Бесспорным является главный вклад СССР в разгром фашизма, бесспорно историческое место победы вообще. Она определила дальнейшее развитие всего человечества. Эти истины приняты ныне мировой наукой. Ученые отмечают, что Вооруженные Силы СССР постоянно привлекали на себя большинство войск противника. Более двух третей его потерь приходится на Восточный фронт. Об этом можно и нужно говорить без всяких оговорок. Недаром многие западные исследователи отождествляют провал Восточного похода фашистов с итогами второй мировой войны. Другое дело — непомерно высокая цена этой победы, связанные с ней другие теневые стороны военной истории СССР. До последних лет простое упоминание о них многие генералы и политики относят к разряду «антикоммунистических и иных фальсификаций». Высокая цена победы — такой же реальный факт истории, как и решающая роль СССР в войне. Первая не может затмить второй, так же как и вторая не позволяет забывать о первой.
Не изучены многие проблемы потерь минувшей войны. Среди них — число советских потерь, их виды, потери в ходе различных операций, различных государств — участниц войны. Не осуществлен сравнительный анализ потерь двух коалиций, не раскрыта ответственность за потери. В связи с активизацией антисоциалистического и националистического экстремизма важно иметь оценку потерь различных республик, составлявших СССР. Нет единого мнения о потерях Ленинграда и других городов. Полностью выпал из поля зрения официальной историографии и такой важный сюжет, как влияние потерь на развитие страны послевоенных десятилетий в областях экономической, политической, идеологической, демографической. Напомним, в частности, о глубоком демографическом спаде 80-х гг. Демографическая же катастрофа 90-х гг. вызвана уже незадачливыми «реформаторами».[44]
Выход в свет под редакцией Кривошеева справочника о советских военных потерях,[45] к сожалению, не решил проблемы. Он основан на той же ненаучной методологии, что и названные статьи Моисеева, других авторов. Составители не замечают, что соотношение потерь — это главный показатель эффективности действий армии и уровня ее руководства; что даже при явно «улучшенном» ими соотношении потерь сторон 1:1,3 в пользу фашистского блока (не ясно, как подсчитано это) нельзя говорить о некоем «триумфе сталинской полководческой школы». Они не объяснили непомерные потери советских войск, в частности жестокое расходование сил пехоты при плохом огневом обеспечении ее действий; ответственность за потери.
Основу справочника составили 111 таблиц, отражающих представления составителей о боевых потерях в 1918–1989 гг. (особенно 1941–1945) — по годам войн, фронтам, операциям, видам Вооруженных Сил и родам войск. Книгу назвали «исследованием», но пренебрегли многими требованиями науки, да и элементарной нравственности. Как можно считать себя «первыми», отметая труды отечественных и зарубежных ученых? Почему, отбросив основную категорию (убитые, умершие), составители стали оперировать понятием «безвозвратные потери»? Почему они уменьшили без объяснений известные общие потери Красной Армии, ее потери за рубежом, в том числе в Берлинской операции? Составители считают окончательными свои заключения, сами же признают мимоходом, что учет людей в РККА во время войны был поставлен неудовлетворительно, а затем в течение почти полувека изучением потерь всерьез вообще не занимались. Составители постоянно обнаруживают свое желание любыми способами преуменьшить потери армии. Настораживает то обстоятельство, что после публикаций Моисеева за последние три года число потерь осталось неизменным. Не прекращено ли снова на десятилетия исследование этой важнейшей проблемы?
В последние годы появилось несколько новых специальных работ. Они не меняют общей картины. В статьях Кривошеева («Вестник границы России». 1995. № 5 и др.) в какой-то степени учтена наша критика. Автор приводит новое число «безвозвратных людских потерь РККА» — не 8 668 400, а 9 168 400. Он учел какую-то часть призывников, погибших до зачисления в списки войсковых частей. Но учтены по-прежнему далеко не все погибшие в боях комбатанты. Автор ввел стыдливый термин «списочный состав армии», чтобы вновь оставить вне внимания, например, ополчение с его непомерными жертвами. Генерал упрямо утверждает, что самые большие потери СССР — решающий вклад в победу коалиции. Представляет интерес сборник «Людские потери СССР в период второй мировой войны» (СПб., 1995). Авторы почти 30 статей в той или иной степени, как правило, впервые осветили самые различные вопросы — от методики изучения людских потерь до голода в тыловых районах, от жертв армии до цены эвакуации. Преобладают, однако, частные темы. Гареев, Кривошеев, другие уже известные нам авторы лишь повторяют свои ранние публикации.
В большинстве новых публикаций обнаруживаются старые заблуждения или преднамеренная ложь. Мы не склонны преувеличивать разницу между гибелью на поле боя и иной смертью. Но в данном случае речь идет о сознательных усилиях скрыть ответственность военных лидеров за жертвы среди мирного населения, преуменьшить боевые потери, чтобы навязать мнение о «триумфе сталинского (или жуковского?) военного искусства». Эти авторы не замечают, что и при соотношении потерь сторон РККА и вермахта 1:1,3 (по данным Кривошеева) нельзя говорить о «триумфе». Ряд недобросовестных историков поставил под сомнение проверенный временем показатель эффективности действий армий и профессионализма военных вождей — соотношение потерь, не предложив, впрочем, ничего нового. Другие не видят прямой зависимости масштабов потерь от качества войск и руководства ими.
По-прежнему искажают причины «больших утрат» СССР. Кривошеев и его соавторы объясняют это «прежде всего тем, что… он принял на себя основной удар и длительное время фактически один противостоял фашистской Германии и ее союзникам». Они ссылаются на «массовое уничтожение» агрессором советских людей; на «каток войны», что дважды прошел по земле СССР; на «предателей», что также входят в число потерь. Но все это — полуправда. Эти обстоятельства действительно неблагоприятны для СССР. Но они возникли не без участия его политических и военных руководителей или по их прямой вине. Так, противники и союзники СССР вступали в войну, выбирая наиболее удобное для них время. Но что помешало СССР поступать так же? Кто пустил жестокого агрессора в глубь страны? Всячески подчеркивая роль союзников Германии, непорядочно забывать союзников СССР, например, Югославию, США, сковавших на Западе и Востоке значительные силы фашистского блока.
Б. Курашвили по существу повторяет мысль А. Довженко о «культуре войны». Фактически оправдывая большие военные потери, он ссылается на уровень производительности труда. Но как объяснить этим «уровнем» разные методы руководства Жукова и Рокоссовского? Геллер и Некрич в «Утопии у власти» среди других причин справедливо отмечают «преступное небрежение советского руководства» в подготовке отпора агрессору. Они сообщают, что «жизнь человеческая в СССР не стоила ни гроша»; «военное командование часто думало не о том, как выиграть сражение, не неся при этом ненужных потерь, а как выиграть бой, не считаясь ни с какими жертвами»; «бросали людей на убой».
Гареев выделяет три фактора, определивших потери: военно-политический, оперативно-стратегический, пассивность союзников. Первые два фактора автор связывает со Сталиным, упорно воздерживаясь назвать все своим именем порочное сталинистское руководство войной. «…За большие потери не было принято строго спрашивать». Это наибольшие обобщение и признание, на которые решается генерал. Ссылки на союзников, на их второй фронт несерьезны. При чем здесь сосед, если в твоем дома нет порядка? В книге Гареева о Жукове суждения о потерях еще более беспомощны. Он утверждает, что «могло быть хуже», объявляет «недостойным и кощунственным» вспоминать о потерях, наивно объединяет потери РККА и некоторых ее союзников, почему-то запрещает сравнивать потери одного СССР с потерями одной Германии без союзников. Тезис Жуков будто бы «противостоял» решениям Сталина, приводившим к «несопоставимому урону наших войск» — автор оставляет без доказательств. Лицемерно сравнивает потери войск, руководимых Жуковым, с еще более плачевными результатами, умалчивая о победах малой кровью. Наконец, в разделе «О критериях и цене победы» за туманными рассуждениями о генезисе и итогах войны, роли СССР в достижении коалиционной победы, «непримиримости целей сторон» и «особо ожесточенном характере борьбы» автор пытается скрыть главное — некомпетентность и жестокость тирана и многих его выдвиженцев. Гареев вводит наукообразные термины вроде «качество победы, ее цены». Последняя будто бы выражается «не только в приобретениях (?), но и в потерях». В упоминавшейся нами первой книге очерков «Великая Отечественная война» приводятся сведения о потерях РККА под Москвой, они в три раза превышали потери группы армий «Центр». На этом основании авторы, пожалуй, впервые в нашей литературе называют Московскую битву «одной из страшных человеческих трагедий». Но воздерживаются упоминать об искусстве побеждать любой ценой.
