Большое участие в создании и дальнейшей судьбе военно-монашеских орденов проявил Святой престол. По мере угасания в Европе первоначального массового энтузиазма в отношении походов на Восток возникла необходимость в создании организованной, постоянно действующей силы, не связанной никакими мирскими интересами и всецело посвятившей себя «защите христианства». Храмовники и госпитальеры должны были стать щитом против мусульманского натиска, своеобразной гвардией Римской курии на Святой Земле. Благодаря покровительству Святого престола ордены имели в Иерусалиме совершенно особый статус, независимый от светской и духовной властей. Специальные папские буллы обеспечивали им всевозможные имущественные и налоговые льготы, ограждая от судебной ответственности или вмешательства местной церкви в их дела. Аккумулировав в своих руках огромные богатства, орден тамплиеров, например, постепенно превратился в богатейшее объединение, без труда конкурировавшее с европейскими купцами, особенно в финансовой области.
Несмотря на все свои сокровища и особые связи с Римом, тамплиеры и госпитальеры имели весьма ограниченный политический вес в богатой интригами внутренней жизни Латино-Иерусалимского королевства. Возможно, одной из причин этого было скептическое отношение местной восточной аристократии к военно-монашеским организациям, в которые она не стремилась попасть. Члены орденов рекрутировались в основном в Европе. Пожалуй, одним из немногих фактов причастности храмовников и иоаннитов к сферам высшей иерусалимской власти является упоминание о том, что наряду с патриархом они были хранителями ключей от сундука с королевской короной и другими королевскими регалиями, находившегося в храме Гроба Господня. Но эта протокольная обязанность не гарантировала, конечно, серьезного политического влияния.
Свой главный вклад монахи-солдаты вносили в обеспечение безопасности и обороны Латинского Востока. Феодальная система военной повинности могла поставить под ружье одновременно не более 670 рыцарей и несколько тысяч пеших солдат. Часть этих сил была постоянно скована охраной крепостей и замков, что существенно сокращало число воинов, на которых можно было рассчитывать в общегосударственных кампаниях. Госпитальеры и тамплиеры вместе могли выставить армию, которая по численности приближалась к армии всего королевства. По оценкам историков, каждый орден содержал на Святой Земле не менее 300 братьев-воинов, имевших, говоря современным языком, профессиональную военную подготовку и считавших войну своим естественным образом жизни.[152]
Действительно, с 30-х годов XII в. практически ни одна экспедиция не обходилась без участия рыцарей орденов. Легенды слагались об их мужестве и отваге. В народе говорили: «Когда тамплиеров призывают на битву, они не спрашивают, какова численность врага; их интересует одно — где враг».[153] Ни храмовники, ни иоанниты не были обязаны приносить военную присягу иерусалимскому королю. Но оказываясь в походах вместе с королевскими войсками, они нередко диктовали главнокомандующему весь ход военных действий. Иногда это приводило к катастрофическим последствиям, как, например, в решающем сражении с армией Салах-ад-Дина при деревне Хаттин в июле 1187 г., когда магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор настоял на вступлении в бой при крайне неблагоприятных для войска крестоносцев условиях. Крестоносцы потерпели сокрушительное поражение, все тамплиеры и госпитальеры, участвовавшие в сражении, погибли. Их было легко отличить от других воинов по одежде: тамплиеры носили белый плащ с красным крестом, а госпитальеры — красный плащ с белым крестом. Мусульмане не пощадили никого из своих злейших врагов. Двести рыцарей-монахов, попавших в плен, также были незамедлительно казнены.
Помимо военных подвигов монахи-иоанниты пользовались в Иерусалиме большим уважением за свою благотворительную деятельность. Христианские и еврейские паломники с одинаковым чувством восхищения отмечали, что за счет ордена в Иерусалиме и Акко питались, одевались и существовали множество людей. Ежедневно в медицинских учреждениях госпитальеров в Иерусалиме получали помощь до 2000 человек.[154] Причем весь распорядок работы госпиталей вплоть до времени процедур и приема лекарств, а также положения о персонале были записаны в уставе ордена.[155] В Европе в это время о подобных формах медицинского обслуживания имели весьма смутные представления. Прогрессивный порядок в госпиталях крестоносцев на Святой Земле сложился благодаря тому, что соприкосновение с арабской культурой позволило им подняться на более высокую ступень медицинских знаний. Местная франкская знать гораздо выше собственных врачей ценила услуги восточных целителей — евреев, самаритян, сирийцев, арабов.
К сожалению, милосердие госпитальеров было ограничено рамками их благотворительных учреждений и не смягчало их агрессивных нравов в отношениях с окружающей действительностью. Главной мишенью их подчеркнутого обструкционизма являлась иерусалимская церковь во главе с патриархом. Колокольня в квартале госпитальеров, расположенном в непосредственной близости от храма Гроба Господня, вызывающе возвышалась над колокольней главной иерусалимской святыни. В час патриарших служб в соседнем квартале могли устроить такой оглушительный колокольный трезвон, что не было слышно ни одного слова иерусалимского владыки. В ответ на протесты иерархов воины-монахи врывались в храм и обстреливали клир из луков. Королю приходилось силой унимать разбушевавшихся братьев, но и такие выходки сходили им с рук, так как власть вынуждена была считаться с незаменимостью рыцарей-монахов в деле защиты государства.
Что же касается тамплиеров, их беспрецедентное могущество и влиятельность в средневековой Европе, невероятные богатства, скопленные ими за два столетия своего существования, трагический разгром ордена французским королем Филиппом Красивым в 1307 г. породили множество легенд и предположений об истинных целях и причинах возникновения этого религиозного братства. Само появление в Иерусалиме девяти французских рыцарей во главе с Гуго де Пайеном, дворянином из Шампани, где-то в 1118–1119 гг. было окутано завесой таинственности. Хотя с самого начала они выдвинули в качестве своей главной задачи борьбу с исламом и защиту паломников, но при этом в течение девяти лет к этой небольшой группе не присоединился ни один человек. Нет ни одного свидетельства о ее военной активности в это время. Такой небольшой отряд вряд ли мог считаться серьезной военной силой в противостоянии мусульманам.
В 1126 г. Гуго де Пайен неожиданно покинул Иерусалим и возвратился в Европу. Его сопровождал один из рыцарей-основоположников ордена Андре де Монтбар, являвшийся дядей аббата Бернара Клервоского, пожалуй, самого влиятельного церковного деятеля Европы того времени, которого называют «духовным отцом» западных христиан. Святой Бернар сыграл решающую роль в организационном оформлении нового ордена. С его помощью тамплиерам удалось добиться официального признания ордена Папой Гонорием II и утверждения Гуго де Пайена великим магистром. В январе 1128 г. во французском городе Труа состоялся Церковный собор под председательством Бернара Клервоского, на котором был выработан устав ордена.
В этой цепи событий некоторые авторы находят ряд загадочных обстоятельств. Что делала небольшая группа французских рыцарей в течение восьми—девяти лет в Иерусалиме? Почему только по прошествии этого довольно значительного времени им понадобилось заручиться поддержкой высших церковных инстанций и официально закрепить свой статус? Почему именно святой Бернар Клервоский, который считается основоположником мистического направления в средневековой христианской теологии, взял тамплиеров под свое покровительство? Ответы, даваемые на эти вопросы, объединяет лишь одно — все они строятся исключительно на домыслах и произвольной компиляции фактов и не имеют под собой никакой документальной основы. Так, Г. Делафорж, автор мистически окрашенной работы «Традиции тамплиеров в век Водолея», утверждает: «Действительная задача девяти рыцарей заключалась в том, чтобы обследовать это место (Храмовую гору. — Т. Н.) и отыскать конкретные реликвии или рукописи, которые отражали бы суть тайных знаний иудаизма и Древнего Египта, восходящих, возможно, ко временам Моисея…»[156] Другой увлеченный исследователь древних тайн Г. Ханкок считает, что отцы-основатели ордена тамплиеров, бывавшие в Иерусалиме до 1119 г., могли слышать рассказы о сокровищах древнего храма, якобы спрятанных на Храмовой горе, и легенду о том, что в ее недрах замурован ковчег Завета, бесследно исчезнувшая в глубокой древности главная иудейская реликвия. В век поголовной одержимости религиозными реликвиями находка такого драгоценного сокровища, как ковчег Завета, могла бы принести тамплиерам невероятное могущество.[157]
