– Вашему инстинкту, – возразил Тейлор. – Мы не видим смысла тратить время и деньги на межзвездную войну, когда можно потратить и то, и другое на исследование и развитие.

– Так, значит, в вашем флоте нет боевых кораблей?

– Конечно же есть.

– И много?

– Хватит, чтобы справиться с вами.

– Пацифисты, вооруженные до зубов, – объявил Паламин остальным. Те понимающе улыбнулись.

– Лжецы всегда непоследовательны, – произнес Экстер с апломбом. Он уставился каменным взглядом на пленника.

– Если вы так заботливо избегаете неприятностей, то зачем вам нужны боевые корабли?

– Потому что у нас нет гарантий, что вся Вселенная разделяет нашу политику: живи сам и давай жить другим.

– Объясни подробнее.

– Мы никому не досаждаем. Но когда-нибудь кому-нибудь может прийти в голову досадить нам.

– Тогда вы начинаете войну?

– Нет. Начнет войну другие. Мы ее выиграем.

– Чистейшая уловка, – сказал Экстер Паламину и остальным. – Эта технология непонятна разве что идиоту. Они заселили сотню планет. На большинстве планет никакого сопротивления не было, потому что некому было сопротивляться. На других – туземцы, слабые и отсталые, они знают, что их борьба обречена на поражение, потому и не борются. Но на любой планете, достаточно сильной и решившей сопротивляться, – такой, например, как Гомбар – земляне быстренько примут сопротивление за недозволенное вмешательство в свои дела. Они начнут утверждать, что им угрожают. И это будет их моральным оправданием войны.

Паламин взглянул на Тейлора.

– Что скажешь на это?

Выразительно пожав плечами, Тейлор сказал:

– Политический цинизм такого сорта давно устарел там, откуда я прилетел. Ничем не могу помочь, раз уж вы отстали от нас в умственном развитии на десять тысяч лет.

– Мы собираемся сидеть здесь и позволять пленнику в цепях оскорблять нас? – гневно обратился Экстер к Паламину. – Предлагаю казнить его и всем разойтись по домам. Я например по горло сыт пустой болтовней.

– Я тоже, – согласился один из гомбариан; он выглядел закоренелым подхалимом.

– Терпение, – посоветовал Паламин, а потом обратился к Тейлору: – Ты утверждаешь, что тебе было приказано исследовать двойную систему Хплора и Риди?

– Если ты имеешь в виду ближайшую двойную звезду, то да. Таково было мое предписанное направление.

– Предположим, вместо этого тебе бы сказали изучить нашу Гомбарианскую систему. Как бы ты поступил?

– Я подчиняюсь приказам.

– Ты прилетел бы тайно и стал бы потихоньку везде высматривать и вынюхивать?

– Не обязательно. Если бы с первого взгляда вы мне показались дружелюбно настроенными, я бы появился перед вами открыто.

– Он увиливает от ответа, – настаивал Экстер, все так же полный гнева.

– Что бы ты делал, если бы был не уверен в нашей реакции? – продолжал Паламин.

– То же, что делал бы любой на моем месте, – резко ответил Тейлор. – Околачивался бы поблизости, пока не убедился в ваших намерениях.

– Тем временем старался бы избежать плена?

– Конечно.

– И если тебе не понравилось наше поведение, ты доложил бы о нас, как о неприятеле?

– Да.

– Вот и все, что мы хотели узнать, – подытожил Паламин. – Твои признания равносильны признанию в шпионской деятельности. И не имеет значения, приказывали ли тебе сунуть свой излишне любопытный нос в нашу или какую другую систему – все равно ты – шпион, – он повернулся к остальным. – Все согласны?

Члены судилища хором ответили:

– Да.

– Такие, как ты, достойны лишь одной судьбы, – заключил Паламин. – Ты вернешься в свою камеру и будешь находиться там до времени официальной казни. Уведите его.

Охранники выбили из-под Тейлора кресло и пинками заставили подняться. Они тащили пленника быстрее, чем тот мог идти. Скованный землянин спотыкался и чуть не падал. Но он нашел время бросить от дверей один быстрый взгляд назад, и взгляд его бледных глаз казался ледяным.

Когда тот тюремщик, что постарше, принес ужин, Тейлор спросил:

– А как у вас здесь казнят?

– А как это делают там, откуда ты прилетел?

– Никак.

– Никак? – Тюремщик удивленно моргнул. Поставив поднос на пол, он сел на скамью возле Тейлора, оставив решетку из толстых железных прутьев широко открытой. Рукоятка его пистолета маячила в соблазнительной близости от руки пленника.

– Тогда как же вы справляетесь с опасными преступниками?

– Мы лечим их всеми доступными эффективными средствами, включая операции на мозге. Неизлечимых же мы отвозим на одиночную планету, оставленную исключительно для них. Пусть варятся там в собственном соку.

– Какой расточительный способ, – высказал свое отношение охранник. Будто случайно, он вытащил свое оружие, направил на стену и нажал кнопку. Ничего не произошло.

– Не заряжен, – сказал он.

Тейлор не откликнулся.

– И не пытайся выхватить его у меня, а тем более удрать. Тут бронированные двери и полным-полно охраны.

– Мне нужно избавиться от наручников, прежде, чем затевать что-то, – осторожно проговорил Тейлор. – А как насчет подкупа?

– Это чем же? У тебя нет ничего, кроме одежды, да и ту сожгут, когда ты умрешь.

– Что ж, забудем об этом. – Тейлор громко звенел кандалами. Он выглядел раздраженным. – Ты еще не сказал мне, как я умру.

– Тебя публично задушат, – сообщил тюремщик. Он облизал губы без видимой причины. – Все казни производят в присутствии населения. Мало знать, что справедливость восторжествовала, нужно еще и видеть, как она торжествует. Так что смотрит каждый. К тому же это зрелище дисциплинирует. – Он снова облизнул губы. – Замечательный спектакль.

– Да уж, конечно.

– Тебя поставят на колени спиной к столбу, руки и ноги крепко свяжут, – объяснял тюремщик, со стороны могло показаться, что он читает важное наставление. – В столбе просверлена дырка на уровне твоей шеи. Шею захлестнут веревочной петлей, веревку пропустят сквозь дырку и обмотают вокруг палки с другой стороны столба. Палач вращает палку и тем самым затягивает петлю, быстро или медленно, в зависимости от настроения.

– Полагаю, когда к нему приходит артистическое вдохновение, он продлевает агонию жертвы, несколько раз ослабляя и натягивая веревку, – догадался Тейлор.

– Нет, нет, ему запрещено так поступать, – уверил тюремщик, не заметив сарказма в словах землянина. – Не во время финальной казни. Такой метод используется только для того, чтобы добиться признания у упорствующего. Мы – справедливый и мягкосердечный народ, понимаешь?

– Ты меня утешил.

– Так что тебя удушат быстро и эффективно. Я видел множество казней, но пока еще не приходилось видеть непрофессиональных. Тело тяжелеет и повисает на веревках, глаза вылезают из орбит, язык вываливается, чернеет, и наступает смерть. Сделать смерть быстрой и максимально безболезненной – вот в чем заключается искусство палача. Тебе действительно не о чем беспокоиться.

– Похоже, беспокоиться действительно не о чем, судя по тому, как ты все описал, – сухо проговорил Тейлор. Я воистину наверху блаженства. – Он немного подумал и спросил: – А когда меня поведут на казнь?

– Сразу же после того, как кончится твоя игра, – сообщил тюремщик.

Тейлор недоуменно посмотрел на него:

– Игра? Какая игра? Что ты имеешь в виду?

– У нас принято позволять осужденному сыграть свою последнюю игру против искусного игрока, выставленного нами. Когда игра кончается, осужденного уводят и душат.

– Не важно, выиграет он или проиграет?

– Результат не имеет значения. Его казнят, невзирая на то, победитель он или проигравший.

– По-моему, это безумие, – нахмурившись, сказал Тейлор.

– Это потому, что ты – чужак, – откликнулся тюремщик. – Но ты, конечно, согласишься с тем, что преступник, стоящий перед лицом неминуемой смерти, должен получить некую компенсацию или даже привилегию провести последние минуты в борьбе за жизнь.

– Совершенно бесполезной борьбе.