Ей было ясно только одно — Николас Росс что-то затевает.

Вне себя от досады и разочарования, Мерси последовала за Ником еще к одному заброшенному складу. Забыв об осторожности, она припарковала свою машину всего в полусотне ярдов позади его седана.

Она ожидала, что сейчас из подворотни появится очередная подозрительная личность, однако на этот раз Ник сам вышел из машины и, даже не оглядевшись по сторонам, скрылся в здании.

Мерси даже не видела, как он открывал дверь — он просто исчез, как исчезали те, с кем Ник встречался сегодня.

В растерянности Мерси побарабанила пальцами по рулю, раздумывая о том, не вылезти ли ей из машины и не последовать ли за Ником. Что толку сидеть и гадать, в чем тут дело, рассуждала она. Раз уж она взялась следить за ним, значит, нужно идти до конца…

Мерси уже готова была осуществить свое намерение, когда пассажирская дверца ее машины резко распахнулась.

— Привет, любимая. Тебе не надоело столько времени гоняться за мной? — спросил Ник, с шумом опускаясь на сиденье.

— Эдам лгал? В чем? — дрогнувшим голосом спросила Рэчел.

— Возможно — во всем, — ответил адвокат голосом, в котором звучало мрачное удовлетворение. — Я узнал, что он сидел в тюрьме. Твой приятель провел за решеткой целых пять лет.

— Но я никогда не спрашивала его, сидел ли он в тюрьме, — возразила Рэчел. — В чем же тут обман?

— Рэчел, ради бога!

— И все-таки скажи, в чем он мне солгал.

Эдам с легкой улыбкой покосился на нее. Усадив Рэчел на диван перед камином, он встал возле каминной полки и повернулся к адвокату.

— Расскажи ей остальное, — предложил он.

Эти простые слова, очевидно, сбили Грэма с толку, так как он неожиданно замялся.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он наконец.

— Прекрасно понимаешь! Расскажи Рэчел, что за преступление я совершил и где именно я отбывал срок. — Эдам сунул руки в карманы и прислонился спиной к мраморной полке камина.

Рэчел в недоумении и тревоге переводила взгляд с адвоката на Эдама и обратно.

Впервые в жизни она видела человека, который сидел в тюрьме.

— Итак? — повернулась Рэчел к Грэму.

— Он сидел в тюрьме в Южной Америке, — нехотя сказал адвокат.

— А мое преступление?.. — напомнил Эдам.

— Преступление против государства, — сквозь зубы процедил Грэм.

Рэчел не поняла, что означает эта формулировка и какое государство имел в виду Грэм. Эдам объяснил. Повернувшись к ней, он слегка прищурил глаза и сказал:

— В Южной Америке этой статьей широко пользуются все новоявленные диктаторы, пришедшие к власти вследствие государственного переворота. Сторонников свергнутого режима обвиняют в преступлениях перед государством и народом и отправляют в тюрьму.

Я приехал в Сан-Кристо через неделю после того, как в этой стране произошел государственный переворот. К власти пришли военные, и мне поручили помочь в ликвидации нескольких промышленных предприятий, принадлежащих американцам. Они, однако, были уже объявлены народным достоянием, и, поскольку я пытался возражать, то сразу же попал в разряд врагов революции. — Эдам ухмыльнулся. — Все остальное было просто. Суд продолжался ровно пять минут. Я получил пожизненный срок и вышел на свободу только благодаря тому, что пять лет спустя в Сан-Кристо произошел новый переворот. Диктатор был убит, а новый очень хотел дружить с Соединенными Штатами. Меня тут же выпустили на свободу и отправили домой.

С этими словами Эдам повернулся к Беккету.

— Вот и все, дружище. В этом все мое преступление.

Адвокат нахмурился.

— Послушай, Рэчел, — начал Грэм.

— Ты, кажется, привез мне на подпись договор с агентством недвижимости? — перебила его Рэчел. — Как это любезно с твоей стороны, Грэм! Надеюсь, там все в порядке?

— В полном порядке, Рэчел. — Адвокат подавил вздох.

— Вот и хорошо. Я подпишу договор сейчас, а ты, если тебе не трудно, забрось его на обратном пути в агентство, хорошо? Мне не хотелось бы просить тебя об этом, но, в конце концов, ты сам настоял на том, чтобы я пореже выезжала в город.

Она специально избрала такой тон — спокойный, вежливый, но в то же время властный, — чтобы избежать новой дискуссии с адвокатом. Спор с ним мог привести только к тому, что Рэчел начала бы оправдывать и защищать Эдама, а это было совершенно ни к чему. Грэм и так был вне себя.

Адвокат бросил на Эдама взгляд, полный ненависти, и, открыв свой щегольской кейс, выложил на журнальный столик три экземпляра договора об аренде. Но стоило только Рэчел достать ручку, как он снова попытался ее уговорить.

— Послушай, Рэчел, — сказал Грэм доверительным тоном, когда, склонившись вместе с ней над бумагами, он показывал ей, где именно она должна поставить свою подпись. — Дело не в том, сколько он просидел в тюрьме и где. Главное, что, кроме нескольких отрывочных фактов, мне не удалось узнать о его прошлом решительно ничего. Это наводит на мысль о том, что информация была уничтожена сознательно. Но самое неприятное заключается в том, что мы знаем о нем только то, что он сам нам рассказывает. А в твоих обстоятельствах полагаться на слова, не подкрепленные никакими фактами, равносильно самоубийству. Откуда ты знаешь, может, он только и ждет, чтобы ему поверили?..

Рэчел быстро подписала все экземпляры договора и вернула их адвокату.

— Спасибо, что оказал мне эту любезность, — сказала она. — Что касается остального… Что ты мне посоветуешь?

— Не доверяй ему.

Рэчел бросила взгляд на Эдама, которыйсо скучающим видом отошел к окну, потом снова повернулась к адвокату:

— Хорошо, я… подумаю.

— Рэчел!

— Что — Рэчел?! Что еще я могу сказать? Эдам оказался в южноамериканской тюрьме за преступление, которого не совершал. Когда он вернулся, то сумел убедить человека, которого мы с тобой оба любили и уважали, ссудить его деньгами для организации собственного дела. И вот теперь, пять лет спустя, его компания процветает, а деньги, которые Эдам был должен, вот-вот вернутся ко мне в полном…

— Это он так говорит, — перебил Грэм.

Рэчел беспомощно обернулась на Эдама. Он подошел ближе и явно прислушивался к разговору, но молчал, словно все это его не касалось. Рэчел покачала головой.

— Пусть так. Эдам действительно еще не вернул эти деньги, однако это ничего не значит. Ты, со своей стороны, тоже не привел ни одного доказательства, что его обещание — ложь. Ты не объяснил, зачем ему могло понадобиться обманывать меня, не назвал ни одной мало-мальски убедительной причины, по которой я не должна ему доверять. Единственные твои аргументы — это твои личные подозрения, но я их не разделяю.

— Я могу объяснить тебе, почему ты настроена именно так, а не иначе, — произнес адвокат. Он старался казаться спокойным, однако ему это плохо удавалось, хотя он призвал на помощь всю свою профессиональную выдержку. — Тебе хочется верить ему, потому что он похож на Тома. В Томе ты никогда не сомневалась, и вот теперь свое отношение к нему ты переносишь на мистера Делафилда. А он этим пользуется.

«Неужели Грэм прав? — спросила себя Рэчел. — Неужели я сейчас защищаю Эдама только из-за одного этого проклятого сходства?»

Эта мысль слегка остудила ее, но ненадолго. Рэчел покачала головой:

— Я выслушала тебя, Грэм, и приняла твои слова к сведению. А теперь… Надеюсь, я не должна тебя провожать?

Адвокат несколько мгновений смотрел на нее в упор, гадая, понимает ли она сама, что с ней происходит? Он-то ясно это понимал, и ему было горько видеть, как на его глазах Рэчел просыпается, выходит из того подавленного, заторможенного состояния, в которое ее повергла смерть Тома, — Грэм был уязвлен тем, что другой мужчина преуспел там, где он потерпел неудачу.

Лишь мгновение он колебался, зная, что ничто из того, что он может сказать или сделать, не изменит этого положения. Вот если он сумеет отыскать новые, неопровержимые доказательства того, что Эдам Дела-филд — не тот, за кого себя выдает, тогда он еще может на что-то надеяться. Тогда, но не теперь…