Затем проснулась Мамаша и прошла через участок, в котором расхаживала Хвост Торчком. К моему удивлению, эта последняя бросилась на Мамашу и отогнала ее. Хотя в первые дни знакомства иногда наблюдались небольшие схватки между самцом и его самками или между самими самками, подобное нападение было чем-то совершенно новым. Одно нападение следовало за другим, до тех пор пока Мамаша не начала избегать ящиков и не ограничилась прогулками у стен.
Хвост Торчком вела себя так, словно Мамаша была чужой, - но только в определенной части комнаты. Это ограничение ее активности каким-то участком само по себе было новостью (рис. 9 [Fig_9.gif]). Естественно, мне было очень интересно узнать, что случится, когда на сцене появится самец.
Их первая встреча произошла возле барьера у входа, где самец обычно проводил много времени, поднимаясь на задние лапки и принюхиваясь, словно он знал, что в этом направлении существует еще какой-то мир. За этим занятием его и застала Хвост Торчком, которая ринулась на него без предварительного обнюхивания и опрокинула на спину. Хотя самец и был захвачен врасплох, однако привычка к постоянным победам во всех драках, которые происходили в этой комнате, была очень сильна, и он свирепо накинулся на нее. Хвост Торчком тотчас покорно припала к полу и запищала, когда он куснул ее за спину. Затем он еще дважды укусил ее, чтобы окончательно прояснить положение, а потом отвернулся и начал снова обнюхивать барьер. Тогда она встала, отступила на несколько шагов, затем повернулась и подбежала к нему со спины. Внезапно она поднялась на задние лапки и испустила пронзительный писк. Он обернулся... и удрал!
Хвост Торчком приняла позу, указывающую на чрезвычайно агрессивные побуждения, - позу, которая обычно наблюдалась только в разгаре драки. Как мы уже указывали, некоторые наблюдатели считали эту позицию "выражением покорности". Но я не сомневался, что Хвост Торчком использовала ее как форму нападения, которое увенчалось бесспорным успехом. Позже она успешно отогнала самца от своего любимого ящика, а еще позже я увидел, как он направился было в эту часть комнаты, но тут же свернул в сторону, по-видимому, чтобы избежать встречи c ней.
Вот так впервые мыши удалось отстоять для себя небольшой участок в пределах экспериментальной комнаты - и эта исключительная мышь была самкой. Но еще накануне она вела себя нормально. Чем же было вызвано такое изменение? В первую очередь было необходимо установить, те ли это мыши. Освещение было очень тусклым, а свыкаясь с мышами, невольно начинаешь различать их по поведению, а не по внешности.
Я спустился в комнату, включил белый свет, чтобы мыши укрылись в ящичках-гнездах, и направился туда, где должна была находиться Хвост Торчком. При белом свете опускающаяся подошва отбрасывает густую тень, в которую мышь может броситься, ища укрытия. Это был постоянный риск. Я увидел, как она метнулась мне навстречу, но я уже перенес тяжесть на эту ногу, и ее череп влажно хрустнул под моим башмаком.
С грустью я поднял неподвижное тельце и осмотрел лапки. Это действительно была Хвост Торчком. Наверху я ее вскрыл - оба рога матки показывали равномерно распределенные крохотные красные пятнышки. Внезапная перемена в поведении Хвоста Торчком, несомненно, объяснялась тем, что она была беременна.
ГЛАВА ПЯТАЯ
- У нас люди редко друг друга держатся ... Не знаю, почему. Может, в этом проклятом мире все боятся друз друга.
В предыдущей главе я описывал, как мы вслепую искали функциональный смысл резко агрессивного поведения мыши по отношению к себе подобным. Задача сводилась в основном не к тому, чтобы понять, а к тому, чтобы найти конкретные факты, которые свидетельствовали бы "за" или "против" наших интуитивных заключений. Именно в этом отношении биологические исследования живых животных значительно отличаются от исследований остальных естественных наук. Мы говорим о выдвижении гипотез и разработке экспериментов для их подтверждения, тогда как на самом деле речь идет о поисках мелких фактов в поддержку априорных представлений, поскольку настоящие идеи в этой области - вещь редкая. Словесные реверансы в сторону объективного подхода помогают нам сохранять связь с реальностью и мешают большинству из нас подтасовывать результаты экспериментов. Но, как мог бы сказать Конфуций, телега вывода обычно предшествует коню гипотезы.
Агрессивное поведение самцов мышей по отношению друг к другу настолько напоминало стереотип поведения птиц, имеющих гнездовые участки, что и его функциональное назначение, казалось, должно было быть таким же. Некоторые исследователи, работавшие с мышами, рассуждали следующим образом: раз драки не приводят к образованию участков в экспериментальных условиях, то они либо не несут территориальной функции, либо представляют собой ненормальное поведение, являющееся следствием лабораторного заключения в тесной клетке. Поскольку я располагал собранным ими материалом вкупе с результатами экспериментов, проводившихся в других условиях, мне было легко пойти в своих рассуждениях в обратном направлении: если драки не выявляли отчетливой биологической функции - такой, например, как отделение супружеских пар или приобретение самцом участка перед образованием пары, значит, в лабораторных условиях была какая-то неправильность.
Мы пришли к заключению, что нам следует создать гораздо более сложную среду с большим количеством убежищ и препятствий. Трудность заключалась в том, чтобы обеспечить мышей всем этим и сохранить возможность вести за ними наблюдения. Поскольку мыши, по-видимому, больше полагаются на осязательные, чем на зрительные восприятия, и прячутся даже в прозрачных укрытиях, раз ощущают вокруг себя стены, мы начали прикидывать, как сотворить для них прозрачный штабель. В конце концов я как будто нашел то, что нам было нужно, и спланировал сложный лабиринт из соединенных между собой проволочных отделений на общем железном каркасе. Это сооружение почти достигало потолка мышиного дома. На мой взгляд, оно обладало всеми основными свойствами хлебной скирды, а кроме того, мы могли забираться в самую его середину, и оно просматривалось насквозь. Закрывая те или иные дверцы, его можно было разбивать на отдельные мышенепроницаемые секции, а это прекращало передвижения и облегчало подсчеты (Рис. 10 [Fig_10.jpg]).
Мечтать о такой махине и строить ее было чрезвычайно интересно. Мы с Фредом потратили на нее не одну неделю, и даже сейчас, через десять лет, я еще горжусь ею как отличным приспособлением для исследовательской работы если бы только для нее можно было найти применение! Как раз когда постройка этого гибрида штабеля и скирды приближалась к концу, я нашел гораздо более простое и неожиданное решение проблемы.
Поблизости от мышиного дома мы сняли помещение, где я устроил несколько больших выгородок для содержания запасных мышей. Я намеревался исследовать реакцию мышей на ловушки и поставить опыты на мышах, никогда прежде с ловушками не сталкивавшихся. Эти мыши были изловлены руками во время обмолота скирды. Двадцать восемь особей обоего пола были выпущены в круглую выгородку диаметром примерно шесть метров, где стояли деревянные ящики в качестве убежищ, поилка в центре и несколько кормушек.
Я дал этим мышам месяц на освоение, а затем как-то вечером устроился наблюдать, как они поведут себя с ловушками. Но уже через несколько минут я обнаружил, что гораздо важнее понаблюдать за характером взаимоотношении этих мышей между собой, и решил отложить эксперименты с ловушками. Конечно, я никогда бы этого не сделал если бы главной целью наших исследований были поиски оптимальных условий применения ловушек. Однако основной нашей задачей по-прежнему оставалось выяснение общественного устройства мышиной колонии, а здесь впервые у меня возникла колония, в которой действительно имелась "общественная организация".
Я, разумеется, попытался обнаружить доминирующего деспота, который безжалостно тиранил бы всех остальных самцов. Но его не оказалось. Постепенно я разобрался, как именно расселились мыши, и к большому моему восторгу убедился, что несколько самцов защищали отдельные ящики или участки от всех остальных. Я совершенно случайно создал общество территориальных животных еще до того, как была закончена постройка замечательной искусственной скирды, сооружавшейся именно для этой цели.
