Фрэнк Блэк усвоил данную истину еще с детства. Хорошего никогда много не бывает, плохого – напротив, хоть отбавляй. Впрочем, сегодня он надеялся на маленькое, но исключение. Может быть, на приподнятое настроение в первую очередь повлияла погода. Вместо привычного дождя и тумана над городом сияло заспанное солнце. В воздухе пахло весной.
Фрэнк вел красный "чероки" по восточному склону холма, жмурясь от солнечных зайчиков. Светлые пятна касались приборной панели, прыгали по стеклу, а затем исчезали в рыжих кудряшках его дочери, шестилетней Джордан.
– Мне кажется, что кто-то подглядывает, – Фрэнк усмехнулся, глядя на сидевшую рядом жену.
Джордан, примостившись на коленях у матери, залилась счастливым смехом. Она удерживала своими ладошками ее руки, и без того плотно прижатые к лицу:
– Мама, не подглядывай! Только не подглядывай! Так нечестно!
Кэтрин, не отнимая ладоней с лица, улыбнулась в ответ и покачала головой:
– Хорошо. Не буду. Скажешь мне, когда будет пора, Джордан.
Фрэнк едва не прозевал нужный поворот. Сбросив скорость, свернул, проехав под яблонями, которые с приходом весны должны были одеться листвой и поразить своих хозяев пышным цветом. Машина оказалась на широкой боковой улице. Один из самых лучших районов Сиэтла.
Опрятные одноэтажные домики и деревянные коттеджи в готическом стиле напоминали детские игрушки, разбросанные чьей-то шаловливой рукой посреди ухоженных лужаек. Лужайки напоминали знаменитый английский газон. Домики окружали аккуратные живые изгороди и палисадники с засохшими прошлогодними подсолнухами. Мальчик, ехавший по обочине на велосипеде, с любопытством обернулся, чтобы поглазеть на "чероки", столь редкий в этих краях. Здесь не любили машины, предпочитая тишину и чистый воздух.
Сейчас Фрэнк чувствовал себя режиссером блестящего импровизированного спектакля – спектакля, в котором с восторгом принимали участие самые близкие ему люди. Он остановил машину на краю тротуара, позади мебельного фургона Обернулся к Джордан.
Дочь – копия матери! Рыжие кудри. Улыбка Щербинка между зубами. Глаза. Хорошо, что дочь похожа на Кэтрин, а не на него. Но если дочери в наследство достанется его дар, Фрэнк этого точно не перенесет.
При мысли о прошлом его захлестнула очередная волна беспокойства, не отпускавшая в течение переезда через всю страну из округа Колумбия. Долгое, почти бесконечное путешествие. Липкое беспокойство переросло в новый приступ страха. Приступы возникали теперь часто. Он старался скрывать тревогу от жены, но иногда воспоминания были сильнее разума. Память магнитом притягивала к себе кошмар, от которого Фрэнк последние годы пытался избавиться. Иногда ему казалось что все удалось, что все было сном, который ему удалось наконец-то выжечь из сердца и души. Остался багровый рубец. Но теперь все позади. Здесь был их новый дом, новая жизнь…
– Папа? – голос Джордан вывел Блэка из состояния задумчивости.
Не в силах сдержать радостного нетерпения, дочь ерзала на коленях у Кэтрин.
– Пора? Папа, правда уже можно? Фрэнк рассмеялся и кивнул:
– Можно.
– Пора, мама! – закричала Джордан, наклоняясь вперед и стуча ладошкой по стеклу. – Теперь можешь посмотреть!
Кэтрин неуверенно отняла руки от лица и с опаской выглянула из "чероки".
Какое-то мгновение Фрэнк смотрел на нее с тревогой. Неужели не понравится? Но Кэтрин развеяла сомнения мужа, восторженно воскликнув:
– О, Фрэнк! Ты уже покрасил его1 И когда она выбралась из машины и пошла по дорожке к дому, а следом за ней вприпрыжку помчалась Джордан, он понял, что теперь наконец-то все будет хорошо. Так должно быть.
– Это наш новый дом, папа? – восторженно вопила Джордан. – Это он?
Фрэнк захлопнул дверь "чероки" и взглянул на своих домашних. Те пребывали в эйфории.
– Да, это наш новый дом.
На изумрудной подстриженной лужайке возвышался солнечно-желтый коттедж с белоснежными наличниками. Граненые стекла окон второго этажа, точно хрустальные призмы, искрились в лучах утреннего солнца. На крыльце висело несколько ярких фуксий в плетеных корзинах – подарок от риэлтера.
Кэтрин взволнованно оглядела все это великолепие, а затем медленно, как во сне, пошла к веранде. Джордан схватила отца за руку, и они последовали за ней.
Внутри дома грузчики уже расставили самую тяжелую мебель, создав некое подобие домашнего уюта: диван, мягкие кресла, кресло-качалка Джордан в гостиной, плетеный журнальный столик, торшеры, стулья. Повсюду – бесчисленные коробки, узлы, тюки, обрывки оберточной бумаги.
– Боже мой! Какой беспорядок! Нажили мы имущества…
– Какой замечательный беспорядок! А без имущества нам сейчас никуда, – мягко поправила Кэтрин.
Фрэнк прислонился к косяку двери, пытаясь понять, чем же таким они были набиты. Книгами? Посудой? Коллекцией конструкторов "Лего", которые так любит собирать Джордан? Что ж, за эти годы, абсолютно не страдая вещизмом, они умудрились собрать большой багаж, где всего было в равных пропорциях: вещей, воспоминаний, опыта, горечи и радости. Багаж для одной дружной семьи.
В нескольких шагах от него возвышалась старинная викторианская вешалка, рядом с ней – зеркало от туалетного столика Джордан. Он увидел свое отражение, заключенное в розово-желтую рамку: высокий, худощавый мужчина, темные волосы тронуты сединой, глубоко посаженные глаза смотрят серьезно, хотя и не без иронии; глубокие борозды морщин у рта и вокруг глаз. Он редко смеялся, только в кругу родных. Однако и без приветливой располагающей улыбки его лицо внушало доверие. Правда, близкий друг Фрэнка по ФБР как-то раз язвительно заметил, что мистер Блэк мог бы выступать в качестве дублера архангела Гавриила: такая физиономия хороша только для того, чтобы приносить дурные вести из небесной канцелярии. Фрэнк не обиделся – они оба осознавали справедливость этих слов: по характеру своей работы Фрэнку и в самом деле приходилось постоянно иметь дело исключительно с плохими новостями. Хорошие в их отделе большая редкость.
– Ой, папа, вот они!
Дочь пронеслась мимо, словно юркая рыжая комета, визжа от восторга. Ей так нравился переезд и последовавшее за ним новоселье. Все очень интересно и необычно. Кусок новой жизни, который хотелось попробовать сразу. Теперь Джордан заметила коробку, на которой было написано ее имя, и начала доставать оттуда плюшевых зверей. Кукол Джордан не любила. Только мягкие игрушки и конструктор. Современный ребенок. Правда, в последнее время девочка упорно садилась за отцовский компьютер и рисовала на экране замечательные картинки. С одной стороны, Фрэнк приветствовал инициативу дочери, но с другой… Он боялся, что Джордан случайно откроет одну из папок… А вот там уже собраны картинки не для впечатлительных детских глаз.
– Папа! Смотри! Кошка! – Джордан достала из коробки серого плюшевого кота и помахала игрушкой, – Разве не знаешь, на новоселье принято пускать в новый дом кошку! Для счастья!
– Джордан, ты же не любишь кошек.
– Папа, но так положено.
– Знаешь, малышка, давай немного изменим эту традицию… – и вкрадчиво нейтрализовал огорчение дочери, – пустим не кошку, а щенка!
Девчушка вновь завизжала от радости, бросившись на шею отца. Джордан давно мечтала о собаке, но в прежней квартире – тесной и неудобной – они не могли себе этого позволить. Теперь же, после того как у семьи Блэк появился новый дом, мечта, похоже, начала воплощаться в жизнь.
– Только у меня к тебе, дочка, предложение. Давай пока не будем говорить маме о собаке. Пусть будет сюрприз. Подумай, какую породу ты бы хотела.
С видом заговорщика Джордан подмигнула отцу и направилась к коробке с ее книгами. Где-то на дне должен был находиться собачий атлас. Фрэнк деликатно отошел в сторону – в такие минуты Джордан лучше не мешать.
Грузчики снова прошли через комнату, на сей раз они тащили обеденный стол. Их колоритный вид, запах пива и жвачки неожиданно вдохновили и его на работу. Фрэнк поднял одну из коробок и уже был готов последовать за ними на кухню, но тут прозвенел напряженный голос Кэтрин:
