Большой зал штаба североамериканского профсоюзного объединения заполнен до отказа. Первые три дня после прибытия в Новый Свет Марвель Осс был всецело занят тем, что приспосабливался к новому суточному ритму, заставлял встроенные в его тушу часы поспевать за стрелками, которые мчались по кругу на всех циферблатах в американском темпе, и в то же время старался побольше увидеть в городе Нью-Йорке. Нескончаемые шеренги подержанных автомашин с табличкой «Продается» по обе стороны шоссе, ведущего из аэропорта. Впечатление от этой картины превосходит все, что когда-либо испытывал Марвель Осс. Сотни автомашин! Тысячи! Несметное множество! Совсем новые на вид! Без единой царапины!

Сидя в кресле в одном из первых рядов большого зала, Марвель Осс видит, как руководитель всей программы КТПП выходит на трибуну и приветствует участников. Точно и кратко он излагает смысл Курсов теории и практики производства.

Во-первых, надлежит развить в участниках качества руководителей. Во-вторых, программа призвана ознакомить с современными американскими принципами предпринимательства. Далее, участники освоят динамику, обеспечивающую высокую производительность. Программа расширит также их технический кругозор и поможет понять американский образ жизни посредством участия в социальной деятельности.

Шестой пункт во вводной речи не называется. Зато он проходит красной нитью в выступлениях всех представителей стран — участниц плана Маршалла, а также в конкретизирующих программу документах, из коих явствует, что слушатели курсов прибыли в США, чтобы вооружиться для борьбы против мирового коммунизма.

— Мистер Аасс! Мистер Марвель Аасс!

Его фамилия пишется по-норвежски через два «А» и стоит в списке первой. И вот она громко отдается в переполненном зале. Час пробил! До этой минуты никто из слушателей не знал, в какую именно часть США его направят. Алфик Хеллот отчетливо видит, как это происходило, как Марвель Осс, импозантный мужчина в полном параде, встает и поднимается на трибуну, где его ждут горячие рукопожатия, хлопки по плечу, широкие улыбки и известие, что в наступающем году мистеру Марвелю Аассу из Норвегии предстоит постигать теорию и практику в городе Сент-Луисе, штат Миссури. Что до остальных норвежцев, то одна группа останется в Бриджпорте, вблизи Нью-Йорка, а другая отправится в города-близнецы Миннеаполис и Сент-Пол в штате Миннесота.

Но Сент-Луис! Прямо-таки белое пятно на карте. Однако пятно, которое быстро заполняют улицы с оживленным движением, дома и небоскребы, силуэты города и морозная дымка над Миссисипи и общежитие рядом с университетом им. Вашингтона, куда поселяют Марвеля Осса.

Далее речь пойдет не столько о разбитых иллюзиях, сколько о не оправдавших надежды реальностях, тогда как иллюзии окупились. Казалось бы, условия были благоприятные. В Сент-Луисе есть большой и пользующийся доброй славой пивзавод, фармацевтические и электронные предприятия. Есть авиазавод «Мак-Доннелл — Дуглас». Однако ничего не происходит. Им обещали скорое трудоустройство. Марвель Осс надеялся на авиазавод. Надежды не оправдываются. Три недели спустя Марвель Осс сидит в студенческом общежитии, пытаясь поймать по радио скандинавскую музыку, все еще безработный. Университет? А какие предметы ему изучать? Созерцание витрин? Денег у него нет, английским владеет плохо. Спустя еще неделю им выплачивают пособие по безработице. Шесть долларов в день. Последующие дни заполняются спорами: следует ли удерживать с пособия тридцать процентов налога.

Дальше опускаться некуда. Сен-Луи блюз.

В конце апреля Марвеля Осса и полтора десятка других слушателей КТПП переводят на восток, в Питтсбург. Еще полтора месяца безделья. После чего красивые обещания красочных брошюр в какой-то мере реализуются. Вместе с двумя бельгийцами Марвеля Осса подключают к некоей технической программе, в рамках которой им надлежит разъезжать по Пенсильвании, изучая условия труда в сталелитейной промышленности.

Каждый вечер Марвель Осс ложится спать в другом мотеле. Каждое утро он у ворот другого завода. Следом за очередным очкастым сотрудником отдела кадров шагает по ступенькам вверх, по ступенькам вниз. Дальше Алфик Хеллот теряет его в технических зарослях индустриализма.

Марвель Осс исчез из поля зрения, это очевидно. Он принял решение, и у решения этого, несомненно, красивое женское имя. Он бросил курсы, ушел в подполье, как в воду канул. И Алфик не верит в этапы, будто бы пройденные Марвелем Оссом на пути к драке в баре сонного, пыльного пограничного города. Не верит тому, чему Марвель Осс хочет, чтоб он поверил. Не верит, что он обжег крылья на солнце и пошел ко дну. Не верит в Марвеля Осса в роли этакого маленького частнокапиталистического Алексея Григорьевича Стаханова из Кадиевки в Донбассе, десятикратно перевыполняющего норму под землей в глухой долине среди Аппалачей. Не верит, что он работал штейгером на добыче ртутной руды в Нью-Мексико. Не верит в рассказы об автокранах, коротких шнурах и особой взрывчатке, которая срабатывает от простого чиха. Не верит, что Марвель Осс был уволен с должности управляющего на хлопковой плантации в Центральной Америке. Что-то не вяжется. Не вяжется с шелковыми сорочками, с изумрудами на пальцах и серебристыми переливами исполняемых ими златогоровских вариаций на темы злоключений Марвеля Осса. Не похоже, чтобы ему все так давно осточертело, что теперь он сам себе осточертел. Неубедительность этой истории Алфику очевидна. Так что и писать домой Авг. Хеллоту особенно не о чем. А время уже позднее. И все уже сказано. Марвель Осс состряпал историю, чтобы морочить голову легковерным норвежцам и повернуть их носом обратно на север, пока не сунули его еще глубже в дела других людей.

Кухня, где готовят пищу для души, уже не работает, кафе закрыто. На столиках вокруг Алфика и Марвеля Осса растопырили ноги опрокинутые стулья. Два официанта, сменив свою форму на обычный костюм, спят, подпирая косяки кухонной двери.

Алфик Хеллот и Марвель Осс выходят вместе. Солнце еще не встало. На востоке рассвет провел поперек смелую красную черту, разделяющую землю и небесный мрак.

Рукопожатие крепко отпечатывается в пальцах.

Они сказали положенные «никогда» и «всегда».

Я никогда тебя не забуду. Я всегда буду помнить тебя.

Я никогда о тебе не вспомню. Я всегда буду тебя забывать.

Пустыня меняет окраску. Пришла машина, и Марвель Осс ушел.

Жизнь — послание. Ты получил мое.

Он ждал целую вечность, прежде чем высмотрел просвет в веренице машин и выехал на автостраду. Свобода — это хорошая автомашина и пятиминутный отрыв.

Никого сзади, никого на подходе слева. Зеркальце пусто. Не один миллион иммигрантов стоял до него на этом повороте с работающим мотором; прощаясь с трущобами и грязью, они находили свой просвет на широкой асфальтовой полосе. Поток машин подхватил Марвеля Осса, увлек за собой, скрыл его. Узоры покрышек на асфальте, незримые среди тысяч других по-разному вытертых узоров, тоже не оставляющих следа. Америка стирает свои следы.

Марвель Осс снял обертку с жевательной резинки и одну за другой сунул пластины в рот.

По бокам шоссе стояли одинаковые дома, одинаково большие, одинаково дорогие, одинаково далеко друг от друга, и не было им конца. Не иначе все жители этого поселка были зубные врачи.

На пригорках поодаль уныло жались в кучу опасающиеся последствий дома богатеев. Особняки вдоль шоссе сменились одноэтажными кирпичными домами с белой верандой за зеленым газоном. Типовые постройки тянулись вплоть до берега Миссисипи. Там строй их редел, чередуясь с черными промежутками, точно от выдернутых гнилых зубов.

Еще дальше пошли открытые просторы, придорожные гостиницы, бензоколонки. И вновь бесконечные вереницы подержанных автомашин.

Сразу за межштатной границей появились первые магазины, торгующие огнестрельным оружием. Большие щиты рекламировали пистолеты и боеприпасы. Марвель Осс ехал, не останавливаясь. Дорога вилась среди невысоких холмов. Кончились волнистые кукурузные поля, и шоссе плавно спустилось на гладкую равнину вдоль реки. Бурым земляным полом простерлась перед ним плоская, жаркая, грязная дельта.