ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- Входи. Раз другие входят, значит, можно и тебе.
В нескольких сотнях шагов от мышиного дома на шоссе находилось узкое длинное здание, которое жившие здесь в дни войны люди использовали как гимнастический зал и молельню. Теперь, в 1953 году, местный помещик сэр Джон Энью превратил его в хранилище семян, и в нем обитала благоденствующая колония мирно живущих мышей. Мне требовались мыши, и сэр Джон, по словам его управляющего, с удовольствием соглашался уделить мне толику своих.
Эти мыши по большей части жили в маленьких помещениях за центральным залом. Крыша там текла, и для хранения зерна такие каморки не годились, а потому в них постепенно скопился всякий сельскохозяйственный хлам дренажные трубы, ящики и другие предметы, обеспечивающие мышам идеальное жилье. С этих баз мыши совершали налеты на семенное зерно в центральном зале и, не встречая сопротивления противника, до чрезвычайности осмелели. В сумерках здание наполнялось шорохами, царапаньем, похрустыванием, и в полутьме я различал, как они шмыгают в пыли на помосте в глубине зала.
Затем я расставил в этом зале лонгвортовские ловушки для мелких млекопитающих и за несколько дней поймал 44 взрослые мыши, которых временно поместил в большую выгородку, полную убежищ и корма. Однако интересовали меня не те мыши, которых я изловил в зале, а те, которых я не поймал и, по-видимому, не имел ни малейших шансов поймать.
Расставив ловушки, я некоторое время неподвижно сидел неподалеку и наблюдал. Вот так я и увидел первую из мышей, остерегающихся ловушек. Она не остерегалась, когда обследовала окрестности ловушки, и спокойно сидела на ней, но вот внутрь заходить не желала. Местный мыши никогда не сталкивались с ловушками, и большинство без колебаний забиралось внутрь, исследуя, что там и как, однако некоторые по три ночи обнюхивали ловушку, а внутрь не входили. Они-то и натолкнули меня на мысль поставить эксперименты, которым посвящена данная глава. Но сначала необходимо объяснить, почему меня так заинтересовала эта неведомая мышь, не пожелавшая войти в ловушку.
Одна из главных трудностей, с которой сталкиваются экологи, изучающие животных, и особенно те, кто занимается вредителями, - это учет животных.
На практике редко удается сосчитать всех особей данной популяции и приходится полагаться на относительные оценки. Оценки численности мелких млекопитающих обычно производятся с помощью метода "поимка - повторная поимка". С этой целью зверьков ловят живыми, метят и выпускают. Затем производится второй отлов. Численность популяции определяется отношением меченых и немеченых зверьков во втором отлове.
Если х обозначает неизвестную (искомую) численность популяции, А число особей, пойманных при первом отлове (все меченые), а В - число особей, пойманных при втором отлове (в котором а обозначает число меченых животных), то, следовательно:
х = АВ/а
Многим специалистам по млекопитающим эта формула кажется протертой до дыр, но она по-прежнему служит очень удобной исходной точкой для ряда сложных и опосредованных вычислений.
Всякая оценка предполагает определенные предпосылки. Такое определение числа особей в популяции опирается на то, что вероятность поимки одинакова для всех особей. Давно признано, что эффективность ловушек зависит от распределения и числа как самих ловушек, так и изучаемых животных; существует несколько интересных работ о том, как именно следует делать поправки на такого рода факторы (см., в частности, Хейнс, 1949, и Стикел, 1946).
На результатах, кроме того, может сказаться прежний опыт знакомства с ловушкой, особенно когда пребывание в ней было неприятным и надолго запоминающимся событием. И если повторный отлов провести до того, как воспоминания о первом отлове изгладятся, оценка численности популяции может получиться завышенной, поскольку a окажется слишком маленьким. Если же, наоборот, вкусный и изобильный корм так понравился животным, что пребывание в ловушке показалось им очень приятным, при повторном отлове они пойдут в нее охотно и тем самым занизят численность популяции.
Поимка мышей в ловушки типа лонгвортовских принципиально отличается от поимки их в захлопывающиеся мышеловки. В последнем случае мышь попадается либо потому, что она пробегает по мышеловке, поставленной на знакомой дорожке, либо потому, что начинает грызть приманку. Но в лонгвортовские ловушки они попадаются благодаря присущему им стремлению к исследованиям, благодаря любопытству. Спрашивать, почему мышь входит в такую ловушку, - то же самое, что спрашивать, почему курица перебегает шоссе. Люди, сталкиваясь с незнакомыми им предметами, ведут себя точно так же: открывают незнакомые гардеробы, берут в руки незнакомые вещицы, задают вопросы о незнакомых людях. Животному, для того чтобы выжить, надо знать среду своего обитания, а для мышей особенно важны всякие отверстия.
Фактор изменчивости в потребности исследовать, выражающийся в наклонности отдельных особей входить в ловушки, изучался очень мало. Бюро впервые изучало его на Rattus norvegicus, и для этого была изобретена методика, получившая название "предварительного приманивания". Предварительное приманивание проводилось с помощью приманки, положенной в открытые ловушки с неснятым предохранителем, - это позволяло наиболее пугливым зверькам преодолеть боязнь. Мыши же на складе сэра Джона встревожили меня потому, что среди них оказались такие особи, у которых боязнь со временем не проходила. Я собирался применить метод "поимка повторная поимка" для определения численности мышей на некоторых складах, и мне не понравилось, что находятся такие мыши, которые не желают принять в этом участие.
* * *
Новое жилище 44 мышей (24 самцов и 20 самок) представляло собой круглую выгородку шести метров в поперечнике, сделанную из листов дюралюминия, которые позже были использованы для сооружения квадратных выгородок, предназначавшихся для размножения. В этой выгородке имелось четырнадцать деревянных ящиков для гнезд, небольшие кормушки со смесью овса и пшеницы, расставленные по периметру, и поилка в центре. По полу было разбросано сено для гнезд, и вскоре мыши вполне там освоились: несколько самцов защищали свои участки, а остальные сгрудились вместе. Спустя несколько недель я начал серию ночных отловов с промежутком между ними в две недели.
Поскольку все эти мыши были пойманы с помощью лонгвортовских ловушек, можно было ожидать, что все они снова в них войдут. Если при каждом отлове они будут попадаться почти все, я ничего не узнаю об изменчивости в поведении по отношению к ловушкам. Для того чтобы показать статистически достоверные различия, мыши должны были иметь возможность рассортироваться по разным категориям. Методика отлова была следующей: в течение ночи ловушки проверялись каждые три часа и спущенные помечались цветными мелками. Идея заключалась в том, что мыши, тяготеющие к ловушкам, будут попадаться в них раньше мышей, опасающихся их.
Результаты семи отловов нельзя назвать эффектными, но они все же были интересными. В течение пяти лет эти цифры не привлекали внимания статистиков, но даже мне было достаточно взглянуть на карточки, чтобы увидеть, что у некоторых мышей значительно преобладала пометка "А", показывавшая, что они постоянно попадались в ловушку между 18 и 21 часами, а у других был избыток "В", "Г" или прочерков, что означало, что они попадались уже под утро или не попадались вовсе. Когда в 1958 году Джон Джефферс из Лесного управления проанализировал результаты этих и других отловов, он следующим образом подвел итоги эксперимента:
"Если учитывать колебания в количестве ловушек, то в поведении мышей по отношению к ловушкам на протяжении всей серии не происходило никакого изменения, и вероятность того, что отдельная мышь избежит поимки, оставалась поразительно постоянной... Если исходить из гипотезы, что вероятность поимки отдельной мыши оставалась на протяжении каждого отлова постоянной, то значительного отклонения от ожидаемого числа поимок не наблюдалось. Существенных различий в пропорции числа самцов и самок, пойманных в семи отловах, также не наблюдалось, и ничто не указывает на существование большей склонности ловиться у самцов или у самок. Однако между отдельными особями и того и другого пола наблюдались статистически достоверные различия в этой склонности: некоторые мыши попадались почти при каждом отлове, а меньшее число их попадало в ловушки только раз или два, причем мыши, тяготеющие к ловушкам, оказывались пойманными преимущественно при первом или втором осмотре, тогда как опасающиеся ловушек - при третьем или четвертом".
