За это же время из переписки о выдаче террориста Гоца из Неаполя и из переписки последнего с Гершуни точно так же обрисовывается главенствующая деятельность Гершуни и Мельникова. Из этой переписки ясно, как возникает первоначально мысль об убийстве статс-секретаря Плеве; в этой переписке имеется характерная фраза о просьбе Мельникова прислать бомб: «Петя просит апельсинов». 1903 год ознаменовывается убийством в Уфе губернатора Богдановича; в этом убийстве уличается Гершуни. Азеф находится безвыездно в Петербурге. За это же время открывается и предупреждается целый ряд других террористических актов и назревает убийство статс-секретаря Плеве, которое приписывается здесь Азефу, несмотря на то что он только что перед этим раскрыл покушение на того же статс-секретаря Плеве со стороны некой Клитчоглу *.

Я повторяю, что ни защищать, ни обвинять Азефа я не намерен. Я передаю только те данные, * которые имеются в распоряжении Министерства внутренних дел. Поэтому, чтобы беспристрастно отнестись к роли Азефа, надо, как мне кажется, поставить себе 4 вопроса: во-первых, где был Азеф в это время; во-вторых, какое положение было его в партии; в-третьих, какие сведения и данные сообщал он за это время полиции и затем, проверяла ли полиция, департамент — на это, кажется, тут кто-то и указал — деятельность своих сотрудников после совершения этих террористических актов. Я на этом акте останавливаюсь особенно долго потому, что Азеф именно был в это время в России, иначе мне достаточно было бы сопоставить положение Азефа в партии и осведомленность его с самим совершением акта. Но Азеф был в это время в России, и по тем данным, о которых я раньше сообщил, еще близко к боевому делу не стоял, а знал только то, что могли сообщить ему сильно законспирированные центровики.

Где был Азеф — это удостоверяется его письменными донесениями из разных городов России, так что по числам можно совершенно ясно установить, в каком городе когда он был. Я должен сказать, что он ездил в это время в Уфу и имел там свидание с братом Сазонова *, Изотом, сообщал о том, что Изот не имеет сведений о своем брате Егоре, бежавшем из тюрьмы и готовящем что-то чрезвычайно важное. Затем, 4 июня Азеф появляется в С.-Петербурге и открывает департаменту полиции, что лицо, погибшее во время взрыва в Северной гостинице во время приготовления бомб, очевидно, для покушения на статс-секретаря Плеве, был некто Покатилов *, что соучастники его находятся в Одессе и в Полтаве. После этого он немедленно едет в Одессу, откуда сообщает, что готовится покушение на статс-секретаря Плеве, что оно отложено только потому, что не приготовлены бомбы. Примерно через месяц после этого Плеве погибает от руки именно Егора Сазонова, посредством брошенного им разрывного снаряда. В это время, однако, Азефа в России уже нет, так как от 16 июля имеется телеграмма его из Вены.

После такого потрясающего преступления, как удавшееся покушение на министра внутренних дел, департамент полиции, конечно, расследовал, что делал в это время его сотрудник. Директор департамента Лопухин выписывает заведующего агентурой Ратаева из-за границы, расследует все дело и оставляет Азефа на службе, на которой он и находится за все время директорства Лопухина. Вот те внешние сведения, которые имеются в департаменте полиции по делу статс-секретаря Плеве. Немедленно после этого Азеф посылает чрезвычайно ценные и важные донесения, которые ведут к раскрытию целого ряда преступных замыслов, но наряду с этим он дает и менее важные сведения, то есть такие, на которые в это время мало обращали внимания. Он сообщает, например, о конгрессе революционеров в Париже, решившем собрать в Париже конференцию всех революционных и оппозиционных партий. Эта конференция состоялась между 17 и 24 сентября, и, согласно донесению Азефа, на ней были: от революционеров — он и Чернов, а от конституционалистов — Петр Струве, Богучарский, кн. Долгоруков и Павел Милюков *. (Голоса в центре: Хорошее знакомство, хороши приятели! Смех.)

5 февраля 1905 года совершается в Москве убийство Великого князя Сергея Александровича и подготовляется в Петербурге покушение на генерала Трепова. Опять-таки по тому положению, которое, по сведениям департамента полиции, занимал Азеф в партии, от него можно было бы ожидать донесений более подробных по этому делу, если бы он был в это время в России и имел бы возможность эти сведения достать от тех лиц, которые конспиративно вели это боевое дело.

Дело об убийстве Великого князя с полной ясностью освещено как судебным следствием, судебным процессом, так и литераратурой по делу, особенно изданиями подпольными. Но до настоящего времени мы нигде не встречали имени Азефа в рядах соучастников этого преступления. Дело это совершено Каляевым, организовано Борисом Савинковым, участвовала в нем еще Роза Бриллиант *. Азеф же находился в это время за границей; по документальным данным департамента полиции, до покушения он был в Париже, 3 февраля был в Женеве, в Швейцарии, и непосредственно после этого находился во Франции, в Париже.

Что же касается покушения на генерала Трепова, то оно было раскрыто Татаровым, который дал имена всех организаторов покушения, но не называет между ними Азефа, хотя о роли этого сотрудника департамента полиции он, конечно, не знал; наоборот, Азеф сообщает дополнительные данные по этому делу. В одном из заявлений сказано, что в это же время был направлен революционный отряд в Киев для убийства генерал-адъютанта Клейгельса *. Об этом ни в департаменте полиции, ни в охранном отделении никаких сведений нет.

Были сведения в охранном отделении о том, что в Киеве действовала местная дружина, которая была известна охранному отделению и которая была вся своевременно ликвидирована. Других покушений в Киеве за это время не было, но вот наступает 1906 год, арестуется Борис Савинков, и тут, как я уже говорил, Азеф становится близко к боевому делу в качестве представителя центрального комитета в боевой организации.

Интересна дальнейшая его роль. Я утверждаю, что с того времени все революционные покушения, все замыслы центрального комитета расстраиваются, и ни одно из них не получает осуществления. Указание в запросе на покушение на министра внутренних дел Дурново * неосновательно, так как оно, собственно говоря, и открыто с участием Азефа. Затем дальше идет поражающий ряд преступлений: покушение на Дубасова, взрыв на Аптекарском острове, ограбление в Фонарном переулке, убийство Мина, убийство Павлова, убийство гр. Игнатьева *, Лауница, Максимовского. Но все эти преступления удаются благодаря тому, что они являются делом совершенно автономных, совершенно самостоятельных организаций, не имеющих ничего общего с центральным комитетом. Это удостоверено и процессами, это удостоверяется и данными из революционных источников. Орган соц.-рев. в No 4 «Революционной мысли» за 1909 г. указывает на «полное бессилие партии в смысле боевой деятельности» в такие решительные моменты, как конец 1905 г. и кровавый период, последовавший за разгоном Первой думы, каковые данные свидетельствовали, что в центре партии существовала измена, сознательно парализующая все усилия партии в сторону широкого террора.

Успешно работали только боевые летучие отряды, особенно северные; но удачная их работа объясняется только тем, что они были автономными, не связанными с центром партии. Замыслы их не могли поэтому быть известны центральному органу. Я говорю, что это подтверждается всеми процессами того времени. Все эти покушения — дело максималистов, летучих отрядов, дружин и тому подобных организаций. Повторяю, что все покушения, все замыслы центральных организаций того времени не приводят уже ни к чему, расстраиваются и своевременно разоблачаются.

Тут упомянуто было о террористическом замысле в 1908 году на Священную особу Государя Императора. Я удостоверяю, что это принадлежит к области вымысла и, очевидно, центральный комитет распускал эти слухи для того, чтобы оправдать этим свою бездеятельность в глазах революционных партий.