Тут Соня-Наоборот вдруг замолчала, прикусив язык. Она поняла, что проговорилась.
Досадуя на свой длинный язычок, заставивший снова попасть впросак ее, Соню, она все-таки не пожелала "позорно отступать"…
— Ну да, мое решение предназначалось для Зины Баранович, — подтвердила она смело и громко, не опуская глаз под взглядом Ольги Федоровны, смотревшей много ласковее, чем этого ей самой хотелось на горячую в своей искренности девочку, — раз у меня сорвалось ее имя, я запираться не стану ни за что.
Но тут с последней скамьи неожиданно поднялась с обиженным видом сама Зина.
— Но я, кажется, не просила вас беспокоиться на мой счет, Кудрявцева, — отпустила она колко по адресу Сони. — Зачем же вы суетесь, куда вас не просят?
— Совершенно верно, не просила. Но я без твоей просьбы это сделала. Дай, думаю, помогу, а то пыжится-пыжится, бедняжка, краснеет, бледнеет, а решение — ни тпру, ни ну, ни с места, — с обычным своим юмором комически развела Соня-Наоборот руками.
— Напрасно! — только и могла процедить сквозь зубы взбешенная Зина.
Едва скрывая просившуюся ей на губы усмешку, Ольга Федоровна подошла к последней парте.
— Вы не поняли задачи, Зина? Так дайте же я вам ее объясню, — произнесла она, присаживаясь подле Баранович на краю скамейки. — Э, да я вижу, что и у Мили Шталь дело не идет также. Что же вы молчали до сих пор, друзья мои? Ведь скоро конец урока. — И успевшая уже как будто забыть только что происшедший инцидент с подкинутым решением, Ольга Федоровна стала объяснять задачу обеим девочкам.
Урок кончился.
Отобрав у воспитанниц листки с задачей, Ольга Федоровна вышла за дверь, и едва лишь скрылась она за порогом классной, как в старшем отделении поднялись шум и гам. Девочки повскакали с мест и заговорили все в один голос, горячо и громко, перебивая друг друга.
— Это предательство со стороны Кудрявцевой! Положительное предательство. Безобразие! Мерзость какая! И какое ей дело до меня? Я не просила ее помощи! — возмущалась во всеуслышание Зина Баранович. — А выдавать учительнице — свинство, по меньшей мере!
— Правда, правда! Зиночка права, как всегда.
— Раз никто не просил Кудрявцеву о помощи, нечего ей было и соваться.
Всегда тихонькая, спокойная, Миля Шталь была неузнаваема в эту минуту, ее обычно бело-розовое личико стало багрово-краевым от злости. А маленькие глазки так и сыпали искры возмущения, негодования, гнева.
Две сестрички Павлиновы также поддерживали Милю и Зину.
— Конечно, не следовало Соне-Наоборот называть Зину. Это против правила товарищества, — пищала старшая, Надя.
— Не ожидала я этого от Сони-Наоборот, — вторила ей младшая, Люба.
— Стойте, девочки! Да помолчите же вы, ради Бога! — неожиданно забасила Маша Попо-ва, — дайте хоть слово умному человеку сказать!
— Дайте умному Мишеньке сказать словечко, — улыбаясь, повысила голос и Ася.
И вот толстенькая, неуклюжая Маша взгромоздилась на скамейку и, взмахнув руками, загудела:
— Ей-Богу, бестолочь вы все, девочки, да и только! Ну, посмотрите на себя, чего вы волнуетесь только? Из-за чего спорите и глаза друг другу выцарапать готовы? Стоит тоже! Соня-Наоборот со свойственным ей великодушием пожелала спасти Зину — факт, как видите, достойный умиления. А Зизишу нынче осенняя муха укусила. Послушай, Зина, — обратилась она к Баранович, неуклюже двигаясь на скамейке, — ведь Соня-Наоборот помогла тебе, так?
— И совсем не она, а Ольга Федоровна, — сердито отозвалась та.
— Да ведь если бы не произошло всего того, что произошло из-за Сони и Доси, так, пожалуй, Ольга Федоровна отобрала бы у тебя пустой листок и влепила бы тебе за письменную работу «неудовлетворительно». Так ведь?
— Влепила бы! Какое выражение, фи! — поежилась Зина.
— Ну, положим, оно ничуть не хуже твоего «свинства», которое ты только что изволила произнести, — рассмеялась Соня-Наоборот.
Зина вспыхнула, готовая уже разозлиться не на шутку. Но тут подоспела на выручку Ася.
— Девочки, да полно вам ссориться, право! И чего ты только всполошилась, Зина? Сколько у тебя ложного самолюбия, однако. Ты готова получить неудовлетворительную отметку, лишь бы не признаться в своем бессилии решить задачу. Смешно это, Зина. Ей-Богу, смешно! И еще смешнее злиться на Соню, пожелавшую искренне сделать тебе добро. А что твоя фамилия у нее с языка сорвалась, так, разумеется, это не нарочно у нее вышло. Да и, поверьте мне, Ольга Федоровна такой милый человек, что ни за что не осудит тебя. А вот и бабуся. Бабуся идет к нам, девочки! Добрый день, бабуся, — обращаясь к дверям классной, возвестила Ася.
— Добрый день, бабуся! — хором подхватили остальные воспитанницы, бросаясь навстречу Анастасии Арсеньевне.
* * *
— Добрый день, дети. А я к вам с новостью. И с довольно приятной новостью, — сказала, входя в классную, Зарина. — Видите ли, мои милые, я нынче получила письмо, которое не может не доставить вам всем огромного удовольствия.
— Письмо? Какое письмо, бабуся?
— А вот сейчас узнаете. Соня-Наоборот, у тебя, кажется, самый звонкий голос, насколько мне известно, — улыбнулась Анастасия Арсеньевна Соне и, вынув из ридикюля большой конверт из толстой бумаги с монограммой на оборотной стороне, вручила его Соне.
Воспитанницы теснее придвинулись к Анастасии Арсеньевне, успевшей опуститься в свое любимое кресло рядом с учительским столиком.
— Скорее же читай, Соня — торопили они.
Девочка выхватила письмо из конверта и несколько секунд любовалась им.
Какой красивый и четкий почерк!
Вот если б она, Соня-Наоборот, умела так же писать! И она прочла звонким голоском:
"Глубокоуважаемая Анастасия Арсеньевна. Заранее извиняясь за причиняемое Вам беспокойство, я решаюсь обратиться к Вам с покорнейшею просьбой. Дело в том, что моему младшему сынишке, небезызвестному Вам проказнику Жоржу, десятого октября должно исполниться тринадцать лет от роду. И вот уже около месяца, как он пристает ко мне с просьбой сделать ему довольно оригинальный подарок к этому дню, а именно: пригласить Вас и Ваших старших воспитанниц провести в гостях у нашего новорожденного целый день. Будем Вас ждать запросто. Спешу прибавить, что мы с женой будем счастливы видеть Вас с вашими девочками у нас. С искренним приветом и почтением Виктор Бартемьев".
— Бабуся! Неужели правда? И вы отпустите нас на "розовую дачу"? — едва успев докончить чтение письма, вскричала Соня. — Девочки, да понимаете ли вы, что это такое? Ведь на "розовой даче" — целый рай! Удовольствий и развлечений — не обобраться. Какие, я слышала, там игрушки есть у мальчиков! Какие чудные книги! Целая библиотека. А в саду качели и гигантские шаги. И пруд есть, а на пруду лодки. Одним кататься можно и самим грести. Потом пони и шарабан-плетенка, специально для детей, чтобы без взрослых ездить можно было. И потом кролики. Ручные кролики! Понимаете? Душки такие, беленькие, красноглазые, ну просто восторг!
Соня-Наоборот так вся и горела, спеша изложить товаркам все сведения по поводу "розовой дачи".
И девочки жадно ловили каждое ее слово, не сомневаясь в Сониной искренности: они были осведомлены о знакомстве Сони-Наоборот с мальчиками Бартемьевыми еще летом.
Восхищение Сони передалось и им всем.
— Ты говоришь, лодочка на пруду, и можно самим грести и рулем править? — вырвалось даже у «благоразумной» Аси.
— И гигантские шаги? Я их люблю безумно, — подхватила Надя Павлинова.
— Да, да! Особенно когда тебя заносят! — вторила ей ее сестра, Люба.
— А кролики, девочки? Кролики-то ручные! Подумайте только, что это за восторг, — гудела своим забавным баском Маша Попова.
— Бабуся, ведь мы до вечера там пробудем? — Черные глаза Аси так и впились в лицо бабушки в ожидании ответа.
Даже Марина Райская — и та вышла из своей обычной рассеянной мечтательности и, широко раскрыв и без того огромные глаза, проговорила, обращаясь к Рите:
