— Но, Эдам, если у вас нет ничего, кроме подозрений, не лучше ли все же обратиться в полицию? В конце концов, у полиции могут быть какие-то сведения, которых нет у вас. Да и возможностей у полиции больше.

— В чем-то ты, конечно, права, но бывают ситуации, когда простая уверенность значит больше, чем самые выверенные, многократно подтвержденные доказательства. Наше с Ником преимущество перед полицией заключается в том, что мы можем действовать свободнее, а главное — быстрее реагировать на любое изменение ситуации. Пока мы только следим за Уол-шем, рано или поздно он проявит себя, и тогда мы сможем взять его в оборот. И все же, прежде чем это случится, он может натворить немало бед. У Джордана Уолша наверняка есть связи в преступном мире, к тому же он умен и богат и вряд ли станет действовать через подставных лиц. Так, полиция подозревает, что он имел отношение к нескольким громким убийствам, происшедшим в последние несколько лет, но не может этого доказать. ФБР подозревает, но не может доказать, что Уолш участвует в операциях по отмыванию миллионов долларов для нью-йоркского преступного синдиката.

Разумеется, полиция не откажется от расследования обстоятельств смерти твоего отца, однако нам пока не хватает улик, чтобы это расследование могло стать сколько-нибудь серьезным. Нет, если обратиться к властям сейчас, это ничего не даст, а Уолш будет предупрежден.

— Но, Эдам, я не понимаю! Если Джордан Уолш действительно преступник, который связан с мафией, то… Отец никогда бы не стал иметь с таким человеком никаких дел.

Эдам кивнул.

— Мы с Ником в этом убеждены. Однако ты сама видела — в записной книжке, которую мы нашли, черным по белому написано, что Джордан Уолш все же получил пять миллионов от твоего отца, и это-то как раз и есть самое странное. Правда, в те времена, когда твой отец одолжил ему деньги, Уолш вел свои сомнительные дела довольно далеко от округа Колумбия, так что его репутация не могла вызывать серьезных сомнений. Даже если бы твой отец стал наводить справки, он скорее всего немного бы узнал — для того, чтобы вызнать всю подноготную Уолша, надо копать долго и глубоко. Кроме того, в комментариях мистера Дункана по поводу этой сделки упоминается о том, что Уолша ему рекомендовал какой-то «старый друг». Это могло оказаться решающим фактором.

— Ты хочешь сказать, что отец мог сначала дать Уолшу деньги, положившись на рекомендацию близкого друга, и только потом ему стало известно, что за тип этот Уолш?

— Совершенно верно. И этому другу мистер Дункан безусловно доверял. — Эдам немного помолчал. — Ник ничего об этом не знал — твой отец не советовался с ним по поводу Уолша, однако не стоит забывать, что эти деньги он передавал частным образом и, следовательно, ему вовсе не обязательно было спрашивать мнения своего компаньона. Он никогда и не спрашивал, поскольку твой отец скрывал свою частную инвестиционную деятельность. Мой случай был, наверное, единственным; мистеру Дункану было известно, что мы с Ником знакомы уже много лет, вот он и обратился к нему, чтобы узнать, что я за птица… Но мистер Дункан Мог поступить и иначе, — добавил Эдам после непродолжительной паузы. — Если бы у него возникли сомнения в моей благонадежности, он мог обратиться к Услугам не связанного с банком частного детектива, такого, например, как этот Джон Элиот, о котором упоминалось в его записке.

— А Элиот что-нибудь обнаружил? — спросилаРэчел.

Эдам пожал плечами.

— Может быть. В любом случае мы этого не узнаем до тех пор, пока он не свяжется с нами.

— Значит, на данный момент нам известно только одно: отец одолжил деньги Джордану Уолшу по просьбе своего старого друга?

— Да, именно так.

— И кто же этот друг?

Эдам внимательно посмотрел на нее.

— Понятия не имею, — сказал он негромко. — А ты?

Рэчел задумалась. Но сколько она ни перебирала в уме имена старых знакомых отца, ни одно из них не вызвало у нее ни малейшего подозрения.

— У папы было много знакомых, — сказала она наконец. — Здесь, в Ричмонде, в округе Колумбия, по всей стране —во всем мире наконец. Я даже не знаю их всех.

— Этого я и боялся.

— Но, от кого бы ни исходили эти рекомендации, — размышляла вслух Рэчел, — ты уверен, что именно Уолш виновен в папиной смерти. Так?

—Да.

— И в… покушениях на меня замешан тоже он?

— Это весьма вероятно. Никаких других вариантов у нас, во всяком случае, нет.

— И все равно это очень странно… До тех пор, пока я не нашла папины записные книжки, я вообще не знала о существовании Джордана Уолша. Но даже после этого какую опасность я могла для него представлять? Ведь нельзя же потребовать возвращения долга на основании шифрованных записей отца! Уолш прекрасно это знает.

— Да, тут ты права. К сожалению, мы с Ником тоже не знаем, чем ты ему помешала. И все же сомневаться не приходится: ты представляешь для него серьезную опасность — в противном случае Уолш вряд ли решился бы на подобные меры. Уолш или кто-то другой. Как видишь, даже этого мы пока не можем сказать наверняка. Против него говорит только одно обстоятельство: Уолш появился в Ричмонде вскоре после твоего возвращения из Нью-Йорка. И именно тогда с тобой начали происходить всякие вещи.

Рэчел немного помолчала.

— А как именно вы с Ником все это расследовали? — спросила она наконец.

Эдам улыбнулся.

— Осторожно. Тщательно и осторожно. Вскоре после похорон мистера Дункана мне пришлось вернуться в Калифорнию; у Ника тоже был хлопот полон рот, ведь ему приходилось заниматься наследством своего компаньона. Впрочем, попутно он переворошил все банковские отчеты, все балансовые документы, благодаря чему мы узнали, что официально мистер Дункан не вел с Уолшем никаких дел. Исходя из того, что мистер Дункан когда-то сделал для меня, мы заключили, что и в данном случае имело место нечто подобное. И твоя находка блестяще подтвердила нашу правоту — твой отец занимался частными инвестициями, хотя я бы скорее назвал это благотворительностью — ведь со своих миллионов он не получал ни цента дохода. Но, как бы там ни было, эта сторона его деятельности оставалась для нас белым пятном. Чтобы изобличить Уолша — то есть не изобличить, а хотя бы получить представление о том, что связывало его с твоим отцом, — нам необходимо было получить доступ к личным бумагам твоего отца.

Рэчел судорожно вздохнула.

— Понятно… И кому из вас, тебе или Нику, пришла в голову эта блестящая идея — воспользоваться твоим сходством с… с Томасом?

— Рэчел!..

— Что — Рэчел? Ведь в этом заключался ваш план? Ты должен был втереться ко мне в доверие и получить доступ к личным бумагам отца, не так ли?

— Быть может, это так выглядит, но на самом деле…

— Брось, Эдам! Разве не в этом заключалось твое задание? О, это было очень умно: рассказать мне про Деньги, которые ты получил от отца, заставить меня сомневаться и тем самым вынудить меня начать поиски соответствующих документов и записей. В конце концов все вышло по-вашему, и даже быстрее, чем вы могли надеяться при любом другом раскладе. И после этого ты станешь отрицать, что никто не поручал тебе разговаривать со мной об отце, помогать мне разбирать его письма, рыться в его столе? А записная книжка, которая оказалась в кармане твоей куртки? Ты уверен, что действительно положил ее туда случайно?

— Рэчел, ты только не волнуйся!

— А я спокойна, — ответила она, с удивлением отметив, что ее голос и вправду почти не дрожит. — Да и какие у меня основания сердиться, расстраиваться, волноваться? В конце концов, вы с Ником просто хотели отомстить за смерть моего отца.

— И защитить тебя.

— Но началось-то все с расследования гибели папы, верно?

Эдам упрямо наклонил голову.

— Я многим ему обязан. И Ник тоже.

— А мне вы не обязаны ничем… Что ж, я вас понимаю!

— Рэчел, пожалуйста… Я не хотел сделать тебе больно. И я никогда тебя не обманывал. То, что между нами произошло…

— Между нами ничего не было, Эдам, — перебила его Рэчел. — И не могло быть.