-----------------------------
[64] - См.:Kelly К. New Rules for the New Economy. Ten Radical Strategies for a Connected World. N.Y., 1998. P. 7.
[65] - Cм.:Kanter R.M. World Class. Thriving Locally in the Global Economy. N.Y., 1995. P. 203.
[66] - См.: Delaunay J.-C., Gadrey J. Services in Economic Thought. Three Centuries of Debate. Boston-Dordrecht-London, 1992. P. 13, 66.
[67] - См.: Spulber N. The American Economy. The Struggle for Supremacy in the 21st Century. Cambridge, 1997. P. 156.
-----------------------------
водственная база современного хозяйства остается и будет оставаться той основой, на которой происходит развитие новых экономических и социальных процессов, и ее значение не должно преуменьшаться[68] ; исследователи, акцентирующие внимание на значимости комплексного подхода к современному хозяйству, указывают, что "95 процентов добавленной стоимости (в обрабатывающих отраслях и сфере услуг. -- В. И.) произведены не независимо от 5 процентов, приходящихся на добывающую промышленность, а, скорее, основываются на них; таким образом, впечатление об относительной незначительности всей добывающей промышленности не соответствует действительности"[69] . Снижение занятости в промышленности, добывающих отраслях и сельском хозяйстве не отражает в последние годы динамики доли этих секторов в производимом валовом национальном продукте. Доля промышленного производства в ВНП США в первой половине 90-х годов колебалась между 22,7 и 21,3 процента[70] , весьма незначительно снизившись с 1974 года[71] , а для стран ЕС составляла около 20 процентов (от 15 процентов в Греции до 30 в ФРГ[72] ). При этом рост объема материальных благ во все большей мере обеспечивается повышением производительности занятых в их создании работников. Если в 1800 году американский фермер тратил на производство 100 бушелей зерна 344 часа труда, а в 1900-м -- 147, то сегодня для этого требуется лишь три человеко-часа[73] ; в 1995 году средняя производительность труда в обрабатывающей промышленности была в пять раз выше, чем в 1950-м[74] . Более того; современные исследования показывают, что часто описываемое снижение занятости в первичном и вторичном секторах в значительной мере компенсируется ее ростом в связанных с ними отраслях. Отмечая, что "в 1994 году общая занятость в обрабатывающей промышленности и связанных с ней производствах фактически составляла 30 млн. человек и снижение занятости в промышленности как таковой более чем компенсируется ее ростом в смежных производствах", Джеймс Гэлбрейт приходит к выводу, что "занятая в обрабатывающей промышленности рабочая сила составляет по
-----------------------------
[68] - См.:Fourastie J. The Causes of Wealth. N.Y., 1975. P. 14.
[69] - Daly H.E. Beyond Growth. The Economics of Sustainable Development. Boston, 1996. P. 64.
[70] - См.: StehrN . Knowledge Societies. Thousand Oaks-L., 1994. P. 75, 130.
[71] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. Confronting Fears about Open Trade. Wash., 1998. P. 52.
[72] - См.: Lash S., UrryJ. Economies of Signs and Space. L.-Thousand Oaks, 1994. P. 194.
[73] - См.: Davis В., WesselD. Prosperity. P. 9.
[74] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. Unions in the International Economy. L.-N.Y., 1997. P. 186.
-----------------------------
крайней мере 25 процентов от общей занятости и в предшествующие 10 лет существенно не уменьшилась"[75] . Таким образом, многие приходят к выводу о том, что в постиндустриальных обществах в последние годы не только не снижается доля первичного и вторичного секторов хозяйства, но и промышленный труд (blue-collar work) не обнаруживает никакой тенденции к исчезновению[76]. Таким образом, современное общество не характеризуется очевидным падением доли материального производства и вряд ли может быть названо "обществом услуг". Мы же, говоря о снижении роли и значения материальных факторов, имеем в виду то обстоятельство, что все большая доля общественного богатства воплощает в себе не материальные условия производства и труд, а знания и информацию, которые становятся основным ресурсом современного производства в любой его форме. Становление современного хозяйства как системы, основанной на производстве и потреблении информации и знаний, началось в 50-е годы. Уже в начале 60-х некоторые исследователи оценивали долю "индустрии знаний (knowledge industries)" в валовом национальном продукте США в пределах от 29,0[77] до 34,5 процента[78]; сегодня этот показатель определяется на уровне 60 процентов[79] . Оценки занятости в информационных отраслях оказывались еще более высокими: так, М.Порат "подсчитал, что в 1967 году доля работников "информационного сектора" составляла 53,5 процента от общей занятости"[80] , а в 80-е годы предлагались оценки, достигавшие 70 процентов. Однако вьщеление в экономике "информационного" сектора не тождественно констатации роста роли сферы услуг: он включает в себя также и многие передовые отрасли материального производства, развитие которых является залогом технологического прогресса. Совершенствование технологий обеспечивает, в свою очередь, повышение производительности и рост объема создаваемых потребительских благ без увеличения массы потребляемых ресурсов. Именно тогда, когда знания как непосредственная производительная сила[81] становятся важнейшим фактором современного хозяйства, а создающий их сектор оказывается "снаб
-------------------------------
[75] - Galbmith James К. Created Unequal. The Crisis in American Pay. N.Y., 1998. P. 154.
[76] - См.: Little A. Post-Industrial Socialism. Towards a New Politics of Welfare. L.-N.Y., 1998. P. 16.
[77] - См.: BellD. Sociological Journeys. Essays 1960-1980. L., 1980. P. 151-152.
[78] - См.: Stewart T.A. Intellectual Capital. The New Wealth of Organizations. N.Y.-L., 1997. P. 11.
[79] - См.: Ayres R. U. Turning Point. An End to the Growth Paradigm. L., 1998. P. 80.
[80] - Delaunay J.-C., Gadrey J. Services in Economic Thought. P. 113.
[81] - См.: Stehr N. Knowledge Societies. P. 101.
-------------------------------
жающим хозяйство наиболее существенным и важным ресурсом производства"[82] , происходит переход от расширения использования материальных ресурсов к сокращению потребности в них. Некоторые примеры иллюстрируют это со всей очевидностью. Только за первое десятилетие "информационной" эры, с середины 70-х до середины 80-х годов, валовой национальный продукт постиндустриальных стран увеличился на 32 процента, а потребление энергии -- на 5[83] ; в те же годы при росте валового продукта более чем на 25 процентов американское сельское хозяйство сократило потребление энергии в 1,65 раза[84] . При выросшем в 2,5 раза национальном продукте Соединенные Штаты используют сегодня меньше черных металлов, чем в 1960 году[85] ; с 1973 по 1986 год потребление бензина средним новым американским автомобилем снизилось с 17,8 до 8,7 л/100 км[86] , а доля материалов в стоимости микропроцессоров, применяемых в современных компьютерах, не превышает 2 процентов[87] . В результате, как отметил два года назад А.Гринспэн, за последние сто лет физическая масса американского экспорта осталась фактически неизменной в ежегодном выражении, несмотря на двадцатикратный рост ее реальной стоимости[88] . При этом происходит быстрое удешевление наиболее наукоемких продуктов, способствующее их широкому распространению во всех сферах хозяйства: так, с 1980 по 1995 год объем памяти стандартного персонального компьютера вырос более чем в 250 раз[89] , а его цена из расчета на единицу памяти жесткого диска снизилась между 1983 и 1995 годами более чем в 1 800 раз[90] В результате возникает экономика "нелимитированных ресурсов"[91] , безграничность которых обусловлена не масштабом добычи, а сокращением потребности в них[92] .
-----------------------------
[82] - Drucker P.F. The Age of Discontinuity. Guidelines to Our Changing Society. New Brunswick (US)-London, 1994. P. 264.
