно

>>

СТИ.

Скоро они уютно пили чай, долив туда для согрева по капле спирта. Предстояла дорога по ледопаду. Нужны были силы для перехода в базовый лагерь. На этом пути Володе Балыбердину предстояло последнее испытание. Все шли в кошках--по ледопаду иначе не пройдешь,--и только он один "необутый". Свои кошки он отдал напарнику по двойке Эдику Мысловскому.

Их борьба родила удивительное восхождение и1* преодоление... Стремление доказать себя другому заставляло действовать за пределами, допустимыми для жизни человека. Они выжили и, взойдя, сошли потому, что не сошли со своих позиций. Они шли на Гору, один лидером, другой--рядовым. Лидер остался на своих позициях, а из рядового выросла поразительной силы личность... И теперь, когда они сойдут с Горы, уже не будет двойки, потому что не может быть в связке двух лидеров.

Уют царил и во втором лагере, где Ефимов задержался в гостях у Хомутова, Пучкова и Голодо-ва. И здесь пили чай, и здесь накапали в кружки с чаем за восхождение шестерых и за завтрашний день.

7 мая. Валиев и Хрищатый ранним утром покинули палатку пятого лагеря и отправились на восхождение.

Еще в Непале и потом в Москве в разговорах с ребятами, участвовавшими в этом событии, и с; людьми, которые были не сторонними наблюдателями, я пытался выяснить, можно ли хоть в малости упрекнуть Валиева и Хрищатого за то, что они, не дождавшись своего тренера Ильинского и напарника его Чепчева, отправились на восхождение.

Внешне все напоминало погоню Ильинского сна-чала за тремя своими товарищами, а в финальном выходе--за двойкой Казбека и Валерия. Он шел буквально по следам. Стоило передовой связке освободить лагерь, как тут же в нем появлялись Ильинский и Чепчев...

Думаю, не случись "пожарный" спуск первых двух двоек в лагерь III, команда Ильинского благополучно воссоединилась и пошла бы выше вчетвером. Но тут вмешалась судьба. Помните, первый

68

сеанс связи после возвращения четверых в лагерь V? Бершов через Ильинского передал, что всем надо освободить третий (воссоединительный) лагерь для спускавшихся с Горы... И все!

Прогноз погоды был удручающим. Максимум непогоды обещали на 8--9 мая. Каждый последующий день был хуже предыдущего. Валиев с Хрищатым были в отличной форме и теперь в пятом лагере для них уже не было вопроса--идти или ждать? Расходовать кислород и силы на пустую дневку на высоте 8500 было просто бессмысленно. Но кроме здравого смысла были еще Ильинский и Чепчев.

Погода становилась хуже... Сегодня 7 мая еще можно попытаться, а завтра? День промедления на Эвересте... Мы уже говорили об этом. К тому же Ильинский с Чепчевым смогут завтра, если будет нормальная погода, сходить двойкой... Да они так договорились ведь...

Они вышли из палатки утром в ураганный ветер. Хрищатый шел без кислорода. Пока они шли две Веревки до Западного гребня, было холодно, но терпимо. Едва они вышли на гребень, на них обрушился шквал. Дышать было невозможно. Ветер грозил сбросить их с гребня. Все тепло, накопленное за ночь, моментально улетучилось.

Потом они рассказывали, как Хрищатый вышел на гребень и остановился.

Ну что, мужик, хорош?--спросил Валиев.

Нет, не фонтан!

Они даже не могли определить, с какой стороны ветер...

-- Вот если посмотреть на голову Иванова,-

рассказывал Хрищатый,--примерно такими завихре

ниями воздушные потоки метались по Эвересту.

Резкими порывами и все время... Если бы они ушли еще на пару веревок, то, вероятно, уже не смогли бы вернуться. Их качало, срывало ветром, для которого определение . "ледяной"--великая лесть. Потом начали отказывать руки... Хрищатый пошел без кислорода; надеясь на хорошую погоду, он провел бескислородную ночь спокойно и даже видел хорошие сны...

Ввалившись в палатку, они сообщили базе, что вернулись, и легли в спальные мешки, договорившись с Таммом, что повторят попытку в любое время суток, как только стихнет ветер. А ветер не стихал.

В это время из лагеря IV в лагерь V, где в ожидании погоды лежали Валиев и Хрищатый, двинулись Ильинский с Чепчевым. Казалось, скверная погода, посочувствовав Эрику и задержав Казбека и Валерия, сделает возможным хотя бы формальное объединение всей четверки. Впрочем, почему формальное. Если погода будет свирепствовать до следующего утра, то...

Но к середине дня ветер убавился до уровня "просто штормового"--восемьдесят узлов. Эверест осветило солнце. И они решили: идти. Ильинский с Чепчевым были в часе пути от лагеря V, когда Валиев и Хрищатый, на этот раз с кислородом, решились на вторую попытку.

-- Это было вынужденно,--скажет потом Хри

щатый,-- потому что погода намекала нам: то ли вы

пойдете, то ли нет... Мы решили брать вожжи в свои руки и долбить как получится. Ну что ж... Продолговато, конечно, было, но терпимо.

Не успел простыть на диком морозе след ушедшей двойки, как в палатку на 8500 вошли Ильинский и Чепчев. "Полоса воды" сузилась настолько, что казалось возможным проложить трап: меньше часа разделяло их. Правда, Ильинский и Чепчев после перехода из лагеря IV должны были отдыхать до утра, готовясь к своей попытке, но они в азарте не думали об этом.

Можно нам выйти вслед за ними?--спросил.

Ильинский. Тамм, совершенно естественно, отка

зал.--Тогда мы выйдем с утра пораньше.

Подождите возвращения, выход обговорим

завтра утром,--ответила база.

Это было законно. Как можно было планировать завтрашний день, когда перед глазами Тамма был обмороженный Эдик Мысловский, вместе с Балы-бердиным, Туркевичем и Бершовым вернувшийся в базовый лагерь?..

Возвращение стало большим праздником. Все постоянное население и все гости с нетерпением ожидали восходителей. Никогда раньше не было-- и, вероятно, никогда больше в жизни у них не будет--таких побед. Это был великий момент награды за труд тяжелый и рискованный, за волю, за мужество, за терпение и страдания. Это был Момент! И он приближался.