Я быстро раздал документы и подозвал Андрея.
- Значит так: всех, кроме четырех "наших" девочек - за дверь. Я же не могу еще заботиться и о них. Остальным эвакуация. Здесь останется один человек. Его задача: устроить тут большой пожар. Короче, спасутся только они, - я указал на итальянок и пленных мужчин. - Все остальные "погибнут в огне".
- Есть! А эту? - козырнул Андрей, а потом указал на Мадам.
И опять я услышал в голосе лейтенанта скрытое предупреждение. Я только что дал четкую команду: "вон", тем не менее он переспросил. Чем могла быть интересна эта молодящаяся скандалистка? Она тут присутствовала на правах такой же "вещи", что и все остальные... все остальные... Люда. Она знала всю подноготную Люды. А у Лены с ней какие-то счеты. И это беспокоит лейтенанта. Хм...
- А вас что ожидает там? - я указал Мадам на улицу за окном.
- Ничего нового. Скорее всего, про меня вспомнят мои "кредиторы". Правда, Лоренцо выплатил деньги, но кто теперь это подтвердит...
- Если пойдешь со мной, может быть, я что-то для тебя и найду. Не обещаю, конечно, но тут тебе точно ничего не светит.
- Пойду, конечно.
Больше не отвлекаясь на происходящее, я рявкнул "исполнять", а сам рванул за угол и нажал кнопку возвращения.
- Макс, как всегда, на высоте, - провозгласил Андрей, подняв изящный бокал с "Бургундским". - За твое возвращение и проведенную акцию.
Мы сдвинули бокалы и, выпив, отдали должное мясу "Бонапарт" и французскому паштету, название которого я не запомнил. Макс готовил просто великолепно: спасибо Вадику - надоумил насчет повара. Последнее время я перестал восхищаться его кулинарными изысками, да и вообще: разнообразная и вкусная еда стала для меня нормой. Каждый день я дегустировал различные салаты, паштеты, мясо-по-такому и мясо-по-этакому.
"Консоме с профитролями" или "лике";
"кордон-блю", эскалоп или ромштекс с кровью;
"угорь под маринадом", "карп на вертеле" или "шашлык из сома";
салат "Нотр-дам-де-чего-то", или паштет "кого-то-фуа-гра";
и выпечка, выпечка, выпечка.
Нескончаемые пирожные, печенья, тортики, плюшки, пончики, булочки... о булочках вообще отдельный разговор. Создавалось такое впечатление, что под каждое блюдо у Макса была определенная булочка... Когда он только все это успевал?
- Что? - переспросил я.
- Я говорю, было бы хорошо их куда-то отправить. Я имею в виду: наружу, - повторила Лена.
- Кого их? - снова переспросил я. Оказалось, что часть разговора я пропустил, отдавая должное еде. Если честно, то было чему!
- Да Люду с отцом. Я думаю, что они здесь только помешают. Ты их спас. Можно сказать, жизнью рисковал, да и мне досталось... Я думаю, большего ожидать они от нас не могут. Теперь нужно сделать новые паспорта и высадить их подальше от города.
Я посмотрел на Андрея. Лейтенант сидел и внимательно разглядывал пустоту перед собой. Можно было смело сказать, что в данный момент он решал сложную логическую задачу. Интересно, что сложного он нашел в этой ситуации? Или он думал о чем-то другом?
- Подожди, - произнес он задумчиво, - мы вроде все решили. Олег сказал, что берет их на работу, ты была согласна. Ну, пришлось еще вернуть по домам остальных девушек, но они сами это захотели, дальше - их проблемы. Что не так теперь?
- Да все так, - вспыхнула девушка. - Я очень вам благодарна за помощь, но я не говорила, что хочу, чтобы они остались. Мы тут вроде неплохо ладим, а с появлением Люды могут начаться проблемы. Олег, тебе здесь нужны сплетни и склоки?
- Нет, конечно. Хотя... я не понимаю, как у нас можно заниматься сплетнями, - пробурчал я, заталкивая в рот что-то сладкое с кремом. - Штата у нас всего ничего. "Глаза" - узкоспециализированны и с остальными почти не общаются. Ну и пусть себе сплетничает... с отцом.
В дверь просунулась голова одного из сержантов.
- Сэр, извините, но когда вы сможете подойти... мы бы хотели уточнить пару вопросов, сэр!
- Иду, - отрезал Андрей, голова скрылась, а он добавил, уже для нас:- Я должен установить посты и расписать увольнения. Вернусь через часик. Надеюсь, Ленин вопрос подождет?
- Без проблем, - отмахнулся я.
Лейтенант исчез, а мы с Леной остались вдвоем.
Допив кофе, я все-таки сделал то, что хотел с самого начала обеда: достал припасенную "Виолу", намазал бутерброд и ляпнул сверху кусок ветчины.
- Можно подумать, тебя тут не кормят, - улыбнулась девушка.
- Кормят. Но не так.
- А как надо?
- Вот так, - произнес я и откусил чуть ли не половину бутерброда.
Пока я жевал, мой делопроизводитель рассматривала меня так, как будто собиралась выставить меня на второстепенных скачках. И почета нет, и лошадью рисковать неохота, но вроде так надо. Хотя какой там риск. Да и надо - не очень.
- Слушай, а тебе Люда нравится?
Бутерброд застрял у меня в голе. Стараясь не подать виду, я притворился, что просто пытаюсь прожевать, и протолкнул злосчастный кусок в желудок.
Только этого мне не хватало. У нас с Леной сложились хорошие отношения, включая постель, и я не хотел это терять. Она, конечно же, понимала, что кроме моей приязни, место "фаворитки" шефа сулило массу преимуществ. Значит, это место было выгодным, и за него нужно сражаться. Только вот как? Лена мне была нужна не только как любовница или друг. Она была толковым специалистом, и последнее время наша документация, операции с банками и различные махинации (которые, по сути, и приносили нам доход) были в ее руках. На мой взгляд, именно это было гарантией ее положения в резиденции, а отнюдь не мое расположение.
- Я думаю, тебе не стоит об этом беспокоиться, - успокоил я ее. - Ты прекрасный делопроизводитель и... ой! Лена, я совсем не это хотел сказать...
Девушка на меня смотрела широко открытыми глазами и пыталась что-то сказать. Потом она просто махнула рукой и рассмеялась.
- Лен, ну прости меня, какая разница, нравится она мне или нет? Я не буду рисковать нашими отношениями...
- Подожди, - остановила она меня. - С чего ты решил, будто я собралась ревновать?
- Ну, видишь ли... вообще это вполне естественно. То есть я хотел сказать, когда между мужчиной и женщиной...
Девушка нетерпеливо махнула рукой.
- А теперь послушай меня. Я уже тебе много раз говорила, что то положение, в котором ты находишься, не имеет прецедентов. Ты обладаешь абсолютной властью, причем не только над людьми. Ты не стеснен в средствах и не будешь стеснен никогда. Ты волен карать и миловать, прощать и убивать, исходя из своего желания. Ты можешь построить любую модель взаимоотношений, от коммунизма до рабовладельчества, и при этом все равно остаться НОМЕРОМ ОДИН. И что же ты строишь? Я тебе скажу. Это называется полицейским государством с тираном во главе. Не важно, как ты себя при этом ведешь. Даже желая самого лучшего, ты все равно останешься тираном. Пусть твоя тирания будет мягкой и удобной всем твоим подопечным, но инакомыслия тут не будет. Тут есть твое мнение, все остальные заведомо неправильные. Уникальность этого положения в том, что как бы ты не увеличивал свои требования, насколько бы они не были противоречивыми - все это будет жить. И еще ты неприкосновенен. По крайней мере, на территории резиденции.
- Ты действительно считаешь меня тираном? - выдохнул я.
- Дослушай. Да. Конечно, ты тиран. Ты занял место тирана и просто не сможешь вести себя по-другому. Проблема не в этом. Внутри тебя есть некий уровень, некая картинка мира, исходящая из максимально удобной для тебя среды. И пока ты не построишь все в соответствии с этой картинкой, ты не успокоишься. Проблема в том, что каждый человек немного хуже, чем ему бы хотелось. Основная борьба происходит не в тот момент, когда ты пытаешься заставить "глаза" делать то, что тебе надо, или выбиваешь деньги за очередную партию наркотиков. Кстати, с этим пора кончать: мы и так уже засветились по полной.
- Остановись! Я уже запутался в твоих объяснениях. Ты можешь сказать все это проще? И вообще, тут без пол-литра не разобраться,- вставился я и налил себе вина. Я был очень доволен, что моя промашка начет Люды не привела к скандалу. Философский разговор - это небольшая дань моей глупости. Потерпим.
