Заснуть бы… Попробуй засни… Значит, рабочая гипотеза такова: записка не случайная, Кандиларов знал, что обречен.

Следовательно, второй по важности вопрос — попал ли пилот Манчо Манчев, что называется, «в десятку» в смысле и времени, и места? Неужто Кандиларов мог предусмотреть ход следственного эксперимента с вертолетом? Если так, то это еще одно доказательство тому, что он ни на что уже не надеялся. Он рассчитывал только навести милицию на след бандитов — пусть даже после его смерти… Акция «Дача», кажется, прояснилась. И люди были там в интересующие нас дни, не хозяева, а какие-то смуглые граждане… Чинят водопровод, меняют обои — и это на зиму?

Бурский даже сел в постели и хлопнул себя рукой по лбу. Как же он не спросил Ивана про вертолет?.. Не мог же он не услышать, не заметить… Грубейшая ошибка расстроила Бурского окончательно. Он встал, вышел на маленький деревянный балкон. Веял свежий ветерок, почти полная луна серебрила верхушки деревьев. Хотелось еще постоять, полюбоваться сказочной картиной, напомнившей ему почему-то оперные декорации. Но становилось холодно — все-таки октябрь, горы, и он снова юркнул под одеяло.

Разумеется, главным направлением поиска станет теперь выяснение личности «смуглых братьев»… Начать проверку всех синих «москвичей» с буквами ABC — предприятие не просто трудное, но почти безнадежное. Хотя не исключено, что придется заняться адовой этой работой. Другой путь намного прямей и проще: встреча с Бангеевым. Кому вы, господин Бангеев, поручили ремонт водопровода? Кто переклеивал вам обои в конце сентября?.. Да, господин Бангеев, вероятно, призадумается, с чего бы это ему задают подобные вопросы… И верно: с чего? Оправдан ли такой тактический ход?

Сесть бы утром в машину, доехать в Софию за час с небольшим, доложить полковнику, обрисовать ему ситуацию… Пусть-ка начальство само решит и распорядится. Но в таком случае можно завалить задание: ведь каждый час важен, каждый час…

Другой вариант — проникнуть внутрь дачи. Взломать замок. Без санкции прокурора? Ну зайдут внутрь, ну увидят новые обои, воды попробуют из водопровода, убедятся, что его и впрямь чинили. Что еще можно там увидеть? Бангеев, конечно, заподозрит неладное. А если преступник — он сам? Если «смуглые братья» были подосланы для отвода глаз? Нет, нельзя. И незаконно, и опасно, и, вероятно, бессмысленно…

Заснул он в первом часу ночи. Спал неспокойно, с кошмарными видениями. То падал и падал вертолет с заглохшим двигателем, то возникало на фоне скалы обезображенное до неузнаваемости лицо.

Утром, вымывшись до пояса ледяной родниковой водой, они плотно позавтракали в ресторане. На сей раз бай Янко потчевал их блюдом под названием «попара».[9] Да и как ему было не расстараться! Столичные киношники разрекламируют теперь не только курорт, но и его, Янко, отель-ресторан. Кому не приятна популярность?

После завтрака Лилков отправился за Иваном: нельзя, дескать, уехать, не простившись с таким человеком. Тот не замедлил явиться, польщенный их вниманием.

Едва Бурский завел разговор о вертолетах, как стало ясно, что не ошиблись ни они, ни покойный Кандиларов.

— Ну и времечко наступает! — проговорил Иван. — За полмесяца в нашем глухом углу два вертолета явились. Раньше я годами их не видал — не удостаивали нас такой чести. И что интересно: пролетали они в одно и то же время. Наверно, подумал я вчера, новую вертолетную линию открыли. Была же когда-то такая — в Пампорово летали, но только зимой, и восточнее держались, над речкой… Вчера же посмотрел я на этого жука жужжащего… Постойте! Сдается мне, и вчера, и в прошлый раз один и тот же был вертолет. У него пятнышко такое оранжевое, слева, на хвосте! И пилот вроде бы похож — лицо видно было, он низко летел!..

«Да он же гений наблюдательности! — восхищенно подумал об Иване Бурский. — Надо же — пилота разглядел! Работай он у нас — цены бы ему не было…»

Полковник принял Бурского незамедлительно. Кажется, его тоже волновал результат эксперимента с вертолетом.

— Куда вы там запропастились, ребятки, почему вчера или утром сегодня не позвонили? Я уж начал беспокоиться, не случилось ли чего…

Майор объяснил, что из Старой Церкви звонить было неудобно; из Пловдива он тоже пытался связаться, да телефон полковника был занят, а они спешили вернуться в Софию.

После подробного доклада Бурский поделился своими сомнениями. Спросил, взламывать дачу сейчас или приехать вторично. Цветанов ценил искренность своих помощников. Любую работу, выполняемую формально, считал каторгой.

— Я понимаю твое состояние, Траян, — сказал полковник. — Не взломали замок, не ворвались как разбойники на дачу без санкции прокурора — все это абсолютно правильно. Но что может произойти на необитаемой даче за полдня, даже за день? Скажи, а сколько времени надо, чтобы туда добраться?

— Около двух с половиной часов.

— Пустяки. А сколько дней прошло с тех пор, как Кандиларов засек вертолет? Двадцать. И ты надеешься обнаружить какие-то следы? Полагаешь, что тот, кто их оставил (если оставил, а не замел своевременно, двумя неделями раньше), теперь, в нашу честь, непременно вернется на дачу. Зачем? Чтобы уничтожить эти следы? Кто пойдет на такой риск? А кроме того, откуда он узнает, что вы были там и проявили интерес к даче? Этот ваш местный — сторож Иван — предупрежден, что надо молчать?

— Киношники разве предупреждают?

— Та-а-ак… Допустим, версия с запиской принята. Версия с дачей тоже. Но зачем проникать внутрь дачи? Погоди, там ведь меняли обои, так?

— Кто его знает. Ивану говорили, что меняли.

— Прекрасно. Вот и убедились бы, заглянув в окна, меняли или нет.

— Да на окнах ставни! И закрываются они изнутри. К тому же дачу мы осматривали вместе со сторожем, как без него обойдешься… Но хоть теперь вы согласны, что надо осмотреть дачу изнутри? Одно дело, когда люди занимаются трубами, и совсем другое — когда трупами!

— Как думаешь, почему убили Кандиларова? Ради денег, которые он взял с собой на курорт? Ради сверхточных японских часов? Хоть он и был рядовым чиновником, но, кажется, имел немалые средства, если судить по его апартаментам.

— И я об этом думал, когда искал мотивы убийства. Однако даже сама формулировка — «Убийство с ограблением» — предполагает сначала убийство, а затем уже ограбление. Такова логика: убивают, чтобы ограбить. Здесь — иное. Время идет, Кандиларова где-то прячут, он исхитряется написать записку. Почему? Зачем? Потом его убивают. Да, его грабят — до или после убийства. Заодно, так сказать, чтобы добро не пропадало… А причина, как я понимаю, другая, не с целью ограбления.

— Вот слушал я тебя и думал. Владелец дачи — Бангеев…

— Цвятко Бангеев.

— Та-а-ак, фамилия достаточно характерная, редкая. Найти будет легко. Допустим, найдется. И что может выясниться после знакомства с ним?

— Прошлой ночью я ломал голову и над этим. Прорисовываются три возможности. Первая — он убийца или замешан в убийстве. Вторая — ничего общего не имеет с преступлением, и «братья» действительно клеили и ремонтировали. Третья — он их нанял для работы на даче, дал ключи, а они кроме обусловленного договором сварганили темное дельце. Совершили убийство. Для себя, так сказать, не ставя хозяина в известность.

— В любом случае будем выходить на след Цвятко Бангеева, — подытожил полковник. — Синий «москвич», «АВС» и все прочее. Любопытно, что он за птица.

— Товарищ полковник, — спросил напоследок Бурский, — а каково ваше решение относительно дачи?

— Вижу, не терпится тебе туда проникнуть, словно джинну обратно в бутылку. Послушай, это будет не раньше, чем мы получим разрешение прокурора. И самолично там не фантазируй. Договорились?

Пока ехали в Пловдив, Бурский колебался, звать с собою Лилкова или действовать на сей раз официально. Полковник ничего не знал о приятеле Бурского. Стоило заикнуться на сей счет — пришлось бы выложить правду о его миссии «сценариста», а Цветанов ох как не любил самодеятельности. Вот и приходилось искать правильный ответ в одиночку. Именно в одиночку, потому что Шатев выяснял в Софии личность Бангеева, а Тодорчев да бай Минчо вряд ли помогли бы Бурскому «просчитать» тактику дальнейших действий.