Отправившись к моему другу Питеру Джонсгорну, я помощи его компьютера и самого Питера расшифровал это обрывок таким образом.
".......кому-то________________________________________ ________заставили меня подписать контракт. Джеймс, это____ (все)...было выше моих сих. Я взбунтовался,___________и тогда они решили сделать из меня________искуственного человека. Не буду тебе описывать, как_____________________________ _______и что там произошло, и почему____________________ ____________не получилось. Ты знаешь /меня очень хорошо/, и, я думаю, понимаешь, что такие, как я, люди, (моего типа и моей профессии) (как правило) ^--^ ^--^^-^-не сходят с ума. Я в своем уме, и (со всей ответственностью) ^ ^ ^ ' ^ ^^ -- заявляю тебе,что это не /люди?/, а/ /Полагая,что/ я искуственный, они по сделали меня свидетелем /таких жутких вещей/, от которых волосы на голове становятся дыбом ^ ^--^ Я убежал (от них) /........./ и теперь скрываюсь от /них/..... .............................................................."
Безызвестный Джеймс, которому было адресовано письмо, вполне мог быть профессором Джеймсом Морганом, чья смерть еще до сих пор описывалась центральными еженедельниками и ежедневными газетами.
Назавтра я отправился к одной из моих бывших подопечных, которую когда-то устроил на работу - на телефонную станцию, - и с которой мы до сих пор были в приятельских отношениях. Я попросил ее соединить меня с абонентом, телефон торого может быть заблокирован, так, что на него "выходят" звонки только с тех телефонов, с каких они к е м - т о допущены. Моя знакомая успешно соединила меня с номером Моргана. "Вы помните того человека, который писал вашему мужу длиннющие письма? - спросил я игривым тоном. - Того, который работает в знаменитой клинике Гранд Хоспитал..." "Это вы, Дональд? - услышал я голос, надтреснутый старушечий голос вдовы профессора. Я положил трубку, слыша взволнованное "алло, алло!", и, не попрощавшись ни с кем, ушел с работы...
Дональда Станлея довольно просто удалось найти. Он оказался к тому же председателем клуба любителей античной литературы и вел прием с одиннадцати до двенадцати тридцати в воскресенье для тех, кто хотел стать членом этого клуба. Раньше он выступал с лекциями о древнеримских поэтах и был автором великолепной работы о поэзии Вергилия, но в последнее время он прекратил читать лекции и ограничился практическим участием в административных делах клуба. В воскресенье я отправился к нему на прием.
Войдя, я увидел перед собой деятельного человека лет сорока трех, его глаза из-за стекол очков смотрели внимательно и изучающе. Начавшие редеть волосы, обнажившие часть черепа, были аккуратно зачесаны. Мы обменялись несколькими фразами, при чем я изъявил желание стать членом их клуба и спросил, что для этого надо. " - "О, не более, чем формальность, - ответил Станлей.
- Ну, и что же это за формальность?
- А как ваше имя?
- Меня зовут Питер Болдинг. Питер Джеймс Болдинг.
- Хм, Джеймс... Хорошее имя... А знаете ли вы античных авторов?
- Да, конечно. Хотя мои знания не могут сравниться с вашими: ведь Дональд Станлей считается даже среди профессионалов одним из лучших знатоков античной литературы. Дональд Станлей польщенно заулыбался.
- И, все-таки, я не совсем согласен с вашим утверждением о том, что Овидий, изгнанный из Рима, продолжал все ту же линию римской поэзии, не заимствовав ничего из той среды, где он по изгнанию находился. Мне слышится в его стихах и предвосхищение Петрарки, и дантовский слог, и поэзия Пушкина. Что вы об этом думаете?
- А что я должен думать? Вы неплохо, как вижу, знаете предмет и можете, приготовив взнос, пройти в следующую комнату к секретарю, он вас внесет список членов клуба.
- И вы не хотите со мной побеседовать? Ведь я назвал вам лишь имя поэта. А вдруг я больше ничего не знаю? Вы не проэкзаменовали меня, мистер Станлей. Я прочитал устав и знаю,что ваша обязанность.
- Что вы хотите от меня?
- Я хочу, чтобы вы задали мне пару вопросов. Всего лишь пару вопросов по античной литературе.
- Каких вопросов?
- Любых вопросов. Любых, на ваше усмотрение.
За стеклом очков Станлея в его глазах зажглись огоньки беспокойства.
- Я не намерен вам задавать никаких вопросов. Проходите в соседнюю комнату и все вопросы получите там.
- А не скажете ли вы мне, мистер Станлей, чье это изречение начертано над вашей головой, на стоящей за вами псевдоантичной вазе:
Quis tamen exiguos elegos emiserit auctor,
Grammatiei certant et edhuc sub judice lis est.
- Это Вергилий, и оставьте меня в покое.
- Это Гораций, мистер Станлей!
И я вышел, хлопнув дверью.
В понедельник вечером ко мне торжественно явился Хаксли, и торжественно объявил, что Джеймс Морган не покончил жизнь самоубийством, а его отравили, искусственно вызвав смертельную психическую реакцию, которая привела к тому, что Морган повесился. Из чистого любопытства я спросил у Хаксли, откуда он это взял, а заодно, как ему оказался известен мой адрес. По словам Хаксли, после того, как с двадцатых годов нашего, двадцать первого, века (уже после отмены так называемой неограниченной демократии) в телефонных книгах перестали печатать адреса владельцев телефонов, а только имя, фамилию и занятие основного владельца, источником информации стали регистрационные книги автомобилей, которые имеются в каждой конторе по эксплуатации гаражей. Зная номер машины, нетрудно попросить секретарш, в руках которых находятся подобные книги, о передаче короткого сообщения владельцу машины с таким-то номером от друга. В двух гаражах, куда звонил Хаксли, номер моей машины не был зарегистрирован, зато уже в третьем девушка любезно взялась записать его сообщение для меня, а остальное уже было делом техники.
Что же касается информации о насильственноети смерти професссора, то на этот счет у Хаксли уже имелась сложенная не менее, чем в десять раз и чуть надорванная газетка, которую он с тем же торжествующим видом развернул и показал мне маленькую заметку. В ней говорилось, что в одном враждебном нашей стране государстве разработан специальный психомиметик, под воздействием которого человек совершает акт самоубийства. По поводу разработки этого страшного средства и по поводу, якобы, имевших место чудовищных экспериментов наша страна заявила протест в международную врачебную ассоциацию. Консультантом нашего правительства по этому вопросу был некий Дональд Станлей.
"Ну и что - спросил я Хаксли, читая эту заметку. - "Как это что? ответил он. - Вы знаете, кто такой Дональд итанлей? Нет? Ведь это же один из ведущих врачей Гранд Хоспитал!" - "А вы уверены, мистер Хаксли, что это именно он? Это вполне может быть его однофамилец." - Я вернул газету, а он, засуетившись и в смущении буркнув "до свидания", бочком выскользнул из моей квартиры.
Установить, что упомянутый в заметке Дональд Станлей был именно тем самым Дональдом Станлеем, оказалось делом хоть и не простым, но возможным. Попутно я обнаружил в столбце информации о разводах заметку о разводе некой Сарры Станлей с мужем Дональдом Станлеем, причиной которого явилось то, что Дональд Станлей однажды просто ушел из дому и не вернулся, а через две недели жена, звонившая ему на работу и не добившаяся от него согласия встретиться с ней и объяснить, что случилось, подала на развод.
Вскоре мне посчастливилось увидеть сразу двух Станлеев. Это было на Даунинг-стрит. Там автомобильная эстакада проходит вровень с монорельсовой дорогой, а моя машина, попавшая в автомобильную "пробку", долго стояла в том месте. Когда подошла очередная электричка, я увидел в одном из вагонов сидящего у окна Дональда Станлея. Он был сосредоточен на чтении. Мне удалось разобрать название книги. Это были "Метаморфозы" Овидия. Через несколько минут, когда электричка уехала, а моя машина тронулась в противоположную сторону, навстречу мне попался автомобиль, за рулем которого сидел Дональд Станлей. Это была легковая машина, принадлежащая Ведомству Здравохранения, а рядом со Станлеем в машине сидел не кто иной, как мой знакомый доктор Джонс. Один и тот же Дональд Станлей не мог в одно и то же время находиться и в вагоне электрички, и за рулем машины из Ведомства Здравохранения. Следовательно, их два? Я увидел на экране своей машины, как авто Станлея вдруг развернулось вопреки всем правилам дорожного движения, перескочив разделительную полосу, и, обогнав мою машину, устремилось дальше.
