Последней серьёзной «больной» проблемой Европы оставался Данциг и Польский «коридор». Старинный польско-немецкий (причём к ХХ веку давно и почти поголовно немецкий) город Гданьск-Данциг после Первой мировой войны был объявлен «вольным городом» – «республикой Данциг» под мандатом Лиги Наций. А территорию Германии перере́зал узкий «коридор», соединивший Польшу с морем, но отделивший от остальной Германии Восточную Пруссию. Такое решение Антанты и США было подлым по отношению не только к немцам, но и по отношению ко всей Европе и всему миру, потому что само по себе программировало будущий европейский конфликт. Это понимали все умные люди в реальном масштабе времени, но я отмечу лишь «меморандум из Фонтенбло» Ллойд Джорджа от 25 марта 1919 года, где он писал:
«Если в конце концов Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 г., она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмещения… Поддержание мира будет… зависеть от устранения всех причин для раздражения, которое постоянно поднимает дух патриотизма; оно будет зависеть от справедливости, от сознания того, что люди действуют честно в своем стремлении компенсировать потери… Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты или прощены.
По этим соображениям я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств… Я не могу не усмотреть причину будущей войны в том, что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств. Народы многих из них (Ллойд Джордж мог бы сказать и определённее – Чехии и Польши. – С.К.) никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, и теперь в каждое из этих государств попадёт масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной. Предложение комиссии по польским делам о передаче 2100 тыс. немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд, должно рано или поздно привести к новой войне на Востоке Европы».
На мой взгляд, одного этого документа достаточно для того, чтобы оправдать позицию Германии в «польском» вопросе в 1939 году и однозначно осудить позицию Польши. Мало того, что поляки и слышать не желали об изменении ублюдочного «статус-кво», они не желали даже иметь реальные его гарантии, потому что единственной реальной гарантией мог быть тройственный англо-франко-советский договор, гарантирующий Польшу. Поляки же не только не соглашались на ввод советских войск в Польшу в случае нападения на неё Германии, они отказывали потенциальному русскому союзнику даже в аэродромах – даже после того, как немцы вторгнутся в Польшу. Позиция Польши заводила в тупик военные переговоры СССР с Англией и Францией, которые начались в Москве 12 августа 1939 года. Однако и позиция англо-французов вела ситуацию туда же – в тупик. Возможен был, впрочем, с точки зрения «союзников», и иной вариант – такая «общая» война с Германией, когда примерно 80–90 % военных усилий пришлось бы на СССР.
А рейх жёстко требовал от Польши скорейшего решения проблемы «Коридора» путём, например, референдума под международным контролем. Если бы жители «Коридора» высказались за оставление его в составе Польши, Германия должна была получить право или на прорытие подземного тоннеля для связи с Восточной Пруссией, или на постройку надземной экстерриториальной транспортной эстакады через «Коридор». Если бы население высказалось за Германию, Польша должна была получить право на экстерриториальную коммуникацию с польским портом Гдыней и Данцигом, возвращённым в Рейх.
Поляки отказывались, потому что «руководство» Польши руководилось из Лондона и Парижа, а в конечном счёте – из Вашингтона. И этому, заокеанскому, руководству в Европе нужна была война, а не мир. Причём война Германии с Польшей по замыслам этого руководства должна была перерасти в войну Германии с Советской Россией.
Поскольку Сталину и России война была не нужна, 23 августа 1939 года в Москве был подписан советско-германский Пакт о ненападении, который, к слову, основывался (об этом часто забывают) на советско-германском договоре о нейтралитете 1926 года, продлённом Гитлером в 1933 году и действовавшем к моменту подписания Пакта 1939 года.
Я приведу лишь две оценки этого Пакта, сделанные в реальном масштабе времени. Первая принадлежит 80-летнему Павлу Николаевичу Милюкову, знаменитому кадету, бывшему министру иностранных дел Временного правительства:
«Соглашение Сталина с Гитлером о нейтралитете России…
Западные демократии – если они решат вступить в войну с Германией, примут такое решение добровольно, уже после заключения советско-германского договора 23 августа…
Неужели кто-то из русских хочет, чтобы вся тяжесть союзной войны против могущественной армии Гитлера легла на одну недовооруженную ещё Россию? В чем провинился тут Сталин? В том, что он предпочел нейтралитет и тем выиграл время?
Пакт явно не направлен против демократий, и если карта мира окажется иной, чем того ожидали демократические государства, то причины этого надо искать в их собственной политике, а не в политике СССР…»
А вот цитата из шифровки московского посла Франции Наджиара в Париж:
«Сделка 23 августа не является вероломным ударом по Польше и нам, которого желала Германия».
Это было правдой. При этом правдой было и то, что Пакт исключал вероломство Франции и Англии по отношению к России и объективно вынуждал Польшу к реалистичной позиции. Увы, Польша и реальность – вещи несовместные… Несмотря на свою явную неправоту, Польша на мирный компромисс с Рейхом не пошла.
Такой была предыстория начавшейся 1 сентября 1939 года германо-польской войны. Усилиями Англии и Франции при закулисном руководстве США она тут же превратилась в общеевропейскую войну с перспективами перерастания её в войну мировую в интересах США.
Однако панская «гоноровая» Польша рухнула так быстро, что этого не ожидал никто, в первую очередь – сам Гитлер. Казалось бы, обязательства Англии и Франции по гарантированию «независимости» напрочь прогнившего – как оказалось – «государства» можно было считать исчерпанными. И было бы разумно начать мирные консультации с целью деэскалации конфликта. Тем не менее Англия и Франция всё более хорохорились и, объявив после 1 сентября 1939 года войну Германии, так её и не сворачивали.
Такое положение вещей заранее планировалось интернациональной Золотой Элитой, и поэтому ни о каком мире Англии и Франции с Германией речи быть не могло. Однако до весны 1940 года война англо-французов с Рейхом была почти бескровной и справедливо получила наименование «странной». При этом Гитлер ничего не имел против прекращения и этой «войны»…
В начале февраля 1940 года Вашингтон объявил о намерении послать в Европу своего специального представителя – Самнера Уэллеса. Официальное сообщение о целях поездки подчёркивало: «Господин Уэллес не получил полномочий делать предложения или принимать обязательства от имени правительства США… Его поездка предпринимается только с целью информации президента и государственного секретаря США о существующем положении в Европе».
12 февраля 1940 года генерал Гальдер записал в свой дневник информацию, полученную из германского МИДа:
«Самнер Уэллес. Его маршрут: Рим, Берлин, Париж, Лондон. Задачи: а) сбор информации; б) подготовка предложений о посредничестве на следующих двух условиях: восстановление польского государства; восстановление Чехословакии в соответствии с Мюнхенским соглашением.
Никакого вмешательства во внутренние дела Германии. Никаких чрезмерных репараций. Американская помощь: деньги для поддержания европейских валют, чтобы помочь поставить на ноги европейскую торговлю…»
