— И это вы называете тонкостью? Да если об этом узнают другие представительницы моего пола, меня под барабанный бой с позором отринет все сестричество.

— Какое сестричество? — обескураженно спросил Тор.

Пеппер исполнилась решимости. Он хотел честности? И он получит ее сполна. Это была тактика, которая теоретически обеспечивала еженощные кошмары любому мужчине, но Пеппер интуитивно чувствовала, что этому мужчине она как раз подойдет. Разумеется, он не может рассчитывать на стопроцентную честность.

Она сумеет сохранить территории, обеспечивающие частную жизнь, составляющую право всякой свободной личности. Попытки вторжения на эти территории будут пресечены самым жестоким образом. Она вздохнула. Несомненно, он понимает это не хуже ее. Что касается честности, о которой они договорились, это была честность намерений — нечто совершенно иное по сути.

— У меня для вас новость, сэр, — сообщила Пеппер. — Женщины всегда брали охоту на себя, загоняя жертву в ловушку. Вам, мужикам, просто никто об этом не говорит. Это, знаете, такая тонкость. Поэтому-то сестричество и вычеркнет меня из своих рядов, стоит просочиться вести, что я проговорилась.

Тор долго молча смотрел на нее.

— И куда это меня занесло? — пробормотал он.

— В ящик Пандоры, — пояснила Пеппер. — Напасти. Неприятности. Новости. Все это с большой буквы. И все кинулось на вас в тот момент, когда вы сунули свой нос в ящик Пандоры.

— А вы? — Тор смотрел на Пеппер неотрывно, в взгляде серых глаз угадывалась мягкая улыбка. — Разве вы не ставите себя в уязвимое положение, признавая заинтересованность на столь ранней стадии… хм… игры?

— Вы хотите спросить: «Почем у вас честность?»

Сочтя такое начало слишком серьезным, Пеппер мгновенно перестроилась на ходу.

— Ну, я всегда сама плачу за свой ужин. Кроме того, как мне кажется, многие проблемы человеческих взаимоотношений происходят от желания людей скрыть то, что слишком очевидно. — Она обезоруживающе улыбнулась. — На моем месте надо было быть идиоткой, чтобы отрицать заинтересованность, обнаружив определенную реакцию на ваш… мм… физический ответ на мой вызов. Я же не кажусь вам умственно отсталой?

В глазах Тора мелькнуло чувство, которое можно было истолковать по-всякому: это могло быть и восхищение, и одобрение, и растерянность.

Он заговорил, и в его интонациях отразилась смесь всех этих чувств:

— Я предлагал проявлять честность, но вовсе не рассчитывал на нее, Пеппер. И чем больше я разглядываю эту головоломку, тем масштабнее и запутаннее она мне кажется.

Пеппер безучастно молчала.

Тор, по-видимому, тоже решил перевести разговор в менее серьезное русло. Во всяком случае, он шутливо спросил:

— А вообще-то вы существуете в реальности? Или завтра утром я, проснувшись, обнаружу, что вы мне лишь приснились?

Если бы Пеппер была склонна к иллюзиям, то могла бы истолковать этот вопрос в очень выгодном для себя ключе. Сам собой напрашивался такой пассаж: «Героиня с ее честностью казалась ему скорее воображаемой, нежели реальной, так как он жаждал подобной честности, но, давно разуверившись, не мечтал найти ее так близко и так скоро». Но Пеппер остерегалась выдавать желаемое за действительное и давно перестала увлекаться романтическими историями из тех, что печатают в дамских журналах.

Поэтому она просто ответила на первый вопрос, проигнорировав второй:

— Существую. А вам, юноша, не следует забывать: честность — обоюдоострый меч. Он наносит раны обеим сторонам. Вам тоже придется быть честным.

— И из этого следует…

— Из этого следует, что охота продолжается. Вы чувствуете, как за вами гонятся?

Он задумался, как будто воспринял этот вопрос всерьез.

— Как ни странно, нет. Мне кажется, мое спокойствие основано на уверенности:

вы готовы преследовать добычу, но не станете расставлять капканы. Кроме того, мне ваш интерес льстит.

— Что же лестное вы находите в такой охоте? — спросила Пеппер.

— Мое эго торжествует. На меня никогда прежде не охотились ангелы.

Вероятно, Тор хотел всего лишь сделать комплимент. Но Пеппер была искренне потрясена этим замечанием.

— Тор, не возносите меня на пьедестал! — смущенно сказала она. — От ваших дифирамбов у меня может закружиться голова. Что, если я не удержусь и, не ровен час, упаду, более того, свалюсь?

Тору почему-то захотелось разубедить и успокоить ее. Он не понимал, откуда могла взяться эта потребность, тем более что Пеппер держалась так уверенно. Не находя подходящих слов, он просто привлек эту женщину к груди, зарываясь подбородком в россыпь ее пушистых волос, сжимая в руках хрупкое податливое тело.

— У вас ангельский вид, вот и все, — наконец произнес он. — Но я вовсе не желаю, чтобы в моих владениях появился ангел. По правде говоря, я совсем не знаю, как надо обращаться с этими созданиями.

Пеппер услышала в его словах предостережение.

Ей уже доводилось иметь дело с несколькими мужчинами, которые предпочитали видеть в ней фарфоровую куколку, а не женщину из плоти и крови. Она совершенно не хотела предстать перед Тором в образе неземного существа.

Удел фарфоровой куклы — занять почетное место на полке, куда ее ставят на показ гостям. Ей восхищаются, но к ней остерегаются прикоснуться, не говоря о том, чтобы взять в руки.

В последние несколько минут Пеппер по-новому ощутила, как сильно в ней женское начало. Она не хотела навсегда лишить себя прикосновений и ласк этого столь внезапно ставшего желанным мужчины.

Она вдруг поняла, что бесконечно устала от навалившихся на нее неизведанных чувств, от этих сложных разговоров, допускавших несколько толкований, содержавших второй, третий, пятый смысл.

Кроме того, она сознавала, что совсем запутала Тора. Ей казалось, что он больше привык к чисто мужскому обществу, а следовательно, все эти намеки и хитрости были ему внове.

Решив, что настало время отвлечься от всех этих хитросплетений и тонкостей, она сказала:

— Помнится, мне была обещана экскурсия за пять центов.

— Теперь берем десять, инфляция, мэм, — радостно подхватил Тор.

— Что ж, пожалуй, я потяну такую сумму, — хмыкнула Пеппер. — Местечко-то, кажется, стоит того, чтобы его осмотреть.

— Вам судить, — невозмутимо бросил Тор. Пеппер высвободилась из его объятий и встала, испытывая одновременно облегчение и разочарование от того, что Тор ей не препятствовал.

— Куда идти?

Медленно поднявшись, Тор внимательно, сверху вниз, посмотрел в глаза своей гостьи.

— Я несказанно горд, — торжественно произнес он.

— Оттого что я согласилась выложить за экскурсию десять центов? — догадалась Пеппер.

— Нет. — Тор шутливо нахал указательным пальцем на кончик ее вздернутого носика. — Я горд тем, что на меня объявлена охота.

— Вы делаете скоропалительные выводы, — резонно возразила Пеппер. — Кто знает, может быть, через неделю, спасаясь от охотницы, вы будете рады сбежать из своего великолепного дома, лишь бы уцелеть?

— Не думаю. Ладно, мэм, начинаем наш осмотр. Это — маленькая гостиная, а дальше, если вы не возражаете, мы перейдем…

Дом был прекрасный. На первом этаже располагались две гостиные: маленькая, обжитая, и большая, куда, по-видимому, наведывалась одна экономка со своим пылесосом, кабинет, кухня с уголком для завтрака, столовая для официальных обедов, а также одна из трех ванных комнат.

Комнаты были просторные, полные света и воздуха. Наметанным взглядом Пеппер определила, что интерьер всех комнат был тщательно проработан. По-видимому, нанимая дизайнеров, хозяин наказал им больше заботиться о комфорте, нежели о стильности убранства.

Вся мебель была либо деревянная, устойчивая и солидная, либо кожаная, мягкая и удобная. В доме не было, пожалуй, ни одного эфемерно изящного предмета, какой-нибудь вертлявой табуреточки или шаткого столика, на который не ставят бокал из опасения, что под его тяжестью подломятся ножки.

В цветовой гамме преобладал цвет земли, с которым в разных помещениях гармонировала то киноварь, то травяная зелень.