Кира оглянулась, и я поразился, как сияют ее глаза в полутьме. Вот как оно бывает: то, что для тебя привычно и обыденно, для кого-то может стать самым настоящим чудом.
— Подожди, — я подмигнул, — еще и не такое увидишь.
Честно признаюсь, ничего конкретного я тогда в виду не имел. Просто подумал, что раз уж чахлые травинки вызвали такую бурю эмоций, что дальше-то будет? Но Кира почему-то решила, что я опять заготовил для нее сюрприз, и все последующие дни донимала расспросами. Ответ «да просто к слову сказал, здесь вообще места очень красивые» она с негодованием отвергала. Даже деревья, а то и целые перелески, не могли затмить неведомого чуда, которое якобы грозился показать хитрюга Андреналин. Нет, она, конечно, восторгалась зеленью, а на один крепкий с виду дуб попыталась даже залезть. Еле успел отговорить: радиация уродует растения не хуже животных, только внешне это не всегда заметно. Был у меня случай, когда мы с Силь решили устроить под деревом привал, а оно от первого прикосновения рассыпалось в труху. Один сталкер рассказывал, как чуть не лишился пальцев, когда вздумал потрогать листья вполне мирной осины. К его ужасу они оказались жесткими и острыми, как бритва.
Кире я ничего говорить не стал — надо идти, мол, времени нет на баловство и игры. Она, конечно, на полчаса обиделась, тут уж ничего сделать было нельзя, да и привык я уже. Но когда оттаяла, снова начала требовать сюрприз.
Пришлось пораскинуть мозгами. И к концу следующего перехода ближе к утру я (сама таинственность!) невозмутимо сказал:
— Сегодня тебя ждет большой привал. И бо-о-ольшая неожиданность.
— Вот, я так и знала! Все бы тебе секретничать! Насколько я понимаю, мистер Андреналин, что за неожиданность, ты все равно не раскажешь. Ладно, пусть будет сюрприз. Но почему большой привал? Я не устала.
— Успеешь еще устать. Зато отдыхать будем знатно — весь день и всю ночь. Выйдем с рассветом.
Кира быстро догадалась.
— Пустыня кончилась, да? Теперь можно идти днем?
— Правильно. Да и нарываться не стоит. Чем ближе к куполу, тем опаснее ходить ночью, а у Москвы тем более. Мародеры здесь кишмя кишат.
Она сразу же притихла и все оставшееся до привала время испуганно глядела по сторонам. И, естественно, забыла об обещанном сюрпризе. Поэтому когда я пропустил Киру вперед, положил ладони на плечи, развернул в нужную сторону и сказал:
— Ну, смотри. Вот твой сюрприз, — она от неожиданности даже пискнула что-то среднее между «ой!» и «ух».
Не совру, если скажу, что видок открывался еще тот.
Изумрудное поле свежей зелени серебрилось росой в розовой рассветной дымке. У самой земли стелился плотный туман, чуть выше дрожало неясное марево, и казалось, что стволы деревьев корчатся от сырости и холода.
Но все это буйство красок выглядело лишь фоном для мрачного темного остова, проступавшего из-за дымки неясными очертаниями.
Кира зачарованно сделала несколько шагов вперед.
Я хотел задержать — не стоит ей входить первой, но она и сама сразу же остановилась. Он показался весь целиком: старый, разрушенный взрывами и временем завод. Зеленые побеги уже вовсю резвились на пенобетонных панелях, корни деревьев вспучили и растрескали плиты подъездных путей, но над буйством природы все еще нависали стальными громадами два гигантских газгольдера. На правом зияла дыра с рваными краями, левый когда-то изрешетили осколки. Оба были густо покрыты слоем красной ржавчины.
Пахло мокрым металлом и неизвестностью.
— А… а он… оно… пустое? — прошептала Кира.
— Сейчас посмотрим, — в тон ей зашипел я и вытащил смарт.
Вряд ли кто серьезный засел внутри, разве что такие же путники из нашей сталкерской братии. А уж с ними я всегда договорюсь.
Но проверить, конечно, стоило.
Я спрятал Киру за деревом и наказал слушать рацию, а сам осторожно пробрался внутрь через выломанную панель в стене. Когда-то здесь стояла охранная башня с автоматической турелью, потом она сдохла, и некий хозяйственный умелец расковырял ее на запчасти.
Под ногами хрустела бетонная крошка, чавкала влажная рыжая грязь — даже когда завод окончательно рухнет, на земле под ним долго еще не взойдет ни одного ростка: почва на несколько метров пропиталась солями металлов, химией, человеком.
В цеха я забираться не стал. Судя по чудовищной мешанине искореженных балок, проводов, вывернутых наизнанку станков и транспортеров, живым там делать нечего. Конечно, люди потихоньку таскают отсюда металл на продажу, но ночевать в здравом уме никто не станет. Того и гляди, свалится на голову какое-нибудь ржавье весом в пару тонн и похоронит к ядреной матери.
В административном корпусе разрухи, казалось, было поменьше. Впрочем, все сколько-нибудь ценное отсюда давно вывезли, столы-стулья-сейфы — это же не станки в сотню пудов, приваренные к полу. Пыльную лестницу едва не до потолка завалили бесполезным хламом. То ли при эвакуации, то ли потом, когда грабили.
Я не знал, что здесь в свое время случилось. Честно говоря, никогда не интересовался. Но в общих чертах догадывался. Таких индустриальных трупов в окрестностях столичного купола — навалом, чуть ли не по штуке на квадратный километр. У Москвы всегда кто-то с кем-то воюет. Наверное, маленький клан ввязался в драку на стороне больших дядей, только не на той, к сожалению: могучие союзники проиграли. В итоге кланчик оттеснили от собственной недвижимости, хорошо если вообще не истребили. А потом, когда от времени вышла из строя охранная система завода и встали сборочные линии, склад взломали, вынесли остатки сырья и движимое имущество, а здание подорвали.
«Жаль, что мне не довелось оказаться здесь в тот момент, — подумал я мельком. — Вынес бы на всю жизнь вперед. Хотя… наверняка и без меня было достаточно желающих».
На втором этаже заводоуправления я быстро обыскал все помещения, не слишком рассчитывая кого-то найти — просто выбирал комнату почище, без груд хлама и слипшихся в кучи отбросов. Не без труда, но все же нашел.
Притянул к губам шарик микрофона, тихо сказал:
— Кира, все чисто. Заходи.
Я встретил ее на пороге и, поймав восторженный взгляд, понял, что угодил наконец. Такого жуткого и завораживающего зрелища она и не думала увидеть в своей прежней вавилонской жизни. Эх, жаль, прижали нас у кольцевого заслона тогда! А то бы обязательно показал Кире разрушенный портал. И к разбомбленной танковой колонне, легендарной кормилице сталкеров, обязательно сводил. Пусть бы наудивлялась до печенок.
Конечно, она сразу же потребовала экскурсию. И не успел я ничего возразить (сказать по правде, я даже не собирался), как Кира ткнула меня кулачком в плечо и раздельно проговорила:
— Я. Хочу. Все. Посмотреть.
С трудом, но я все же подавил смешок. Прямо как пресловутая Сара, предводительница роботов из детских страшилок. Та тоже, если верить слухам, говорит резаными фразами. Проблемы с речевым блоком.
— Пожалуйста, — добавила Кира и взяла меня за руку. — Пойдем?
Не скажу, что я прямо так и растаял, но на сердце потеплело. Сколько у нее, бедной, развлечений в этом походе? Минус сто? То головорезы, то монстры, то роботы… Погони, стрельба, страхи и тяжелые переходы. Да и я постоянно ору на нее, заставляю экономить воду, идти, когда силы на пределе. И глазом своим посверкиваю с прицельными засечками на зрачке. Единственный на весь мир друг — и тот больной на всю голову.
— Только для тебя и только сегодня. Бесплатная экскурсия по развалинам завода.
Долго мы не ходили, хоть я и боялся, что проторчим в цехах и на сборочном конвейере весь день. Но Кира быстро заскучала: чего там смотреть, все одно и то же: ржавая железная круговерть. Ногу сломать — раз плюнуть.
Во дворе, в ворохе пузырящейся краски, что отваливалась целыми кусками, как кожа при радиоактивных ожогах, ржавели остовы погрузчиков. Моторы, сервоприводы, электронику с них давным-давно сняли, остались только неприлично обнаженные скелеты. На складе, как я и предполагал, в свое время хорошо повоевали — мародеры делили ресурсы или охранные автоматы бились из последних сил. Изрешеченные стены давно прогнили, а воронки от подствольных гранат затянула черная жижа. В заводоуправлении Кира внимательно осмотрела три комнаты, в еще две заглянула, остальные даже не стала открывать. Чувствуется, атмосфера тотального запустения приелась и ей.
