В то время, в любом случае, его мотивы были исключительно альтруистичны. Скотт-Уотсон любил автогонки и, хотя у него были и свои амбиции, как у гонщика, с тех пор, как проявились способности Кларка, он видел себя в роли промоутера. Он был первым, кто предоставил Кларку машину, и взял на себя инициативу в продвижении его карьеры.

Джим все еще волновался по поводу своих умений. Это была часть настоящей скромности, которая была частью его воспитания, его семьи, его школы, его «шотландства», если не сказать - провинциальности, простоты. Он боялся аварий по простой прозаической причине, что если он попадет в нее и повредит машину, для родителей это будет ударом. И только на втором месте было беспокойство о том, что в авариях гонщики получают травмы.

Ему всегда нужна была поддержка. Он не понимал, насколько был хорош, и Скотт-Уотсон потратил первые годы на то, чтобы заставить его поверить в себя.

«Возможно, я не большой знаток в том, что нужно, чтобы стать гонщиком Гран-при, но по тому, как Джим водил машину на дороге и на трассе, я мог сказать, что он был исключительно хорош. На дороге он был восхитителен, сидеть рядом было сплошным удовольствием. Он вел машину очень ровно, и его предчувствие было поразительно. Можно было почувствовать, как он сбрасывает газ, и только потом заметить вдалеке приближающуюся по боковой дороге машину, которую он уже увидел. Трудно понять, почему он не верил в свои способности. Он обкусывал пальцы уже тогда. Ему не хватало уверенности, но когда он выходил на трассу, то забывал об этом. Он отдавал этому всего себя и ехал выше всяких похвал».

Кларк был хорош не только на трассе, но и в ралли, в автомобильных заездах, подъемах на холм, а позже и в гонках спортивных машин. В тот момент, когда он оказывался за рулем и падал флаг, все страхи мгновенно исчезали, но сначала его наставнику стоило огромных усилий заставить его там оказаться.

В гонке в Кримонде он был очень удивлен, обогнав одну машину, пока не понял, что у нее была сломана полуось, и она выбыла. Он финишировал последним, но был представлен не только миру автоспорта, но и организаторам. Скотт-Уотсону пришлось оправдываться перед стюардами, так как его обвинили в намеренно медленной езде на тренировках и забрали всю фору в гонке кузовных машин.

Когда Джим Кларк начал гоняться, у его семьи было мало причин ему препятствовать. Вероятность успешной карьеры у любого британца, мечтающего стать профессиональным гонщиком, была, по крайней мере на тот момент, очень невелика. Автогонки, как битвы с быками или разжигание революций, были тем, что хорошо делают иностранцы. Это хорошо получалось у итальянцев и французов. Немцы были великолепны в тридцатых, и потом в 1954 и 1955 годах, но когда Джим Кларк был школьником, в верхушке автоспорта было мало британских машин и вряд ли хотя бы одна британская команда. Спортивные машины Jaguar в Ле-Мане создали несколько проблесков, и еще Ecurie Ecosse унаследовали прошлогодние машины частной команды и дважды одержали победу, и это было пределом мечтаний. Но все это было в далеком будущем.

В Формуле-1 эпизодически выступали BRM, но машины оказались ненадежными и капризными. До конца десятилетия только Vanwall могли дать повод любителям помечтать о Формуле-1.

Водить скоростную моторную лодку или собственный самолет было такой же фантастикой, что родителям Кларка даже не нужно было это обсуждать и тем более отговаривать его. Риск начать играть в регби или ездить на A68 в Эдинбург был куда более реальным. Автогонки не появлялись на горизонте до тех пор, пока ими слегка не начал заниматься зять Джима Алек Калдер, так же как его друзья иногда участвовали в проводившихся каждый июнь Больших Скачках в Хавике в память о банде местных бандитов, которые разбили английских солдат в 1514 году. Скачки больше походили на спортивный заезд вокруг Хавика, дававший шанс покрасоваться молодым кавалерам.

Легенда Джима Кларка о том, что он получал недостаточно поддержки от семьи, была не совсем верной. У него было время на занятия гонками, но не было материальной помощи, хотя он никогда в жизни не покупал гоночной машины, а спонсорство тогда еще не было так популярно, как сейчас. Возможно, ему нужна было не столько поддержка, сколько разрешение на то, что могло казаться потаканием своим слабостям: как большие скачки, или гонки на яхтах, или лыжные соревнования. К тому времени, как Джим Кларк выбрал автоспорт своей профессией, его уже поздно было отговаривать.

Будущий чемпион вырос в семье, которая могла его иногда побаловать, так что у него была вполне подходящая машина.

«Он родился с машинкой во рту, - как говорил Уолтер Хайес. - И эта машинка была спортивной». Сами они не считали себя ни богатыми, ни удачливыми. Все члены семьи помногу работали, не проводили отдых по четкому расписанию в отелях, и настоящих прихотей у них было мало. В материальном плане они не были бедны, а что касается семейной любви и поддержки - были настоящими богачами.

Ожидалось, что Джим продолжит заниматься фермерством и в свое время станет управляющим одной из семейных ферм. Не было никакого принуждения. Оно не было нужно. Джим сам с удовольствием думал об этом занятии. Оно приносило удовольствие, оно бы обеспечивало его в жизни. Его сестры могли бы взять это на себя, если бы захотели, но от них этого не ждали. Они могли бы выйти замуж за фермеров, что, по-видимому, и должно было произойти в окружении членов Клуба Молодых Фермеров, и жить весёлой жизнью четырёх привлекательных и образованных девушек.

Сыновья фермеров не были полностью поглощены делами. У многих из них были спортивные хобби, например, регби, как дань традиции Границ поставлять основных игроков в любительскую Шотландскую Международную XV лигу. Конечно, никто не ждал от них, что они будут играть постоянно. Да и зачем бы им это, если у них были фермы? Таким было окружение Джима Кларка, и, начиная заниматься автогонками, он очень переживал из-за того, что не может выполнять свои обязанности. Он все еще расценивал это как потакание своему хобби, и чтобы поехать на гонки на целую рабочую неделю, он тратил свой так называемый годовой отпуск. Он все еще не задумывался всерьез о карьере профессионального спортсмена. Даже после того, как его взяли в Формулу-1, он все еще не считал это карьерой. На самом деле, это отличалось от любительских гонок Алека Калдера на маленьком классическом Riley, это было на несколько ступенек выше, но все равно главной разницей было то, что это не он платил за возможность гоняться, а ему платили за то, чтобы он это делал.

Заработать много было нельзя, но, по крайней мере, он мог парировать все упреки семьи:

«Послушайте, это ничего и не стоит, и я собираюсь вернуться на ферму в следующем году, когда все это кончится». Эта ситуация очень походила на студента, который берет годик отдыха, прежде чем перейти на следующий курс. Семьям приходится смириться с этим, даже если они и считают это пустой тратой времени.

Джим никогда ни с кем не подписывал долгого контракта, сохраняя для себя свободу выбора. А став чемпионом мира и будучи уже полностью вовлеченным в автогонки, он уже не хотел уходить, потому что ему это нравилось.