В ее покоях было полутемно, горел лишь камин, разгоняя вечную сырость подземного Укрывища, и юная Королева смотрела на огонь, вызывая в нем по своему усмотрению разные картины, доступные лишь ее взору. Она с ногами забралась в резное деревянное кресло, со всех сторон обложившись подушками, и напоминала птицу в гнезде. Ее кудри струились по подлокотникам и спинке, свешиваясь почти до земли, кулачок задумчиво подпирал подбородок. Она смотрела в огонь, и Амальрик дорого бы дал, чтобы увидеть то, что зачаровало ее взгляд. Впрочем, он знал, что магия огня обращена лишь в прошлое, что она видит там только то, что уже свершилось. Он давно уже пережил свое благоговение перед Королевами.

Он опустился перед нею на одно колено, как того требовал придворный этикет, и ждал, пока она разрешит ему встать. Пауза эта показалась ему несколько затянутой, словно Королева желала продемонстрировать ему свое право на власть. Может быть, она просто пребывала в состоянии глубокой задумчивости, но Амальрик давно отвык просто истолковывать побуждения своих визави.

— Поднимись и садись, Регент, — вздрогнув, поспешно сказала она. — Ты принес мне невеселые новости?

Выходит, она тоже научилась читать по глазам? Что ж, немудрено, учитывая, сколько времени и сил он вложил в нее.

— Да, Королева, — твердо ответил он. — Твой народ опять воюет с Черным троном, и на этот раз за нашей спиною не стоит Светлый Совет.

Язык ее тела безошибочно подсказал Регенту, что Королеве неинтересен разговор о войне.

— Ты обладаешь всей полнотой власти, Регент. Народ покорен любому твоему слову. Чем я могу тебе помочь?

Она очень неплохо прикидывалась.

— Не мешай, по крайней мере, Королева.

Она приподняла левую бровь, обозначив недоумение, но он уловил внутри нее легкую дрожь.

— Может быть, мне не дано проникнуть взором за семь преград Иллюзии, Королева, но они не могут встать на пути разума. Ты спасла жизнь принцу Черного трона. Пока об этом знаю только я.

— Мой дорогой Регент, это голословное утверждение.

— Нет, если к нему приводит цепочка безукоризненно логичных рассуждений. Нет следопыта лучше эльфа, верно?

— Во всяком случае, я это неоднократно слышала от самих эльфов.

— На конце кровавого следа должен был обнаружиться либо сам принц, либо его бездыханный труп. След не мог так просто оборваться.

Королева с видом школьницы, ищущей ответ на каверзный вопрос, обратила глаза к потолку, откуда и взяла ответ.

— Мог, если его унесло бы какое-то чудовище.

— Преданные ему чудовища оставляют следы, которые не заметит только слепой.

— А если оно летает? Если это, к примеру, был дракон?

— А если это была мастерски поставленная иллюзия? — задал встречный вопрос Амальрик. — И я знаю мастерицу, которая способна провести самых опытных следопытов в двух шагах от цели. И у которой есть личные причины это сделать.

— Например? — с вызовом бросила она.

— Например, детская дружба. К тому же ни один дракон, ни одна тварь, служащая Тьме, не способны спасти жизнь своему принцу, на их глазах истекающему кровью. Скорее, они тут же растерзали бы его, чтобы насытиться хоть на мгновение. Они не способны устоять против запаха горячей крови. А кроме того, Королева, тебя видели, когда ты ловила в лесу его коня и вплетала цветы ему в гриву. Тогда ты пренебрегла завесой. К тому же ты отсутствовала тpи дня после битвы. Столько, сколько, по моим расчетам, могло понадобиться принцу, чтобы пpидти в сознание.

Она могла, разумеется, заявить, что все его улики — косвенные, что коня она позвала лишь потому, что ей понравилось это красивое животное, но она вкусила власти, а потому надменно не желала юлить. С одной стороны это было ему на руку, так как сокращало путь к истине, но с другой — вызывало невольное уважение к Королеве, а следовательно, мешало как следует на нее надавить. Она бесила его, как никакая другая, под чьим прикрытием ему приходилось тянуть это бремя.

— Ты нарушаешь закон, Регент, — бросила она ему звонкое обвинение. — Даже если допустить, — учти, я говорю: «допустить!» — что я сделала это, мое исконное право — слушаться лишь своих желаний! Указывая мне, ты нарушаешь закон.

— Все, что я делаю, я делаю для блага своего и твоего, Королева, народа. Много лет назад ты выбрала нас сама. И я был бы готов ради блага моего народа нарушить закон, даже если бы ты была моей истинной Королевой.

Королева медленно опустила ноги на пол, а руки — на подлокотники, ладонями вниз, и окаменела в этой позе.

— Что означает сие утверждение, Регент?

— Ты прекрасно знаешь, девочка, что оно означает. Никакая ты не Королева. Ты — компромисс, которым я охотно воспользовался, чтобы замять конфликт с Белым троном. Неужели ты думаешь, что я поверил в это?

Его палец указывал на венок мелких родинок, на руну Ку, украшавшую ее обнаженную руку повыше локтя.

— Мне известно, что у принца Черного трона на этом же месте есть татуировка, изображающая грифона, терзающего единорога. Не она ли натолкнула тебя на мысль, девочка? Я не верю в совпадения. Очень уж в критической ситуации заявила ты свои права на трон: гибель грозила твоей матери, а Белый трон был беспомощен. Я не жаждал ни войны, ни смерти Саскии Клайгель, рассматривая все это как жестокую необходимость, и потому воспользовался тобою для отсрочки решения проблемы. Я принял тебя, а за мною — и все остальные. Я даже могу предположить, каким образом вы с этим исчадием ада излечили надрезы, придав татуировке врожденный вид.

— Совершенно верно, — глядя ему в глаза, надменно подтвердила Королева. — Когда исцелили мою мать, смертельно раненую твоим наемным убийцей, во фляге с живой водой оставалось еще несколько капель. Я догадалась припрятать фляжку, а когда Рэй сделал мне наколку, затерла воспаленное место. Ну и что же ты теперь будешь делать, Амальрик? Ты не посмеешь объявить, будто бы твоя Королева — фальшивая, ибо подобное признание нанесло бы твоему имиджу непоправимый вред в глазах народа. Если я не удовлетворяю тебя, тебе придется подстроить мне несчастный случай. Потом — убрать мою мать, Леди Тримальхиара, поскольку истинная Королева не появится до тех пор, покуда та жива. Если ты сделаешь это, Артур Клайгель станет твоим смертельным врагом и присоединится к Рэю, который тоже не спустит эльфам моей гибели. Принцесса Джейн в подобной ситуации, скорее всего, поддержит своего преемника, а не тебя. Ты выстоишь, Амальрик?

Он поднял руку, будто защищаясь от ее слов.

— Не будем заходить столь далеко, Королева, — сказал он, и она торжествующе улыбнулась. — Ты сделала то, что сделала, и обратно дороги нет. Но теперь я, твой подданный, что стоит от тебя по правую руку, прошу твоей защиты. Война идет не за власть. Она идет за мою голову. Я прошу для себя защиты твоей магии.

Она глядела на него не мигая, и ее губы кривились в насмешливой улыбке, и ничто не могло оскорбить его сильнее, чем эта насмешка.

— Ты тоже знал, что делал, — сказала она. — Ты посылал убийц к моей матери, и ничто, кроме, быть может, отъезда ее в Бычий Брод, да того маленького розыгрыша, что устроили мы с Рэем, не смогло бы спасти ее жизнь. Тебе нравится быть дичью, Амальрик? Знаешь ли ты, эльф, что Рэй просил у меня твою голову? Знаешь ли ты, что если бы я дала ему согласие, ты сейчас не стоял бы здесь?

— Благодарю тебя, Королева.

— Не стоит. Но и защиты моей ты не получишь. У тебя есть власть, которой ты в состоянии воспользоваться. Защищайся сам. Это будет справедливо. Сейчас же оставь меня. Аудиенция окончена.

Амальрик церемонно поклонился и направился к двери, но оттуда обернулся.

— Ты же понимаешь, Королева, что ты со мною — в одной лодке!

— Нет! — был ее быстрый ответ. — Я не сяду с тобой в одну лодку, Амальрик.