Ответа не последовало. Тогда он попробовал мысленно перебрать все свои передвижения. Бесполезно: улицы на протяжении ночи оставались совершенно безлюдными. Если что и увидишь — одни листья да обертки от жвачки. А так — нигде ни души. На зрение мистер Бритт не жаловался. Он ни за что не прозевал бы пешехода, упавшего на проезжей части.

Машина все еще хранила подозрительное молчание.

— Ты там? — спросил мистер Бритт.

— Да, — выдавил человек внутри. — Задыхаюсь.

— Тогда отвечай: давно сидишь в мусоре? — допытывался Бритт.

— Порядочно, — сообщил человек.

— Что ж ты сразу не закричал?

— От удара потерял сознание, — сказал пленник, но что-то в его словах настораживало: неуверенность, уклончивость, медлительность. Не иначе как лжет, решил мистер Бритт. — Открой заслонку, — взмолился неизвестный. — Ради бога, не тяни время и не стой как истукан. Это в голове не укладывается: мусорщик в полночь пререкается с человеком, запертым в мусоросборнике. Что люди подумают? — Он умолк, отчаянно кашляя, чихая и отплевываясь. — Если я отдам концы, тебя упекут за убийство. Ты этого добиваешься?

Но мистер Бритт не слушал. Он опустился на колени, разглядывая металлические детали и щетки у днища кузова. Нет, что-то тут не сходилось. Само отверстие — меньше фута в диаметре. Человека туда никак не может затянуть. К тому же вертящиеся щетки должны были отбросить ротозея вперед по ходу машины. Но самое главное — человека-то он не видел!

Мистер Бритт выпрямился. Только теперь он почувствовал, что его прошибла испарина, и утер пот со лба. Почему-то руки у него дрожали. Ноги подгибались в коленях.

— Откроешь — сотню дам, — пообещал пленник.

— С какой стати ты предлагаешь взятку только за то, чтобы тебя выпустили? — насторожился мистер Бритт. — За это мзду не берут. Да и то сказать: раз уж я оплошал, мне сам бог велел тебя выпустить, верно? А ты ни с того ни с сего начинаешь сулить мне деньги, как будто я не собирался тебя отпускать, как будто мне известна причина, по которой тебя нельзя выпускать на свободу. С чего бы это?

— Я тут подыхаю, — закашлялся человек, — а ты мелешь языком. Черт, что за гадость! — Внутри мусоросборника слышалась отчаянная возня, сопровождаемая грохотом. — Тут полно грязи, бумаги, листьев. Меня придавило!

Мистер Бритт и бровью не повел.

— Быть такого не может, — отчеканил он, поразмыслив, — чтобы человек по доброй воле залез в мусор. Что тебе приспичило? Тебя туда не звали. Стало быть, сам виноват.

— Наклонись…

— Что еще?

— Слушай внимательно!

Мистер Бритт приложил ухо к теплому металлу.

— Я здесь. — В голосе зазвенело волнение, к которому примешивалось нечто неуловимо призывное. — Я совсем близко, и притом без одежды.

— Что-о?..

Руки мистера Бритта конвульсивно дрогнули, пальцы сжались, а глаза сами собой зажмурились, да так, что он едва не ослеп.

— Я рядом с тобой, да еще без одежды, — повторил голос. И после долгой паузы: — Хочешь меня увидеть? Есть желание? Взгляни хоть одним глазком. Вот я, здесь, только руку протяни. Я жду…

Мистер Бритт стоял у борта огромной машины добрых десять секунд. Металл кузова, оказавшийся в каком-то футе от его лица, эхом возвращал ему тяжелое дыхание.

— Ты меня слышал? — шепотом спросил голос.

Бритт кивнул.

— Тогда открывай. Выпусти меня. Время позднее. Глубокая ночь. Все спят. Крругом темно. Мы одни…

У Бритта бешено забилось сердце.

— Ну же, — торопил голос.

Бритт сглотнул слюну.

— Чего ты ждешь? — уговаривал манящий голос.

По лицу мусорщика потекли струйки пота.

Он не отвечал. Учащенное дыхание, прежде доносившееся из машины, теперь внезапно умолкло. Возня прекратилась.

Наклонившись вперед, мистер Бритт приложил ухо к мусорному контейнеру. Сейчас оттуда не было слышно ни шороха, только тихое попискивание под самой крышкой. Потом возникло какое-то шевеление. Как будто рука, отделенная от тела, продолжала двигаться и бороться сама по себе. Как будто внутри металась какая-то мелкая тварь.

— Я залез в контейнер, потому что мне негде ночевать, — выдавил узник.

— Так я тебе и поверил! — сказал мистер Бритт.

Он забрался в машину и, усевшись на кожаное сиденье, поставил ногу на педаль газа.

— Ты в своем уме? — вскричал тот же голос из-под крышки.

Внутри что-то завозилось, как будто большое тело возобновило борьбу и тяжело задышало, как прежде. Это было так неожиданно, что мистер Бритт, едва не свалившись со своего насеста, оглянулся назад, на крышку мусоросборника.

— Не стану тебя вытаскивать, хоть убей, — сказал он.

— Почему? — возвысился слабеющий голос.

— Потому, — отрубил мистер Бритт. — Некогда мне, работа стоит.

Он завел машину. Гром двигателя и шарканье щеток заглушили отчаянный крик пленника. Вцепившись в руль и глядя перед собой увлажнившимися глазами, мистер Бритт наводил чистоту на безмолвных городских улицах пять минут, десять, полчаса, час, еще два часа: он без устали подметал и выскребал, всасывал билеты, расчески, этикетки от консервных банок.

Так прошло три часа. Ровно в четыре утра Бритт подъехал к городской свалке, которая зловещей лавиной спускалась в темный овраг. Он дал задний ход и ненадолго заглушил двигатель у самой кромки обрыва.

Из мусоросборника не доносилось ни звука.

Он выждал, но не услышал ничего, кроме биения собственного пульса.

Мистер Бритт нажал на рычаг. Груз из веток и пыли, бумажек и билетов, наклеек и листьев пополз книзу и стал расти аккуратной пирамидой на краю оврага. Когда из бака высыпалось все без остатка, мусорщик дернул за рычаг, с лязгом захлопнул крышку, оглядел неподвижный холм и двинулся в обратный путь.

Ехать было всего ничего — три квартала. Добравшись до дому, он поставил машину у тротуара и отправился спать. Но его одолела бессонница. В тишине спальни он то и дело поднимался с кровати, подходил к окну и смотрел в сторону оврага. Один раз даже взялся за дверную ручку, ступил на порог, но тут же захлопнул дверь и вернулся в постель.

Впрочем, поспать так и не удалось.

Промаявшись до семи утра, он стал готовить себе кофе; тут до его слуха донесся знакомый свист. Мимо проходил тринадцатилетний Джим Смит, живший по ту сторону оврага. Юный Джим шел на рыбалку. Каждое утро, насвистывая один и тот же мотив, он шагал к озеру по окутанной туманом улице и всегда останавливался порыться на свалке — поискать монетки в десять и двадцать пять центов, а также оранжевые крышки от бутылок, которые можно пришпилить к рубашке. Отдернув занавески, мистер Бритт выглянул из окна, в утреннюю рассветную дымку, и увидел неунывающего Джима Смита с удочкой на плече. На конце лески, прикрепленной к удилищу, серым маятником раскачивалась в тумане дохлая крыса.

Мистер Бритт допил кофе, забрался под одеяло и уснул безмятежным сном, какой приходит только к праведникам и победителям.