В процессе поисков Стив собрал семь разнокалиберных проволок. Австралийский попугай за стеклом завершил его странствия. Птица замерла в своей стеклянной клетке: голубой хохолок вздернут, алая грудка выпячена, светлый взор замер – ни жизни в нем, ни смерти. Тут Лаура закатила настоящую истерику, и исполинский холл огласился завываниями, стонами и проклятиями, отразившимися в смутном далеке. Ответ пришел мгновенно, и Лаура тут же притихла, как мышь, она явно больше не желала получать отзывы на свои выкидоны.
Стив еще быстрее устремился вдоль могучих рядов экспозиционных ящиков, уже не уделяя им внимания. Проскочил гигантский проем выхода, вскарабкался по глинистому склону к поверхности крыши почти с той же скоростью, с какой съезжал отсюда. Стив тяжело дышал, когда достиг судна.
Первым делом надо было проверить, не проник ли кто-нибудь на корабль. Внутри никого не оказалось. Он осмотрел оставленные приборы. Лепестки электроскопа свернулись. Зарядив их, он смотрел, как они распускаются и складываются снова. Счетчик показал избыток радиации. Курочка энергично заквохтала. Как же он промахнулся – надо было свериться с приборами еще при посадке на крышу. Однако никакого значения это открытие уже не имело. Приборы показали бы излучение, но откуда он мог знать, что именно там радиоактивного – под крышей?
Лаура стала клевать, но без аппетита. Стив поддержал компанию, ел он бесстрастно и торопливо. Затем достал образцы проволоки. Здесь, естественно, не было двух с одинаковым сечением. Одна была слишком толста, чтобы войти в приемные гнезда Кингстон-Кейновских моторов. Но начать почему-то захотелось именно с нее. Полчаса ушло на то, чтобы подпилить кусок тускло-серого провода до подходящего диаметра. Вставив его, он привел рычаги в положение минимального прогрева двигателя и нажал кнопку старта. Ничего не произошло.
Он нахмурился и с досады прикусил губу. Он подумал, что в далеком будущем появятся двигатели получше, чем эти выносливые, но слишком уж избалованные Кингстон-Кейны, – двигатели, которые будут потреблять все – от арматуры до старых башмаков. Плотности и радиоактивности, видите ли, было недостаточно для этих Кингстон-Кейнов; металлическая смесь металла должна быть пропорциональной и строго выверенной либо хотя бы приблизительно соответствовать стандартам, чтобы устроить двигатели.
Стив вернулся к Кингстон-Кейнам и вытащил подпиленные проволоки. Он увидел, что на концах они оплавились. Видимо, не сработало зажигание. Сбой где-то в системе – это можно сказать вполне определенно. Заменив проволоку, он вернулся к штурвалу и включил зажигание. Хвостовые ракеты тут же вспыхнули с низким ревом, в то время как шкала показала шестьдесят процентов от нормального заряда. Недостаточно.
Многие люди в такой момент легко теряют самообладание. Стив к таким не относился. Потрясением кулаков и проклятиями ничего не добьешься. Он пошарил в кармане, достал третий экземпляр, заменил второй и хладнокровно проверил. Опять не повезло. Четвертый также дал сбой. По непонятным причинам пятая проба дала серию знакомых коротких выстрелов и основательно сотрясла корпус судна, причем стрелка на приборе резко и неопределенно качнулась между минимумом и максимумом. Он живо представил, как разведывательные корабли скачут сквозь космос с подвесными моторами. В любом случае, пятый образец не устраивал. Он испробовал шестой, чувствуя, что удача удаляется все быстрее. Шестой подвел, радостно взревев на ста восьмидесяти процентах от нужной мощности. И лишь седьмой сработал.
Он выбросил все, кроме остатков от седьмой проволоки. Калибром она была такова, что вполне входила в приемный патрубок. С виду она была точно потемневшая медь, только потверже и потяжелее. Если бы нашлось хотя бы с тысячу ярдов такого диметра, и если бы ему удалось их успешно притащить на корабль, и кабы золотой колосс не пришел разрушить его скромные планы по ограблению музея, то он смог бы взлететь. Тогда бы Стив мог добраться и до чего-нибудь более цивилизованного. Его будущее зиждилось теперь на кошмарном выборе из многих «если».
Самый очевидный способ добыть жизненно необходимое сокровище был прост: пробить дыру в крыше, забросить туда трос и вытянуть проволоку с помощью миниатюрной корабельной лебедки. Проблема: как пробить дырку без взрывчатки? Единственный ответ, который он смог найти, состоял в том, что крышу можно было просверлить, заполнить дыру тем, что имелось среди боеприпасов, произнести молитву за успешное начинание и подорвать искрой от динамо. Попытка осуществить задуманное не удалась. Сверлильный бур погнулся так, будто пытался вгрызться в алмаз. Тогда Стив достал ружье и всадил заряд в неподатливую крышу. Ракета взорвалась с сокрушительным треском, и осколки оболочки с воем унеслись в небо. На месте взрыва остались пятно копоти и пара едва заметных царапин.
Что ж, предстояло спуститься вниз и попытаться унести на собственном горбу, сколько получится. Причем двигаться надо было как можно скорее. Ночь приближалась, а у него не было ни малейшего желания встречаться в темноте с золотым смерчем. Хватало и дневных впечатлений. Об остальных проблемах не хотелось и думать.
Замкнув Лауру, он возвратился в здание, торопясь к машинному отделению в глубине помещения. Он ни на чем не заострял взгляда. Сейчас ему было не до изучения загадок природы. Проволока – и только проволока – вот все, что интересовало его сейчас.
Он пустился на розыски провода, и его рассудок пылал роковым огнем страсти. Половина его рассудка, и лучшая, надо сказать, половина, не дремала, с минуты на минуту ожидая прибытия золотого столпа. Другая лихорадочно вычисляла пути к бегству. Внешне столь противоречивое состояние ума никак не проявлялось: поиск его был спокоен, уверен, методичен.
Минут через десять Стив нашел здоровенный моток того самого металла с какой-то хитрой насечкой – все это богатство валялось у корпуса разобранного станка. Он попробовал откатить его в сторону, но не сдвинул ни на дюйм. Одному эта штука была явно не по плечу. Для доставки на крышу ему предстояло порезать моток на куски и сделать несколько вылазок, чтобы переправить на корабль. Однако задачу усложняло то, что часть колец в мотке сплавилась. И это называется – уже у цели! Свобода висела на волоске, он не смог поставить груз вертикально. Стив пробормотал несколько Лауриных ругательств.
Хотя резаки у него были наготове, он решил пройти дальше, прежде чем приступить к такой трудной и неблагодарной работе. Это было мудрая мысль, ибо еще через какую-то сотню ярдов он набрел на другой моток, круглый как колесо, в добром состоянии, удобный для качения и разматывания. Но даже он был чересчур тяжел – передвигать его можно было лишь на пределе сил, растягивая мускулы, перекатывая, точно исполинскую ворованную покрышку.
Несколько раз он останавливался, чтобы перевести дыхание, и бросал моток у выставочных ящиков. Один из ящиков содрогнулся от удара, и его светящиеся паукообразные обитатели забегали, изображая жизнь в момент стимуляции. Его врожденная брезгливость к паукам становилась все сильнее, в то время как бег насекомых становился все живее. Он не стал задерживаться в таком месте и покатил моток дальше.
Багряные полосы вновь прорезали горизонт, когда он прокатил свою добычу через громадный проем и достиг насыпи. Тут он остановился, нарезал проволоки, крепко ухватился за свободный конец и стал карабкаться вверх, утягивая его за собой. Проволока беспрепятственно разматывалась до самого верха: добравшись до корабля, он закрепил конец на блоке микроподъемника и включил намотку.
Ночь упала стремглав, точно кинжал разбойника. Руки слегка дрожали, но вытянутое лицо Стива было бесстрастно, когда он старательно пропускал проволоку сквозь инжектор-патрубок и оттуда – в топливное отверстие Кингстон-Кейна. Закончив работу, он отодвинул дверцу, за которой скрывалась Лаура, и дал ей фруктов, собранных с дерева Орона. Она как-то меланхолично приняла угощение, подавленная и явно не расположенная к общению.
