«Значит, для нас уже и завтрак готов. А мы ведь еще не успели отработать и ужин», – подумал Лайам, вступая в трапезную и с любопытством оглядываясь вокруг.

Свечей в подсвечниках поубавилось, но в остальном все выглядело столь же внушительно, как и вчера. Стол ломился от угощения, кубки сверкали, посуда сияла. Лайам прошел к своему месту и бесцеремонно свалил дракончика с локтя. Тот попытался уцепиться за полированный подлокотник кресла, но не удержался и шлепнулся на пол, а Лайам остался стоять. То, чем собирались с утра потчевать ареопаг, явно свидетельствовало, что гостеприимство (а точнее – оборотистость) Куспиниана не имеет границ. Короткие, но толстые свечи из чистого воска освещали огромный окорок, два блюда с горами рыбы – жареной и копченой – и большую серебряную лохань с еще булькающей овсянкой. Все это изобилие окружали корзинки с сыром, булочками и хлебом. Еды было столько, что ее хватило бы, чтобы насытить не только высших чиновников выездного суда, но и всех сопровождающих его лиц – конюхов, стражников, клерков и слуг. Лайам неторопливо снял плащ, перекинув его через спинку кресла, потом с легким отвращением взял из ближайшей корзинки горячую булочку и, наконец, сел.

Фануил, выглядывая из-под стола, внимательно наблюдал за действиями хозяина.

«А ничего сырого там нет?»

«Боюсь, что нет, – ответил Лайам, забрасывая кусочки сдобы себе в рот. – Я после придумаю, чем тебя покормить. А пока давай-ка займемся делом. Ведь узел и вправду исчез?»

«Да, мастер».

– Вот и прекрасно, – сказал Лайам вслух, раскладывая перед собой бумаги. Он надеялся, что детальное их изучение сможет хоть что-нибудь ему подсказать.

Итак, после полуночи в день всех богов внимание троих уоринсфордских стражников, патрулирующих набережную, привлекли дикие вопли, раздававшиеся из дома Элдина Хандуита. Они подбежали к дверям здания как раз в тот момент, когда тело несчастного вылетело из окна верхнего этажа. Тело было страшно искалечено, а сквозь разбитые стекла на стражников таращилось «рогатое чудище с огненными глазами, цепляющееся когтями за подоконник».

Тут же на улицу выскочила горничная Хандуитов, громко призывая на помощь, и патрульные, проявив, по мнению Лайама, недюжинное мужество, бросились в дом. Они добрались до спальни торговца и выломали дверь, но чудища там уже не обнаружили, хотя следы его пребывания виднелись повсюду. Глубокие царапины на подоконнике, поломанная мебель и запах серы явственно говорили, что тут похозяйничал демон, о том же свидетельствовали кусочек голубого мелка на полу и дохлая кошка.

Горничная «в великом смятении» (в истерике – понял Лайам) умоляла стражников поискать остальных обитателей дома. Она опасалась, что демон и их растерзал. Спальня, где ночевали брат Хандуита Эльзевир и его жена Ровиана, была пуста, ни в одной из комнат верхних этажей их тоже не оказалось. Дальнейшие поиски также результатов не дали, и, когда осталось проверить только подвал, горничная «впала в такое смятение», что одному из стражников пришлось увести ее подальше от здания.

– И кому же это выпала такая удача? – поинтересовался вслух Лайам, представляя себе, как двое оставшихся храбрецов с ужасом смотрят на лестницу, уводящую в подземелье.

«Тут не сказано».

– Знаю, – пробормотал Лайам. – Я задал этот вопрос просто так.

Итак, одному из стражников повезло, а остальные двое «с немалой опаской» спустились в подвал, где и обнаружили супружескую чету. Парочка стирала с пола следы пентаграммы, начертанной голубым мелком. Конечно, их тут же арестовали и, как понял Лайам, на том дело и кончилось.

Однако и Ровиана, и Эльзевир утверждали в один голос, что призывали демона только для того, чтобы заглянуть с его помощью в будущее, и что тварь вырвалась из магического круга сама. Они горячо отрицали, что замышляли убийство, хотя состояние старшего Хандуита должно было перейти именно к ним. На вопрос, откуда они узнали, как вызвать демона, супруги ответили, что в кипе старых пергаментов, хранившихся у них дома с давних времен, обнаружился лист с описанием такого обряда, но что демон унес этот самый лист вместе с трупиком кошки и голубым мелком. Автор отчета – по напористости и безапелляционности изложения Лайам предположил, что записку составил Куспиниан, – сомневался в правдивости слов обвиняемых. Сомневался, но… без всяких на то оснований.

Хандуиты и впрямь были виновны – но в чем? Лайам сдвинул отчет в сторону и сложил пальцы домиком, пытаясь точней сформулировать мысли, мелькающие в его голове. Что именно о своем будущем хотели вызнать супруги? Почему им вообще вздумалось вызвать демона? Почему именно в полночь? И если это все же они заставили рогатое чудище растерзать в клочья Элдина Хандуита, то ради чего?

«Мастер?» – осторожно окликнул его Фануил. Он уже знал, что новый хозяин не любит, когда его тревожат в минуты задумчивости.

«Сейчас продолжим, – мысленно отозвался Лайам. Дракончик кое-что смыслил в магии и сопряженных с нею занятиях, он охотно отвечал на всякого рода вопросы, однако их следовало правильно ему задавать. – Прежде всего, можешь ли ты мне сказать, много ли демонов существует в природе?»

Ответ последовал незамедлительно, словно Фануилу заранее было известно, о чем его спросят.

«Много – не то слово. Лордов тьмы – легион. Они – разные, и вращаются в своих областях потустороннего мира, так называемых сферах. Есть сферы, связанные с пророчествами, предсказаниями, расшифровкой знамений, как и сферы, нацеленные лишь на убийства. Существует еще великое множество других сфер, но они не относятся к делу. Лорды каждой из сфер откликаются только на определенного рода призывы и выполняют лишь определенные поручения…»

– Определенные? – вслух перебил его Лайам. – Тогда эта парочка лжет. Демон, вызванный для прорицания, убить не может, не так ли?

«К несчастью, может. Все лорды тьмы – это их правильное название – по своей натуре убийцы. Они извели бы весь человеческий род, представься им такая возможность».

Нахмурившись, Лайам задал новый вопрос:

«Значит, того демона действительно могли вызвать, как прорицателя?»

«Да, и это нетрудно проверить. Как я уже объяснял, лорды каждой из сфер откликаются лишь на определенного рода призывы, подкрепленные строго определенными способами начертания пентаграмм. Хандуитов поймали, когда они уничтожали магический круг. Если от него хоть что-то осталось, мы могли бы понять, какого лорда они призывали».

«А ты что, знаешь, какая пентаграмма чему соответствует?»

Дракончик выразительно повел мордочкой. «Они все описаны в „Доминантах демонологии“».

Лайам взял со стола увесистый томик, прихваченный им по совету все того же дракончика из библиотеки мага Тарквина Танаквиля, и с уважением его оглядел. Книжица была обтянута тяжелым красным бархатом и названия не имела. Открыв ее, он со все возрастающим изумлением вчитался в первые строки изложенного мелким, убористым почерком текста.

«Демонология входит в четверку магических дисциплин, затрагивающих явления как физического, так и метафизического порядка. Призыв демона любого разряда, ордена или сферы – есть упражнение, требующее точнейшего и неукоснительного контроля над материальными, положенческими, символическими и тональными компонентами. Цели упражняющегося не должны противоречить основным принципам магии».

Лайам дочел абзац до конца, затем полистал книгу. Страниц через пять стали встречаться рисунки, выполненные красной тушью. Какие-то круги, рассекаемые жирными хордами и тонкими дугами соседних окружностей, испещренные множеством странного вида значков.

«Где тут пентаграммы, что нам интересны?»

«Они на двадцать третьей и пятьдесят второй странице».

Лайам нашел указанные страницы и, заложив их пальцами, с минуту прилежно разглядывал очень схожие между собой чертежи. Различия, вероятно, все же имелись, но они прятались за сложными геометрическими построениями и цепочками непонятных значков.

«Ладно, – сдался он наконец. – Возьмем книжку с собой и просто сравним эту галиматью с той, что нарисована Хандуитами».