Греду было восемнадцать, а Акуле пятнадцать лет. Акулой мальчишку назвали скорее за воображение, чем за личные качества. Он был хвастлив и часто рассказывал небывалые истории о своих подвигах. Но сейчас братьев не было поблизости, и Юниэр решил поговорить с Мириэль о том, что его мучило.
— Ты помнишь, — начал он, — как мы бежали с тобой Сиреневой ночью от угрожавших нам почестей?
— Да, — улыбнулась она, — тогда я так испугалась!
— Ну, нет, ты разделяла общую эйфорию и кричала ура вместе со всеми! — возразил Юниэр.
— Я просто была, как в тумане, — оправдывалась Мириэль, — но, когда опомнилась, то бежала быстрее тебя и даже прыгнула за тобой в холодную воду!
— Как хорошо было тогда, когда они нас не догнали.
— Да, но почему ты вспомнил об этом сейчас?
Юниэр смотрел на неё проникновенно:
— Мы были свободны и счастливы только друг с другом. Я хочу, чтобы мы всегда были свободны. Зачем тебе короноваться? Поедем со мной в Средиземье! Пусть они разбираются здесь, как хотят.
— Ты с ума сошел! — воскликнула Мириэль. — Как я брошу свой народ? Теперь, когда всё стало налаживаться, а люди понемногу прислушиваются к голосу разума, ты предлагаешь мне всё бросить?
— Почему ты думаешь, что голос разума это твой голос? — упрямился Юниэр. — Твой народ сегодня слушает тебя, а завтра он будет слушать кого-нибудь другого. А результат один: внешняя предрасположенность к мирным воззваниям и внутренняя жажда с кем-нибудь поквитаться. Ты ещё узнаешь, что такое предательство. Вообразила из себя спасительницу мира! Мир испорчен в ядре, в начале начал, хоть бейся головой об лед, ничего не добьёшься!
— Не кричи на меня, — Мириэль была изумлена. — Никогда бы не подумала, что у тебя такие мысли. Если все будут такого мнения о людях, то …
— То что? — Юниэр глядел насмешливо.
— Зачем, вообще, было рождаться на свет?
— Чтобы наслаждаться жизнью, влюбляться, смеяться, мало ли зачем?
— Но если нет веры в лучшее, нет мечты, разве не будет тоскливо?
— Тоскливо как раз тогда, когда не замечают, что счастье рядом, здесь и сейчас, а не в туманном будущем. Поверь, это так просто, быть счастливыми, особенно нам с тобой.
— Да, Юни, но мы не можем не думать о других. Как мы будем счастливы, когда другие страдают? У нас есть сила, власть, нам доверяют люди, мы всё можем исправить, сделать то, что не удавалось веками. Мы подружим людей и эльфов, мы сокрушим Саурона, и тогда все люди в Нуменоре и в Средиземье будут счастливы и спокойны.
— Гм, прекрасно, — покачал головой Юниэр, — великолепные планы. Не будем далеко ходить за примером. Ты счастлива со мной?
— Да, Юни.
— И что? Ты спокойна? Нет. Ты кипишь от избытка идей и грандиозных планов.
— Это другое. На свой счёт я спокойна, но хочу, чтобы и другим было хорошо.
— А люди не могут быть абсолютно счастливы. Всегда грызёт человека какая-нибудь забота. Даже наша юная любовь уже требует жертв. Если я хочу быть с тобой, то должен пожертвовать своей свободой и напялить корону. Если ты хочешь быть безраздельно моей, то должна пожертвовать своей мечтой о счастливом человечестве. И иного выхода нет.
Мириэль обняла своего страдающего друга.
— Ну что ты, Юни, милый, всё будет хорошо. Я не заставлю тебя носить корону. Мы с тобой такие умные, решим все государственные вопросы, расщелкаем, как орехи. Ты только доверяй мне, договорились? — Она прижалась к нему, и Юниэр ответил на её объятие, удивляясь, откуда появилось столько уверенности у семнадцатилетней девчонки.
Через неделю корабль с Юниэром на борту отплыл в Средиземье.
Фаразон не был злодеем по природе, но он был горд и властолюбив. Талантливый военачальник, приумноживший королевскую казну в несколько раз, он подчинил Нуменору новые земли, ценил каждого солдата в своём войске, и нуменорцы всегда несли мало потерь в сражениях. «Мир должен принадлежать людям!» — говорил Гимилхад. От него Фаразон унаследовал ненависть к эльфам. При сотворении этого мира произошла ошибка. Когда люди станут бессмертными, как эльфы, будет восстановлена справедливость. Так думал Фаразон, так думали его отец и дед. Бессмертие — подарок, который он вырвет для людей у Валаров — «подарок Фаразона». Когда Тар-Палантир умер, Фаразон знал, — его время пришло. Но теперь у него на пути была капризная кузина.
Он затаился на время и следил за каждым шагом Мириэль, улыбаясь ей и считая её ошибки. Первой ошибкой Мириэль было то, что она так и не нашла убийцу короля. Второй — ее явная благосклонность к эльфам. Фаразон тщательно обдумывал, как избавиться от неожиданной соперницы. Труднее всего было бросить тень на «священный союз». Фаразон знал, что Мириэль обручилась с Юниэром Сиреневой ночью, и то, что они были избраны. Но он знал так же и то, что они сбежали от почестей, по понятным причинам. Значит, решил Фаразон: их брак недействителен. Ему оставалось убедить в этом других. А, чтобы проще было это сделать, кузину следовало устранить.
— Скажи мне, Эльсия, он убьет меня? — Мириэль обратилась к белокурой девушке, которая приносила ей еду.
Три дня Фаразон держал её в заточении, в комнате с маленьким зарешеченным окном высоко под потолком. Эльсия была ее единственной связью с внешним миром. Она охотно отвечала на все её вопросы, но совсем не то, что хотелось бы слышать Мириэль. Эльсия была любовницей Фаразона, преданной ему душой и сердцем, и потому Мириэль боялась, что она отравит ее или пронзит кинжалом.
— Я не думаю. Ты единственная законная наследница Нуменора, и должна сидеть на троне.
— Вряд ли Фаразон хочет, чтобы я сидела на троне, — усмехнулась Мириэль… — А что мой народ? — спросила она затем.
— Твоему народу объявлено, что у тебя нервное расстройство, — невозмутимо отвечала Эльсия.
— Может, Юниэр вызволит меня отсюда, — вздохнула Мириэль.
— Любой, кто увидит Юниэра в Нуменоре, вырвет ему сердце, — торжествующе заявила Эльсия.
— Неправда! Юниэра все любят. И он мой муж.
— Он — эльфийский выродок.
— Что?
— Юниэр — эльф.
— Ты что, бредишь? Что ты такое говоришь?
— Он — эльф и… убийца твоего отца.
Эльсия ушла, оставив Мириэль в тяжких раздумьях.
Так вот до чего додумался Фаразон. А она-то уверовала, что все её любят и с удовольствием слушают. Нельзя было отпускать от себя Юни. Что будет с ним теперь? Что станет с нею? Одна мысль давно уже мучила её. Она старалась ее подавить, но напрасно. Только теперь она позволила ей вырваться наружу: это он — Фаразон, сжигаемый ненавистью и властолюбием, убил ее отца. Боль, горечь и стыд душили ее.
Нуменорцы не могли прийти в себя от событий и новостей, сыпавшихся на них в последнее время: смерть короля, пылкие речи юной принцессы, её помолвка с солдатом. А теперь их кумир, славный Фаразон, все представил в другом свете. Он несколько раз выступил перед армией и нуменорцами. Его версия казалась невероятной, но в ней всё было логично, и понемногу люди начинали ей верить.
Фаразоном была предана гласности история происхождения Юниэра. Кроме того, он нашёл древнего старца, который поведал о Лауриэнне, прекрасной земле эльфов, и о светлоликой Амре. Сын ее пропал в младенчестве, и Фаразон ловко соединил его рассказ с историей Эреба, который взял на воспитание младенца, невесть откуда взявшегося.
Однополчане Юниэра были поражены, не все, конечно, поверили, что Юниэр — эльф. Но многие вспомнили, что и раньше замечали его странности и непохожесть на других людей. Теперь становилось понятно, что Юниэр был одним из основных участников государственного переворота, который стремились осуществить эльфы. Юниэр и Мириэль встретились Сиреневой ночью. Почему принцесса вопреки воле отца отправилась на праздник? Её подговорила её подруга Айрен. Она же и подтолкнула Мириэль к выбору майского жениха. Используя эльфийскую магию, Юниэр подчинил себе принцессу.
— Как и все вы, — убеждал Фаразон, — я доверял Юниэру, и даже предположить не мог, что он так опасен. Я ждал подвоха от эльфов, знал, что они послали в город шпиона. Я так заблуждался, что приказал именно Юниэру встретить этого шпиона и убить, вот уж он посмеялся надо мной всласть. Он лучше всех знал, когда и откуда придет его сообщник, и, нарушив мой приказ, не пошел к порогам Серебряной Струи. Он знал, что эльф уже приближается к городу, а его отсутствие на посту никто не заметит. Той же ночью друзья встретились и обсудили планы.
