— Безусловно, интересует, — откликнулся Top. — Но почему бы нам не довольствоваться тем, что найдется на этой кухне? Обычно миссис Смолл исправно пополняет запас провизии.

— Меня устраивает, — кратко ответила Пеппер. — А кстати, какие планы были у вас на сегодняшний вечер?

— Поужинать в компании телевизора.

— Это ваше обычное времяпрепровождение?

— В те дни, когда у миссис Смолл выходной.

Пеппер покачала головой и произнесла медленно и торжественно:

— Как прискорбно дожить до ваших преклонных лет, так и не научившись готовить.

Тор предпочел проигнорировать первую часть ее фразы.

— Не требуйте от меня совершенства. Я полагаю, вы-то умеете готовить?

— Умею.

— Сказано с уверенностью, — улыбнулся Тор.

— Каков вопрос, таков ответ, — парировала Пеппер.

— Мы не будем проявлять ложную скромность? — уточнил Тор.

— Мы договорились быть честными.

— И мы держим слово, — заметил Тор.

— А как отнесется миссис Смолл к нашему вторжению на кухню? — опасливо спросила Пеппер.

— А мы не будем у нее спрашивать.

— Что ж, вся ответственность на вас, — беспечно пожала плечами Пеппер.

Остаток вечера прошел в миролюбивой приятельской обстановке. И если между ними то и дело и возникали какие-то подводные течения, ни Тор и Пеппер не обозначали этого словами.

Они соблюдали молчаливое соглашение удерживаться от дальнейшего погружения — или прыжка? — в эти внезапно завязавшиеся отношения. Они двигались там, где разговор оставался непритязательным и легким, с ловкостью опытных штурманов обходя сложные темы. Как это бывает у новых знакомых, они перескакивали в разговоре с предмета на предмет, задавая вопросы и отвечая, чтобы определиться и составить впечатление о собеседнике.

В результате выяснилось, что Тор любит синий цвет, неравнодушен к футболу, предпочитает поп-музыку и ненавидит креветки. Что касается Пеппер, то у нее самый любимый цвет — красный, «как вино», ей тоже симпатичны футбол и поп-музыка, а креветки она может при случае съесть, в то же время, если бы их вообще не существовало в природе, ей бы от этого не было ни жарко ни холодно. Они пришли к полному единодушию относительно красоты ландшафтов в штате Вайоминг, великолепного языка последнего нашумевшего бестселлера — при слабоватом, правда, сюжете, — и дружно решили, что на кухне не место нервозным доберманшам и приставучим чихуахуа.

Совершив виртуозные манипуляции над плитой, Пеппер выдала на-гора дюжину хот-догов и сковороду картофеля фри; и вечер мирно закончился в теплой дружеской обстановке за просмотром мистического триллера с десятком-другим убийств. Тор горой стоял за детектива, а Пеппер сочувствовала убийце, пережившему трудное детство и имевшему самые веские причины, чтобы стать маньяком.

Пеппер твердо отвергла предложение Тора проводить ее до трейлера, отказалась подсоединять трейлер к его системе питания, но, смилостивившись, удостоила его согласием взять его фонарик.

Прощание было комично-торжественным. Пеппер официальным тоном поблагодарила своего хозяина за ужин, за фонарик, за место, выделенное для парковки ее «фургончика», после чего, подхватив Фифи за шкирку, а Брута — на руки, скрылась в темноте.

Прошло несколько минут. Лежа в постели и разглядывая в темноте потолок, Тор в который раз спрашивал себя, как могло случиться, что столь эмоциональный и напряженный день закончился таким безмятежно спокойным дружеским вечером.

В его мозгу вились десятки других вопросов, но ответы были недоступны; Тор слишком мало узнал свою квартирантку по объявлению, чтобы строить какие-либо предположения и догадки.

Интересно, была ли ее честность подлинной или лишь умелой имитацией? Возможно ли, чтобы она действительно увидела в нем мужчину, которого с относительно давних пор ищет себе в спутники жизни? А если это так, то каковы его истинные чувства по этому поводу? Какие события в жизни Пеппер научили ее, что грубая сила в итоге всегда побеждает? И зачем ей этот «камень волнения»? И как ей удалось, бросив вызов мужчине, сочетать в своем поведении честность и неистощимое чувство юмора?

Последний вопрос, волновавший его более других, Тор обдумывал как раз в тот момент, когда его сморил сон.

Время от времени Тор просыпался с новыми вопросами. Почему она не пригласила его совершить десятицентовый осмотр «фургончика», служившего ей домом? На самом деле, не проявляя и намека на грубость, она сделала все возможное, чтобы не допустить его в свои владения. Может быть, потому, что там скрывались фрагменты, необходимые для заполнения картинки в заданной ему головоломке? Странно, откуда вдруг у Тора сквозь сон прорезалась решимость наведаться в трейлер без приглашения?

Эта мысль сопровождала Тора и во сне, обернувшись образом искореженного трейлера, который, заговорщически подмигивая окнами, изрыгал из своих недр мириады фрагментов «джигсо», в то время как трусливая доберманша не сводила с автомобиля полных панического ужаса карих глаз, а свирепый чихуахуа пытался его загрызть, и над всей этой фантасмагорией разносился издевательский хохот бога Одина, прижимавшего к земле совершенно оторопевшего Тора, бога грома.

Проснувшись раньше обычного после тяжелого, не принесшего облечения сна, Тор решил трусливо покинуть дом до появления миссис Смолл. Он дорого дал бы, чтобы превратиться в муху и, присев на кухонной полке, наблюдать первую встречу своей экономки с Пеппер, Брутом и Фифи. Однако, поскольку такой возможности у него все равно не было, в роли человека он предпочел предоставить дамам свободную арену для выяснения отношений, которое, как он предвидел, угрожало принять весьма бурную, хотя и непредсказуемую форму.

Испытывая причудливую смесь чувства вины и удовольствия, он задал корм Люциферу, стараясь не шуметь, завел свой «Корвет», попутно приметив, что Пеппер успела прицепить свой трейлер к его гаражу, и удивившись молчанию собак. Он предположил, что вся компания еще спит.

Накануне вечером он вручил Пеппер ключи, приглашая чувствовать себя в его владениях как дома. Вспоминая это теперь, он вновь задумался над таинственным значением ее улыбки, придававшей ей, несмотря на явное несходство черт лица, поразительное сходство с Моной Лизой. Интересно, что он застанет здесь по возвращении?

Отогнав никчемный ввиду явной неразрешимости вопрос, Тор, осторожно сдав назад, развернулся, вырулил со двора и направился в сторону города, пытаясь убедить себя, что там его ожидает куча накопившихся мелких дел. Правда, он оставил для миссис Смолл записку с объяснениями присутствия Пеппер, но это была очевидная полумера, причем довольно беспомощная, особенно учитывая то, что собаки в ней вовсе не упоминались.

— Трус, — пробормотал он вслух.

Вернувшись и паркуя свой «Корвет», он заметил, что пейзаж за время его отсутствия не изменился, если не считать, что во дворе стоял «Фольксваген» миссис Смолл.

Тор вздохнул с облегчением. По крайней мере, она не уволилась. Это обнадеживало. Однако на душе у Тора было неспокойно. Какой прием ждет его в собственном доме? Глубоко вздохнув и по возможности собрав все свое мужество, он широкими шагами направился к входной двери.

Отворив дверь, он услышал испуганное «гав» и едва успел заметить Фифи, проскочившую на кухню. Закрывая дверь, он заметил, что дорогу ему преграждает Брут, который, ленясь встать, всем своим видом выражал презрение к снующим вокруг него людишкам и непоколебимое довольство собой.

Тор сделал шаг. Брут угрожающе зарычал, сморщив нос, ощерившись и обнажив мелкие острые зубки.

— Слушай, приятель, тебе пора принять какое-то решение, — невозмутимо, будто обращаясь к человеку, произнес Top. — Либо ты смиришься с моим присутствием, либо к тебе придется применить дисциплинарные меры. Мериться с тобой силами при каждой встрече — слишком обременительно.

Слегка разгладив морду, Брут мужественно выдержал его взгляд в упор. Потом, стараясь не терять достоинства, он встал и, индифферентно помахивая хвостом, направился к дверям кухни, за которыми и скрылся вслед за Фифи.