— Над чем ты смеешься? — спросил я.

— Ни над чем. Над тобой.

— Почему?

— Теперь ясно, что у тебя все в порядке. Я беспокоилась, все мы беспокоились.

— А всё этот проклятый Свистун, — вздохнул я. — Это он выкачал из меня кровь.

— Я знаю, — кивнула она, — он мне все объяснил. Ведь он был вынужден это сделать. Другого выхода не было.

Меня аж передернуло, как только я представил, чем вся эта история могла закончиться.

— Невероятно, — сказал я.

— Свистун сам по себе невероятен, — ответила Сара.

— Нам повезло, что мы его встретили, — сказал я, — Подумать только, я ведь почти уже собрался оставить его в дюнах. Хотел было бросить. Мы уже столько всего натерпелись, что даже не хочется думать, сколько еще испытаний нас ждет впереди.

Она первой подошла к костру.

— Разведи огонь, — сказала она. — Я приготовлю что-нибудь поесть.

Рядом с костром лежал хворост и кривые ветви, наломанные с приземистых деревьев пустыни. Я наклонился и подложил несколько ветвей в костер, пламя вспыхнуло, жадно облизывая сухое дерево.

— Сюда бы лазерное ружье, — сказал я. — Без него мы как будто голые.

— Еще осталась моя винтовка, — заметила Сара. — Это грозное оружие. В надежных руках…

— Вроде твоих.

— Вроде моих.

Куча одеял рядом с костром оставалась все такой же неподвижной. Указав на нее, я спросил:

— Как там дела у Тэкка? Никаких признаков избавления от дурных привычек?

— Ты слишком жесток по отношению к нему, — сказала она. — Тебе бы следовало быть к нему снисходительным. Он другой, совсем не похож на нас с тобой… Ведь мы очень похожи друг на друга. Ты не думал об этом?

— Думал.

Она принесла кастрюлю и поставила ее на углу, присев на корточки рядом со мной.

— Мы оба выпутаемся, — сказала она. — Тэкк — нет. Где-нибудь по дороге он сломается.

С удивлением я поймал себя на мысли, что думаю о нем, Тэкк, возможно, утратил часть воли к жизни. С тех пор, как исчез Смит, существование по меньшей мере наполовину потеряло для него смысл. Не потому ли, размышлял я, он так привязался к этой кукле? Очевидно, он нуждался в ком-то, кого он мог бы обнять, к кому он мог бы приникнуть и, наконец, кто, в свою очередь, тоже нуждался бы в человеческом участии и защите? Правда, припомнил я, эта кукла появилась у него еще до исчезновения Джорджа. Да он и не казался особенно удивленным, когда все это произошло.

— Есть еще кое-что, — сказала Сара, — о чем тебе необходимо знать. Это касается деревьев. Ты сам сможешь увидеть, когда рассветет. Мы расположились как раз у подножия холма, а с его вершины отлично видны окрестности, в том числе много деревьев двадцать, а то и тридцать. Они не выросли сами по себе. Их посадили. Я уверена в этом.

— Ты хочешь сказать, что они представляют собой нечто наподобие сада?

— Правильно, — ответила она. — Что-то вроде сада. Деревья находятся на равном расстоянии друг от друга. Все они посажены в шахматном порядке. У кого-то когда-то здесь был сад.

Мы продвигались все дальше, дальше и дальше. День за днем мы шли с рассвета до заката. Погода не менялась. Не было ни дождей, ни ветра. Местные природные особенности указывали на то, что дожди здесь редкость. Временами изменялся пейзаж. Случалось, мы поднимались и опускались по склонам холмов, шли по изрезанной оврагами местности. А бывали пни, когда мы пересекали равнины такие плоские, что словно оказывались в центре гигантской вогнутой чаши, а точнее — просторного неглубокого блюда, где нас со всех сторон окружали восходящие края горизонта. То, что первоначально представлялось багряным облаком, покоящимся на его северном ободе, теперь, без всяких сомнений, оформилось в отдаленную горную цепь, которая на расстоянии все еще казалась окрашенной в багряные тона.

Теперь нам стала встречаться, хотя и достаточно редко, кое-какая живность. На вершинах окрестных холмов появлялись крикливые существа, которые, завидев нас, давали стрекача, прячась в лощины, и верещали на ходу от восторга. Попадались также животные, которых мы прозвали скороходами. Они встречались не часто и всегда держались на приличном расстоянии, во всяком случае, достаточно далеко, так что даже при помощи бинокля мы были не в состоянии их как следует рассмотреть. Но даже то, что нам удалось разглядеть, представляло собой весьма оригинальный образец природной фантазии: передвигаясь на длинных конечностях, как на ходулях, они ковыляли вразвалочку с удивительной скоростью, причем не столько за счет частоты шага, сколько благодаря его длине.

На безводных равнинах водились пискуны, животные (если, конечно, это были животные) размером с волка, передвигавшиеся столь стремительно, что мы так и не поняли, как же они выглядят и каким образом бегают. Сначала они представали пятном, надвигавшимся на нас, затем что-то с писком проносилось мимо, и наконец они моментально превращались в другое пятно, но уже Удалявшееся. Но, даже приближаясь, они не причиняли нам никакого вреда. Впрочем, как и крикуны со скороходами.

Растительность по мере смены ландшафта также изменялась. В некоторых долинах росли странные вьющиеся травы, а в гористой местности какие-то уродливые деревца жались к скалистым склонам или, скрючившись, прятались в лощинах. По виду они больше напоминали пальмы, нежели сосны, хотя, разумеется, это были не пальмы. Их древесина была невероятно жесткой и маслянистой, и, пересекая области, в которых они росли, мы старались собрать столько упавших с них ветвей, сколько могли унести наши лошадки. Это было идеальное топливо для костра.

И всегда нас окружали деревья — гигантские пирамиды, уходящие на мили в небеса. Сейчас уже не было и тени сомнения в том, что они некогда выращивались на хорошо ухоженной земле и представляли собой сады, покрывавшие геометрически безупречной сетью поверхность планеты. Мы не рисковали подойти ни к одному из них ближе, чем на милю. И тропа, очевидно, была проложена с таким расчетом, чтобы избежать соседства с деревьями. И когда периодически деревья отстреливали стручки с семенами, мы замечали, что они уже никогда не направляют их в нашу сторону.

— Похоже, урок пошел им впрок, — заметила Сара. — Кажется, они поняли, что им грозит, если они попробуют выстрелить в нас.

— Только теперь нам уже нечем ответить, — напомнил я, еще раз пожалев, что оставил корабль, поленившись зайти в зал управления и взять еще одно лазерное ружье и комплект запасных частей к нему.

— Но им-то об этом не известно, — возразила Сара.

Однако я был далек от искушения разделить ее оптимизм.

Иногда в бинокль мы замечали стаи похожих на крыс зверьков, проворно выскакивавших из своих нор, расположенных в некотором удалении от деревьев, и собиравших семена разбросанных стручков. У нас уже не было сомнений, что они переносили семена в укрытия, предназначенные для их хранения. Мы никогда не пытались заглянуть хотя бы в один из этих складов: слишком уж они были близко к деревьям. Коль уж деревья решили оставить нас в покое, мы были рады ответить им взаимностью.

Тропа уходила все дальше, временами становясь едва заметной, иногда расширяясь и отчетливо проступая на местности. Видимо, было время, когда некоторые ее участки чаще использовались для передвижения, чем другие.

Путешествие не казалось нам тяжелым. По дороге нам так и не встретилось ни одного разумного существа.

Однажды мы пересекли то, что когда-то представляло собой мощеную дорогу, теперь выщербленную, с торчащим лишь кое-где булыжником. Остатки мостовой были частью очень сильно разбиты, частью выворочены из земли. Однако даже вынутый булыжник был аккуратно, почти под правильным углом, поставлен в местах пересечения с тропой. В любом из двух направлений, куда тянулась дорога, прямой стрелой, без единого намека на поворот, рассекавшая равнину, открывалась далекая перспектива.

Мы провели совет, решая, куда идти. Дорога выглядела более привлекательной и по всем признакам могла показаться более важной, чем тропа, по которой мы шли. Века назад она, должно быть, соединяла два значительных объекта, в то время как тропа петляла по местности и, очевидно, была проложена как придется, без разумного вмешательства. Но в то же время она, несомненно, несла в себе следы древнего, хорошо исхоженного пути. Дорога же таких следов не имела. Она, похоже, все еще продолжала существовать только потому, что не прошло достаточно времени, чтобы окончательно стереть ее с лица земли. Более того, тропа шла в северном направлении, а именно на севере, как нам дали понять, можно было найти кентавров. Дорога же пролегала с запада на восток. И еще: тропа, безусловно, была древнее дороги, каждый ее участок нес на себе неуловимый налет далекого прошлого. В местах, где ее делали непроходимой естественные природные препятствия, она была вытоптана на глубину от трех до четырех футов. Совершенно очевидно, что по ней путешествовали на протяжении тысячелетий и что она была привычным маршрутом с незапамятных времен.