Мы неслись сквозь ночь под песни Элтона Джона, и я снова вспомнил лагерь и зарешеченных в нем бродяг.

Что они делают и о чем говорят сейчас? Ночная жизнь всякой зоны совсем не похожа на дневную. Ночь сковывает и одновременно освобождает зека… Ночью не спят только картежники и неработающая публика, все те, кто и в зоне живет по своим собственным законам, не кланяясь ментам, не зарабатывая себе досрочное освобождение. Остальные, включая активистов и должников, спят. Одни устали от непосильного труда и дум, другие, опасаясь ножа и топора, не высовываются из барака, надеясь дожить до утра.

Всё, как всегда, — приколы, карты, чифир да лагерный животный секс после нескольких стаканов водки или браги…

Интересно, сколько дней или месяцев выдержал бы в такой зоне наш уважаемый «гарант» Конституции? Два, три, пять или десять? Куда бы он отсылал свои жалобы и что ел? Неужели это обезжиренное тухлое говно, которым кормят нас?! «Гарант» и говно!.. И то и другое на «г»…

Сколько бездомных и брошенных детей уже ждут своей очереди в ад?! Они еще не знают, они еще мечтают и ни о чем не догадываются, но они об-ре-чены! Обречены, как когда-то был обречен и я. Сейчас многие поумнели и прозрели, увидели, что мораль — дутая, что совесть — такое же редкое явление, как радуга, сияющая после дождя. Но это сейчас, когда церковь вовсю торгует водкой и табаком, когда нищим, но с совестью желает остаться только блаженный либо глупец. А ещё вчера…

Стоило ли вообще платить за «реформы» столь дорогую цену? Кто возьмётся ответить на этот наитруднейший вопрос и где гарантия, что ответ будет верным? Никто. Государство идёт по трупам своего народа во имя мифического счастья, о котором мечтали еще декабристы! Только вот где оно и есть ли вообще?! Власть строит его на трупах тысяч и миллионов, мы — на единицах и десятках. Только и всего. Единственно, чегонам не хватает, так это красивого лозунга в гнилой упаковке. Новой идеи, вихря, который вскружит головы всем. И тогда… Тогда мы станем властью и лидерами, вы — негодяями и убийцами, обманувшими свой народ…

Машину сильно тряхнуло на кочке, и я встрепенулся.

— Что там? — спросил я у Светы, которая, как и я, ехала молча, думая о своём.

— Подъезжаем. Ещё чуть-чуть. Я же говорила, что всё будет хорошо, а ты не верил! — гордо заявила она, видимо желая подчеркнуть своё превосходство.

— Я верю только настоящему, — нехотя буркнул я в ответ, боясь преждевременно радоваться. — Таких «оптимистов», как ты, мало. Падать больно, а так ничего. Рули короче!

Света рассмеялась как ни в чем не бывало и стала что-то напевать в такт музыке. Вскоре машина остановилась, и я понял, что мы добрались до места.

— Посмотри, какой дворец отгрохал себе этот козёл! — завистливо процедила Света сквозь зубы, когда я выбрался из-под тряпок и она погасила фары.

Я осмотрелся. Прямо перед нами стоял шикарный кирпичный особняк, огороженный красивым забором. Несколько фонарей под старину освещали его с боков. Во дворе виднелись кусты и деревья, не хватало только аккуратно подстриженных газонов. Два здоровенных пса тут же закрутились у ворот, принюхиваясь и рыча на всякий случай. Прилегающие к особняку дома были не менее шикарны. Они находились не очень близко от нашего «объекта», и я сразу отметил, что это нам на руку.

Я поинтересовался у Светы, кто проживает в «деревеньке», и услышал, что одни «бобры» и деловые.

— У него — прекрасная квартира в городе, здесь — дача-резиденция, — пояснила она и вышла из машины. Я остался на месте, чтобы не тревожить собак. Постояв некоторое время рядом с машиной, Света несколько раз легонько постучала по багажнику, успокаивая Гадо, и направилась к воротам. Собаки действительно приняли её за свою и спокойно впустили во двор. Я внимательно наблюдал за каждым её шагом и видел, как она поманила псов за собой, куда-то к боковой пристройке. «Наверно, там гараж или какая-то подсобка», — подумалось мне.

Открыв широкую дверь «гаража» и войдя в него, Света стала негромко звать собак. Те остановились у самого входа и недоверчиво задрали морды кверху, не желая ступать дальше. Возня с собаками отняла у нас минут пятнадцать — двадцать. Мои руки давно вспотели от напряжения, а они все крутились возле дверей, то отбегая от них назад, то снова приближаясь.

В какой-то момент я даже подумал, что нам придется убираться вон ни с чем либо мчаться за «клиентом».

Да, мы были совершенно бессильны против этих «волкодавов», а поднимать стрельбу в два часа ночи, чтобы «усыпить» их, мог только безумец.

К счастью, нам повезло. Света каким-то чудом всё же заманила зверей в пристройку и, изловчившись, захлопнула, «ловушку».

На радостях от такой удачи она, вернувшись к машине, обхватила меня за шею и поцеловала в губы.

— Всё! — выдохнула она, прижимаясь ко мне изо всей силы. — Будете проскакивать вместе и быстро. Немного полают и затихнут, ничего. Ключи?..

— У Гадо, — сказал я.

— Ах да!.. — Она быстро открыла багажник и выпустила таджика на волю.

— Чего так долго «марьяжили» тут? — недовольно заворчал тот, разминая плечи и оглядываясь по сторонам.

— Собаки… Еле загнали, мать их! — объяснил я в двух словах. — Сейчас будем прорываться в дом. Дай ей ключи.

Гадо протянул Свете ключи от дома, но она почему-то не двинулась с места.

— Сделаем иначе… Я загоню машину во двор, ближе к дверям. Выехать нетрудно.

Мы снова вернулись в машину, и она ввезла нас во двор.

— Слушай, а что, если там кто-то есть?! — запоздало спохватился Гадо, очевидно вспомнив о «сюрпризе» с охранником.

— Ну разве что святой дух или домовой, Гадо! — рассмеялась Света. — Этот «кто-то» давно бы вышел сюда или вызвал легавых. Шутишь, что ли?

Она твёрдо и смело направилась к двери.

Собаки, сволочи, начали лаять еще раньше, чем мы выскочили из машины! То ли от запаха чужих, то ли от недовольства, что их закрыли, они буквально сотрясали дверь «гаража», и я боялся, как бы эти вампиры не вырвались на простор. Лай их был, правда, не столь громким и отчётливым, как на улице.

Через несколько секунд мы уже находились в доме. Гадо стал осматривать прихожую в поисках внутренней сигнализации, но Света остановила его.

— Её здесь нет, не ищи, — сказала она и щёлкнула ключом. — На всякий случай, чтоб никто не вошел.

Она пошла в одну из комнат, которая выходила окнами на заднюю сторону дома.

Взломав по ее указанию несколько ящиков стола, мы обнаружили там только папки с бумагами и фотографии каких-то обнаженных девиц, не очень похожих на настоящих проституток. Скорее всего, это была личная коллекция «клиента». Света бегло просмотрела десятка три снимков и скорчила презрительную гримасу. По всей вероятности, она кого-то узнала, хотя все девочки на фотографиях были явно моложе её, лет по семнадцать-восемнадцать, не более.

Чтобы не тратить время и не протирать тряпкой каждое фото — она оставила на них свои отпечатки, — я сгреб их в кучу и положил себе в карман.

— Потом уничтожим. Не лапай все подряд, — напомнил я ей о мерах предосторожности.

Мы были без перчаток, но я воспользовался висевшей на стуле рубашкой «клиента», оторвав от нее один рукав.

В третьем ящике она наконец нашла то, что искала, — несколько запаянных целлофановых пакетов с каким-то порошком.

— Что это? — спросил Гадо, разглядывая пакеты.

— Наркотики, что ещё! — хмыкнула Света и положила два увесистых и один маленький пакет в свою сумку.

— Он что, кололся?! — спросил я удивлённо.

— Нет. Накачивал ими девочек и устраивал настоящие оргии. Его хобби. Где-то здесь лежат несколько кассет… Вообще он странный тип, с причудами… В одной из комнат полно портретов, выполненных на заказ…

— И что?

— Там одни свиные морды, вот что! Маленькие, большие, розовые, голубоглазые. Он говорил, что через десять лет его «галерея» будет дорого стоить. Дескать, портреты людей уже приелись.