Он добавил еще несколько слов по-грузински. Дронго улыбнулся. Он немного понимал этот язык. Мила нахмурилась. Она не понимала, но догадывалась, что ее обругали. Хозяин и гость вошли в просторный кабинет. Чагунава пригласил гостя за длинный стол, уселся напротив.

– Чем могу служить? – поинтересовался он.

– Я не из налоговой инспекции, – сразу начал Дронго, – только я не хотел, чтобы об этом узнала ваш секретарь. Судя по всему, она недолго здесь задержится.

– Выгоню как собаку, – пообещал Чагунава. – Когда получала по три тысячи долларов, была как идеальная любовница, а теперь, когда мы ей немного урезали зарплату, превратилась в сварливую жену.

– Немного – это насколько?

– Уже успела пожаловаться? Да, в два раза. Но полторы тысячи долларов ей тоже много. Это почти пятьдесят тысяч рублей. Только она считает в долларах, а я в рублях. И все мои поставки идут в рублях, кроме наших долгов. Раньше получала шестьдесят пять тысяч, почти три тысячи долларов, а сейчас пятьдесят две. Немного сократили, но она считает в долларах. Раньше три, сейчас полторы. Но разве можно так считать? Я же не виноват, что рубль обесценился.

– Везде кризис, – согласился Дронго.

– Как вас зовут?

– Меня обычно называют Дронго.

– Какое странное имя. Господин Дронго, откуда вы пришли?

– Я частный эксперт, занимаюсь расследованием убийства вашего компаньона и заместителя Николая Сутеева.

– Какой хороший человек был, – вздохнул Вахтанг Михайлович, – сейчас таких уже не найдешь. Надежный друг, очень верный компаньон, хороший производственник. Мы с ним начинали буквально с нуля. Он тогда все продал и вложил свои деньги. Триста тысяч рублей. А я дал семьсот. Вот так мы и начинали с первого миллиона рублей. Тогда это было тысяч тридцать пять по курсу, сразу после августовского дефолта. Решили открыть свое дело. Очень рисковали, но оказалось, что рассчитали все правильно. Уже через год дела пошли гораздо лучше.

– И компания начала расширяться?

– Еще как! Мы уже считали себя почти олигархами. Вот мне все время говорят про мировую коньюктуру, про цены на нефть, которые росли целых семь лет. Или восемь. Что мы правильно все рассчитали, решив вложиться в производство металла для жилых строений. Цены в Москве росли просто фантастически. Это значит, что мы такие умные? На самом деле все не совсем так. А я знаю точно, в чем дело. И почему у нас все сразу поменялось в новом веке. Дело было в нашем бывшем президенте. Пока он у власти был, творилось настоящее безумие. С деньгами, с правительством, с экономикой, с политикой, с кадрами. Все было вверх тормашками. Такой человек был неуправляемый. Горбачев оказался просто слабый человек, не сумел ничего удержать. А этот был настоящий разрушитель по своей натуре. Я слышал, что у себя на родине он даже дом снес, в котором царя и его детей расстреляли. Такой человек был неуправляемый. И пока он был у власти, все было шатай-валяй.

Дронго улыбнулся, но не стал спорить.

– А потом к власти пришел другой. Из Комитета государственной безопасности. Это нам сказки рассказывали, что он демократом был. Офицер КГБ не может быть демократом, как иудей не сможет никогда стать христианином. Он ведь уже обрезан и может сделаться только мусульманином. Так и офицеры КГБ. Им дают такое воспитание и образование, что демократами они не могут быть по определению. Некоторые пытаются, но это обычные предатели. Вот почему я сразу понял, что пришел серьезный человек и надолго. Как он сразу наших олигархов прижал! Почти все сбежали, некоторых посадил. А ведь долго терпел многих из своего окружения, не трогал, выжидал. Почти как Сталин. Ждал, когда начнет их убирать по одному. И всех убрал, всех расчистил. Только время сейчас другое. Расстреливать уже нельзя, он их либо за рубеж, либо в неизвестность отправлял.

– У вас целая теория.

– Какая теория. Это практика. Мы семь лет катались как сыр в масле. Думали, всегда так будет. Такие деньги на ветер выбрасывали, уже планировали на двадцать лет вперед. Шальные деньги, шальные мысли. Все правильно. А потом праздник закончился и наступило похмелье.

Мила внесла поднос с двумя чашечками кофе, конфетницей, сахарницей, даже принесла холодное молоко.

– Так быстро нашла кофе? – не удержался Вахтанг Михайлович.

– Это я в бухгалтерии одолжила, – пояснила обиженная Мила. Она повернулась и вышла.

– Я ее выгоню, – снова пообещал Чагунава. – Так какое у вас дело ко мне?

– Я уже сказал. Родственники Сутеева попросили меня расследовать его убийство.

– Ужасное преступление, – поморщился Чагунава, – даже не знаю, что вам сказать. Какой-нибудь отморозок стрелял. Сейчас их много. Если бы Николай поехал к себе домой, ничего бы не случилось. Там у них дом хороший, с охраной и видеокамерой. А здесь был обычный дом с незапирающейся дверью в подъезде и плохо работающим лифтом. Не знаю, зачем он туда поехал. В свой старый дом. Наверно, какой-нибудь грабитель стрелял. Жалко Николая, такой человек был. Золотой. Хотя часто болел в последнее время.

– Вы знали, чем он болел?

– Он говорил, что у него сахар повышенный. У меня тоже диабет. Сейчас у всех сахара много, время такое. Везде стрессы.

– И больше ничего не говорил?

– Нет. Он человек был серьезный, не стал бы о себе много рассказывать. Занимался нашей компанией с утра и до вечера. Как он переживал, когда узнал, что банки на нас в суд подали! Вы, наверно, эту историю уже знаете. «Альфа-банк» и банк КТБ подали на нас в суд. У нас долгов на пять миллионов долларов. Конечно, мы нашли адвоката и будем сражаться в этом арбитражном суде. Но эти банкиры очень неприлично себя ведут. Непонятно, почему они так на нас давят. У нас уже никаких активов не осталось, все распродали, даже наши машины служебные. Только личные и остались. А они хотят сразу пять миллионов получить. У нас сейчас только это помещение осталось, да и его мы арендуем. Что отсюда возьмешь? А наш недостроенный завод вообще ничего не стоит. Никто даже даром не захочет сегодня брать наш участок. Но мы его и за деньги не продадим. Это наше будущее. Но вообще обидно. Еще год, и мы бы наш завод закончили и начали бы выпуск продукции. Кризис рано или поздно закончится, а завод мы так и не построили. Но ведь люди все равно будут дома строить, особенно в Москве.

– Давайте вернемся к Сутееву. Вы давно его знали?

– Больше двадцати лет. Познакомились, еще когда инженерами были. Он толковым инженером был. Поэтому я его пригласил и решил сделать своим компаньоном.

– Вы считаете, что это случайное убийство?

– Конечно, случайное. Какой-нибудь грабитель. Сейчас после кризиса столько разных людей в Москву приехало. Среди них много бандитов. Особенно среди таджиков, кавказцев, китайцев, вьетнамцев. Ох, простите. Вы тоже с Кавказа?

– А вы нет? – улыбнулся Дронго.

– Мои предки оттуда приехали. Из Цхалтубо. Еще в прошлом веке. Конечно, мы все оттуда. Только я не нас имею в виду, а других...

– А потом мы удивляемся, что появляются скинхеды, если вы, грузин, так пренебрежительно говорите о своих соотечественниках.

– Я не о них говорю, – нахмурился Вахтанг Михайлович, – я про бандитов говорю, которые сюда тысячами приезжают, нас позорят, машины воруют, квартиры грабят, на людей нападают. Я про этих бандитов говорю. Нужно отделять, где порядочные люди, а где бандиты. Вы знаете, сколько грузин работают врачами, жизни людям спасают? А сколько азербайджанцев или армян? Посчитать невозможно. Почти в любой больнице есть несколько врачей из кавказцев. Разве они бандиты? Они людей спасают, помогают всем нам жить.

– Вы полагаете, что это был случайный грабитель?

– Конечно. А кто еще?

– В кармане убитого нашли две тысячи евро. Их не тронули. Согласитесь, странный грабитель, который не взял даже такие деньги.

– Я этого не знал, – нахмурился Чагунава, – действительно, необычный грабитель. Может, его просто спугнули, и он не успел взять деньги? Испугался и сбежал.