В-третьих, что также весьма существенно, определенную роль в этих процессах играла и регионализация, проявлявшаяся в двух основных аспектах. С одной стороны, хозяйственные успехи каждой из названных стран зависели в гораздо большей степени от умелой мобилизации собственных ресурсов, нежели от взаимодействия с другими государствами и блоками. С другой стороны, относительная отсталость многих других стран не была достаточно очевидной для них самих; сложившиеся жизненные традиции и весьма слабые контакты с внешним миром не вызывали стремления к экономическому соперничеству. Лозунг "догнать и перегнать" был фактически неведом человечеству вплоть до начала первой мировой войны.
Итак, до середины XX столетия стратегии хозяйственной экспансии основывались на характере организации внутренних возможностей нации; они предполагали возможность успешного догоняющего развития на основе индустриализации и были нацелены на относительно независимое от других стран развитие, не претендующее на немедленное достижение того уровня прогресса, который был обеспечен в основных центрах экономической цивилизации. В таких условиях хозяйственное неравенство, суще
---------------------------
[508] - Koch R. The Third Revolution. P. XX.
---------------------------
ствовавшее в мировом масштабе, воспринималось как нечто данное и в то же время казалось в принципе преодолимым. В этих условиях естественным было ожидать наступления эпохи процветания и ассоциировать ее начало с окончанием второй мировой войны. Однако именно послевоенные десятилетия и продемонстрировали тщетность прежних иллюзий.
В 50-е и 60-е годы внимание многих исследователей оказалось прикованным к проблеме "догоняющего развития". Тому были три главные причины. Во-первых, весьма наглядные уроки ускоренной индустриализации и мобилизационного развития были продемонстрированы Германией и СССР -- основными соперниками на европейском театре военных действий; достижения советской промышленности в 50-е и 60-е годы также были более чем впечатляющими. Во-вторых, проблемы взаимоотношений метрополий с их бывшими колониальными владениями и перспективы хозяйственного роста последних стали исключительно важными в условиях развертывающегося соперничества капиталистической и коммунистической систем в "третьем мире". И наконец, в-третьих, впервые были резко поставлены вопросы зависимости западной цивилизации от стран периферии и о возможном характере взаимодействия с ними в условиях глобализации мирового хозяйства.
Это был период, когда западный мир рассматривал себя в качестве естественной части мирового индустриального порядка, у которой с остальными его элементами намного больше сходства, нежели различий. Достаточно вспомнить слова Р.Арона о том, что "Европа состоит не из двух коренным образом отличных миров: советского и западного -- а представляет собой единую реальность -- индустриальную цивилизацию" [509]. Об этом же свидетельствовали и попытки, исходившие в первую очередь от США, привить индустриальную модель в других регионах мира, и прежде всего в Японии. Весьма характерно, что в социально-экономических работах того времени хозяйственный прогресс фактически отождествлялся с примитивно понимаемым промышленным ростом; источник этого роста виделся в дополнительных внутренних инвестициях, а результат -- в приближении к западным стандартам потребления. Так, Г.Лейбенштайн в конце 50-х полагал, что исходной точкой индустриализации является "впрыск" инвестиций в объеме не менее 15 процентов национального дохода [510]; Э.Хиршман отмечал, что отсутствие необходимых инвестиционных ресурсов в развивающихся странах обусловливает исключительную роль Запада в
-------------------------
[509] - Aron R. 28 Lectures on Industrial Society. L., 1968. P. 42.
[510] - См.: Leibenstein H. Economic Backwardness and Economic Growth. N.Y., 1957. P. 132.
-------------------------
обеспечении их ускоренной индустриализации [511], а У.Ростоу однозначно называл норму инвестиций, превосходящую 12-15 процентов валового национального продукта, необходимым условием самоподдерживающегося индустриального развития [512].
На протяжении 60-х и 70-х годов индустриализация в Азии, Латинской Америке и Африке поддерживалась как западным, так и восточным блоками, поскольку каждый из них видел в успехах своих сателлитов символ собственного экономического доминирования в той или иной части мира. Индустриальная цивилизация, принявшая к этому времени в развитых странах зрелые формы, стремилась воспроизводить свою модель во все более широком масштабе. Массовое производство, первичными элементами и результатами которого являлись воспроизводимые блага, унифицированные общественные отношения, вполне очевидная мотивационная система участников хозяйственной деятельности делали такую модель не только самовоспроизводящейся, но также легко копируемой и управляемой. Поэтому программа ускоренного построения индустриального типа общества выглядела вполне реальной; она приводила к впечатляющим результатам, порой заставлявшим развитые общества Запада усомниться в собственном превосходстве над остальным миром. Здесь важно отметить, что индустриализация "третьего мира" началась в исключительно удачный с точки зрения мировой конъюнктуры момент: Запад, расширявший свою технологическую экспансию, был заинтересован в максимально широком сбыте технологий; чтобы не вызвать отказа от их использования в других странах, цены на эти технологии не устанавливались монопольно высокими; при этом сырьевые ресурсы также оставались доступными, а цены на готовые промышленные товары традиционно поддерживались на высоком уровне. Для эффективной конкуренции необходимы были только дешевые трудовые ресурсы, которые в избытке имелись в развивающихся странах, что и способствовало их успеху. Между 1970 и 1990 годами относительная несбалансированность цен на промышленные и информационные товары привела к тому, что "соотношение экспортных и импортных цен в США снизилось более чем на 20 процентов, иными словами, чтобы оплатить тот же объем импорта, в 1990 году США приходилось экспортировать на 20 процентов больше товаров, чем в 1970 году" [513]. Тем самым для
---------------------------
[511] - См.: Hirshman А.О. The Strategy of Economic Development. New Haven (Ct.), 1961. P. 52.
[512] - См.: Rostow W. W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto. Cambridge, 1960. P. 318-320.
[513] - Krugman P. Pop Internationalism. P. 42.
---------------------------
перенесения индустриальной модели в "третий мир" были созданы самые благоприятные условия.
Копирование этой модели принесло впечатляющие результаты. Вплоть до конца 80-х годов тезис о тесной связи между нормой накопления и темпами роста валового национального продукта не подвергался сомнению. Достаточно сравнить две группы азиатских стран: с одной стороны, Сингапур, Китай, Таиланд, Южную Корею, Индонезию и Малайзию, с другой -- Индию, Филиппины и Пакистан, чтобы убедиться в справедливости этого положения. В первой группе доля инвестиций в валовом национальном продукте в начале 90-х годов составляла соответственно 49,7; 43,0; 35,6; 35,2; 34,6 и 32,3 процента (а темпы их роста достигали 10,1; 11,8; 8,5; 8,4; 7,3 и 8,7 процента в годовом исчислении); во второй группе данные показатели составляли 20,4; 19,7; 14,6 и 4,3; 5,2 и 2,8 процента [514]. Комментарии, как говорится, излишни. Именно на основе такой мобилизации страны Юго-Восточной Азии превратились в 80-е годы в один из мощных центров мировой экономики.
Лидером в этом процессе стала Япония. В 50-е и 60-е годы, согласно общепризнанной статистике, производительность в расчете на одного работника росла здесь не меньше, чем на восемь процентов в год, тогда как в Германии рост производительности не превосходил шести, а в США и большинстве европейских государств -- четырех процентов [515]. Отчасти эти успехи можно объяснять относительно низкими стартовыми показателями: Япония в начале 60-х находилась приблизительно на том же уровне развития, что и Индия в начале 90-х, а среднедушевой ВНП не превышал здесь 3,5 тыс. долл. Однако ко времени первого "нефтяного шока" валовой национальный продукт на душу населения вырос в четыре раза, достигнув 13,5 тыс. долл. Если в 1955 году ВНП на душу населения в Японии составлял 20 процентов соответствующего американского показателя, то к 1990 году он достиг почти 80 процентов [516]. Последовавшие за Страной восходящего солнца страны Юго-Восточной Азии увеличили свою долю в мировом валовом продукте с 4 процентов в начале 60-х годов до более чем 25 процентов в середине 90-х [517]. С начала 80-х годов валовой нацио
