Магсуд Ибрагимбеков

КОНЦЕРТ ДЛЯ БАРИТОНА С ОРКЕСТРОМ

Глава I

Все молчали. А что им еще делать? Человеку для полноценного отдыха непременно нужна тишина. А в нашей комнате отдыха, если не обращать внимания на гул, доносящийся из-за запертой двери, на шелест кондиционеров и сопение, временами переходящее в чмоканье и чавканье, можно сказать, было тихо.

Я тоже молчал и одновременно с этим ощущал, как растет в моем теле число жил, в которых начинает застывать кровь. Этот процесс значительно ускорился, когда периодическое чавканье и прерывистое чмоканье сменились устойчивым хрюканьем напополам с тонким противным свистом.

Ребята переглянулись, но никто и не подумал сдвинуться с места. В конце концов, любой человек имеет право заснуть там, где находит нужным. А если спящий в этом конкретном случае руководитель оркестра и свое прозвище Глыба получил не за умение играть на рояле, то, разумеется, за ним остается еще и право спать так, как он умеет.

Мгновенно засыпает в любом положении. Я один раз видел, как Сеймур заснул, стоя на эскалаторе. И проснулся вовремя за две ступеньки до конца лестницы.

Перешагнув через две пары ног, я подошел к Сеймуру. Он спал, откинув голову на спинку кресла, точнее, закинув за нее. Распахнутый рот и мощный кадык под распущенным галстуком выполняли роль динамика с ревербератором. Яростный визг и рычание овчарки в момент, когда, обернувшись на бегу, шпион выпускает в нее еще две пули из бесшумного пистолета, утихли, когда я положил ему на плечо руку.

- Что это стряслось сегодня с ребятами? - стараясь говорить в самом теплом тоне, спросил я. - Ой, извини, ты, кажется, спал?

Он уставился на меня покрасневшими глазами.

-Я, наверное, храпел? Да? - мгновенная реакция.

- Ты? Только не преувеличивай, - из своего кресла сказал Адиль. - Только не преувеличивай. Вот одной моей знакомой балерине казалось, что она храпит. Из-за этого уговорила врачей, чтобы ей гланды вырезали. До того стеснялась, что почти спать перестала.

- С кем? - все, значит, окончательно проснулся. Ни разу человек не упустил возможности изящно и тонко сострить. Богатейший юмор. Я бы его в специальных цистернах отвозил бы за город в целях поднятия урожайности садов и огородов. Ты что хотел? - это он у меня спрашивает.

- Спрашиваю, что сегодня с ребятами случилось. Да и у тебя самого не все ладилось.

Это правда. Не шла игра, и все тут. Я даже не припомню, когда в последний раз такое случалось. Сидели на сцене девять человек, старались изо всех сил, даже вспотеть ухитрились, а пользы никакой, скорее наоборот.

-- Не первый класс, что и говорить, - согласился Сеймур. - А с другой стороны, за те башли, что нам здесь выдают, нормально сыграли. Опять же первое отделение, не успели разыграться. Верно я говорю?

В дверь деликатно постучали, и на пороге появился дружинник.

- Вас хочет видеть один человек, - сказал он Сеймуру.

- Человек? - удивленным голосом произнес Сеймур. - Как он сюда забрел? Он посмотрел на нас, и мы отозвались улыбками одобрения. Все, кроме Адиля. Ему все сходит с рук.- Из зала, что ли?

Последний вопрос был излишним, добровольцы-дружинники для того и стояли у дверей, чтобы обеспечить нам отдых в виде изоляции от общительных ценителей искусства. В комнату каждую минуту норовит кто-нибудь голову просунуть. А дружинники не разрешают. Кому вежливо, а кому с применением специальных жестов.

- Да нет, - сказал дружинник. - Взрослый. С виду начальство.

- Впускай, - сказал Сеймур, он встал, подошел к зеркалу и, стоя спиной к двери, начал медленно завязывать галстук.

На начальство не очень похож. Шляпу он не снял, но казалось, что сквозь бурый фетр просвечивает лысина. Есть такие люди, они даже в головном уборе лысыми выглядят. Ай-яй-яй! Носик в красных прожилках, и мешки под глазами, наверное, по тем же причинам образовались. Костюм темно-серый, то есть везде серый, а впереди брюки и полы пиджака потемнее. Специальный костюм для ежедневного утреннего хаша. Если сказать откровенно, то во всей его внешности, включая глаза, усы и туфли, мне больше всего понравился портфель. На толстую коричневую собаку похож - куда хозяин, туда и она. А сейчас свернулась у ног, ни морды не видно, ни хвоста.

- Здравствуйте, я к вам по делу пришел. У меня к вам есть предложение, он раскрыл портфель и вынул из него какую-то бумагу, потянулся за второй.

- Давайте только заранее договоримся, на траурных процессиях и других торжествах не играем, - сообщил ему Сеймур, и мы все разом кивнули.

- Прекрасная шутка. С одной стороны, изысканная, с другой, - деловая, - он поднял от портфеля голову и уставился на Сеймура. Сперва сказал все слова с самым серьезным видом, а потом уже, глядя в упор на Сеймура, улыбнулся. А улыбка донельзя развеселая, губы растянул до ушей, а между ними сплошь золото, хром и пластик. Стоит так и улыбается, улыбается и молчит.

Сеймур пропустил еще два такта, потом спросил:

- Так какое у вас ко мне дело?

- У меня к вам поручение от филармонии. Выгодное для вас. Очень выгодное! - с расстановкой сказал он.

- А филармонии, конечно, сплошные убытки, - в тон продолжал Сеймур.

- Какая вам разница, - меланхолически сказал пришелец, - выгодно ей или в убыток? Она, филармония, ведь не человек, в основном это здание. Вы о себе подумайте. А вам это действительно выгодно. Если хотите знать мое мнение, вам повезло.

Я только сейчас заметил, какие у * него хитрые блестящие глаза. Ну и жук!

- Что она предлагает коллективу, можно сказать, самодеятельному, - все лето гастроли по курортам Крыма и Черноморского побережья. Два-три концерта в день. Ялта, Симфиз, Гагра, Севастополь. Жить будете в лучших гостиницах, - он прислушался. Конечно, я ошибся, иначе и быть не может, но мне показалось, что он прислушался к третьему звонку за секунды полторы до того, как он зазвенел.

- О делах после работы! - сурово сказал Сеймур, Да чего тут думать?! Такое и во сне не привидится! На все лето в Крым! Это Сеймур сейчас оркестру цену набивает. А вдруг этот тип раздумает и уйдет? Может быть, он обидчивый. Насчет самодеятельного коллектива он, конечно, загнул. Второго такого оркестра в Баку не найдешь. Да и каждый из ребят в отдельности многого стоит, хочешь, по нотам чешут, хочешь, - по буквам. Возьмем хотя бы Сеймура, пианист он классный...

- А я не тороплюсь, - сказал владелец портфеля и улыбнулся, нам всем вместе и каждому в отдельности, так что на долю каждого пришлось по несколько каратов ценных и менее ценных металлов. - С вашего разрешения я вас послушаю. Из-за кулис...

Мы все вышли из комнаты. Адиль меня придержал за рукав.

- Узнал?! Эх ты! Это же наш сосед бывший. В доме напротив жил.

Я свое детство редко вспоминаю. То ли не хочется, то ли само собой не вспоминается. Прежде чем до сцены дошли, я его вспомнил.

- Не может быть! Адиль кивнул.

- Он, он.

Неужели так можно измениться? Совершенно другой человек. С другой стороны, мы ведь тоже другими людьми стали. Он ведь лет на пятнадцать, наверное, старше нас. Виолончелист. На виолончели он в оркестре играл, а у себя дома - на рояле. Я очень ясно все вспомнил, пока мы шли от комнаты отдыха до кулис. На всю улицу было слышно, как он играет, особенно летними вечерами. А когда он начинал играть одну вещь, он ее часто играл, я сразу же отходил в сторону, если был не один, потому что у меня ни с того ни с сего вдруг наворачивались на глаза слезы. За минуту до этого я нормально разговаривал, а стоило ему начать ее, как у меня, словно я психопат Мамед Гасанов, который до восьмого класса писал в постель, выступали слезы. Я потом узнал, что это был "Революционный этюд" Шопена.

У него дома часто собирались гости. До поздней ночи было слышно, как они веселятся. Я у него дома ни разу не был, но все равно надолго запомнил один вечер. Я и сейчас его вспомнил, как будто это вчера все было, а не пятнадцать лет назад.