Точно так же в настоящее время уже действует комиссия, которая производит пробу движения наших вагонов, наших локомотивов по финляндской колее, и по первым опытам комиссии надо думать, что габарит наших вагонов подойдет к финляндской колее и сквозное движение окажется возможным и будет осуществлено. Что же касается проведения новых железных дорог в самой Финляндии, то этот вопрос вызывал уже недоразумения между нашим Генеральным штабом и Статс-секретариатом, и я полагаю, что и в этом случае, как и во многих случаях такого рода, разногласия должны были бы повергаться на Высочайшее благовоззрение не только одной заинтересованной стороной. Вот, господа, те факты, тот материал, который я могу представить вам по тем вопросам, которые затронуты авторами запроса.

Но при этом я думаю, что корень зла совершенно не в незакономерных действиях или бездействиях властей, а лежит гораздо глубже. К этому я сейчас перейду, но раньше, вскользь по крайней мере, я должен сказать несколько слов о том, что делала русская правительственная власть за эти два года. Я не буду вас утомлять рассказами, пересказами тех сношений, которые имели почти все министерства с финляндскими властями как по поводу «Воймы», «красной гвардии», так и общего законодательства, так как для этого нужно было бы вам прочесть целые тома; я не буду говорить и о трудности действия нашей полиции в Финляндии, у которой там нет специальных агентов, — скажу только, что эти самоотверженные действия, может быть, предупредили не одно злодейское покушение в Империи.

Я принужден, однако, хотя мимоходом указать на то, что правительство употребило все усилия, чтобы установить такой способ, который бы обеспечил сохранность нашего государства. Вот в этом смысле велись переговоры с финляндским Сенатом, и в течение 1906 г. было найдено как будто соглашение, так как гражданская экспедиция Сената в октябре 1906 г. издала циркуляр относительно способа обысков, арестов, и, наконец, выдачи нашим властям наших русских революционеров. Но циркуляр этот не имел реального значения, не имел последствий, так как финляндская полиция, по собственной инициативе, наших русских революционеров не преследовала. Ввиду этого революционеры, перешедшие границу, находили себе в Финляндии, на территории русской империи, самое надежное убежище, гораздо более надежное, чем в соседних государствах, которые с большой охотой приходят в пределах конвенций и закона на помощь нашей русской полиции в этих преследованиях.

Таким образом, когда наступили особенно тревожные события, когда ежеминутно готовились из Финляндии покушения на русских министров и Великих князей, то само собой разумеется, что правительство должно было подумать о каких-нибудь экстренных мерах. Это была, несомненно, его обязанность, так как, опять-таки повторяю, за 26 верст от столицы, от резиденции Государя, готовились ежеминутно злодейские покушения. В это время и состоялось Высочайшее повеление о том, что если не будут ликвидированы самые опасные организации революционеров в Финляндии, то объявить Выборгскую губернию на военном положении.

И вот, почти накануне объявления Выборгской губернии на военном положении, стараниями русской полиции, которая организовала это дело, был задержан и арестован тот знаменитый Карл, о котором я упоминал выше, т. е. организатор всех последних покушений; с ним вместе была задержана, захвачена масса документов, которые осветили революционное движение в Финляндии, причем, к сожалению, почти одновременно с арестом другого революционера, Вайнштейна, документы, задержанные с ним, через два дня были похищены из канцелярии местного лендсмана вооруженной шайкой, напавшей на эту канцелярию. Вследствие помянутых арестов необходимость военного положения временно отпала, и Государь Император ограничился повелением установить по границам Финляндии сплошной военный кордон для того, чтобы механически не допускать подозрительных лиц, революционеров, из Финляндии в Россию.

Вот таким заслоном, таким путем и была временно огорожена наша граница, обеспечена безопасность столицы со стороны Финляндии, обеспечена от вылазок из Выборгской губернии, из Выборга, который когда-то был завоеван Петром и назван им «подушкой» Санкт-Петербурга. После всего этого дальнейшие переговоры с финляндскими властями повели к тому, что мы теперь ближе к более реальному осуществлению надзора на местах, при совместных усилиях и русских, и финляндских властей, за нашими революционерами, и от доброй воли, от успеха этих совместных действий зависит спокойствие столицы.

Точно так же, господа, и по одному вопросу — вопросу об общем законодательстве — правительством принимались те меры, которые были правительству доступны без нарушения местных финляндских узаконений. Я обратился с просьбой ко всем министрам и главноуправляющим, чтобы те заключения, которые посылаются ими министру статс-секретарю по запросам его относительно общих законопроектов, были предварительно посылаемы в Совет министров для общего их объединения и направления. Таким образом, Советом министров был рассмотрен целый ряд очень важных законопроектов, между прочим, законопроект относительно выплаты известного денежного вознаграждения Финляндией за отбытие или, вернее, за неотбытие финляндскими гражданами воинской повинности в минувшие два года. Затем рассмотрен был законопроект относительно приобретения прав гражданства русскими уроженцами, законопроект, который предполагалось направить сначала в порядке финляндского законодательства, причем в этом порядке отменялись бы даже некоторые статьи нашего Свода законов.

Но, господа, все эти мероприятия правительства по проявлениям, затронутым в запросе, имеют, по-моему, второстепенное значение. Для того, чтобы разрешить вопрос в корне, нужно, прежде всего, отдать себе отчет, в чем причина тех ненормальных отношений, которые создались между государством и завоеванной силой его оружия провинцией. Механически разрешить этот вопрос нельзя. Мне кажется, что для этого недостаточно даже, может быть, и глубокого теоретического его изучения, тут нужно проникновение во внутренний мир противной стороны, и для того, чтобы разрешить домогательства, предъявленные России со стороны мирных, честных, культурных, трудолюбивых наших финляндских сограждан, нужно с полной справедливостью, без всякой предвзятости отнестись к этим домогательствам.

Я не желаю, господа, затрагивать каких-нибудь теоретических правовых вопросов — это дело ученых исследований, ученых диспутов. Я хотел бы лишь остановить ваше внимание на некоторое время на всем известных, впрочем, исторических фактах, которые в разном освещении, взятые с различных углов зрения, приводят к различным выводам, что и служит причиной того неопределенного, даже, скажу, тягостного положения, в котором находятся наши отношения к Финляндии.

Попробуем же, господа, проникнуть в мировоззрение финляндцев. Но для этого, господа, необходимо считаться с тем, что почти все политически мыслящие финляндцы, почти все финляндские политические партии в отношении своих исторических верований единодушны и почти солидарны. Это мировоззрение их основано, прежде всего, на том заявлении, которое было сделано на Сейме в Борго в 1809 г. Императором Александром Первым. Вот, господа, подлинные слова его грамоты:

Таким образом, финляндцы все признают, что на Сейме в Борго Император Александр Первый даровал Финляндии конституцию и признал особую финляндскую государственность. Дальше в течение всего своего царствования, Александр Первый неоднократно подтверждал, что он желает свято хранить все старинные установления и законы Великого княжества. Особенно ярко подчеркнул это Император Александр Первый в манифесте от 1816 года. Вот, господа, выдержки из этого манифеста.