Беженцы же, к счастью для них, ничего этого не испытали… Хотя они и жили на чужбине, но не испытывали гнета и унижения со стороны китайских властей. Они постепенно преодолевали трудности, добиваясь для себя спокойной и обеспеченной жизни.

Врач Н., который в условиях безработицы начал с того, что бесплатно обходил больных на Зеленом Базаре, а потом, когда они поверили в него, брал с них по 30 копеек за визит…

Новоявленные невольные "купцы", начинавшие с грошовой торговли вразнос, затем на лотке, потом открывавшие собственные лавки и магазины.

Домашние хозяйки, с их домашними столовыми, где было все так вкусно и очень дешево…

Нужда вызвала к жизни появление сначала в Железнодорожном собрании, затем в других городских ресторанах и кафе так называемых интеллигентных кельнерш, составивших эпоху в жизни Харбина. О дамах, часто из среды интеллигенции, бравшихся за эту нелегкую работу, слагали стихи. Когда многие из них стали оставлять свои рабочие места, что позволили возросшие заработки мужей, газеты особо отмечали это явление как примечательное для истории Харбина.

И упрочивалось благосостояние, росли предприятия, лавки, магазины, рестораны и кафе, постепенно крепчая и приобретая вид, в конце концов достойный своего иногда слишком громкого названия.

Вместе с тем совершенно очевидно, что оставалось и немалое число людей, не нашедших себя, не добившихся высоких заработков, остававшихся бедняками. В эмиграции оказалось и очень много инвалидов, детей-сирот, просто одиноких пожилых людей, которые постоянно нуждались в благотворительной помощи и получали ее (см. раздел Благотворительные организации российской эмиграции в Маньчжурии в моей работе "Российская эмиграция в Китае. 1917–1924 гг.", с. 62–71).

Но в целом уже в первые тяжелейшие годы российская эмиграция продемонстрировала громадную жизненную силу, умение и способность выживать в неимоверно трудных условиях. Она сумела возродить свою жизнь — напряженно трудясь, борясь за каждый кусок хлеба, изыскивая всевозможные средства к существованию. За какие-то два-три года эти люди, занимаясь торговлей, работая в промышленности, в сельском хозяйстве, сумели встать на ноги, в ряде случаев открыть собственные предприятия, создать крепкие сельские хозяйства самого разного профиля, вызвав в Харбине и на линии небывалый подъем легкой и пищевой промышленности, сферы бытового обслуживания, торговли и предпринимательства.

Вот факты, которые поражают, но это — абсолютная реальность!

В условиях беженства (как правило, потери всей собственности) к началу 1925 г. у российских владельцев в одном Харбине, благодаря их трудолюбию, настойчивости и предприимчивости, уже имелось: 5 коммерческих банков, 4 тепловые электростанции, 8 паровых мельниц, 66 заводов и фабрик (в том числе 10 водочных), более 260 различных мастерских, 12 транспортно-страховых компаний, 25 предприятий оптовой торговли, 44 торговых склада (в том числе 11 лесных), около 100 промтоварных и 180 продовольственных магазинов, более 150 предприятий общественного питания, 3 театра, 8 кинотеатров, 25 типографий и издательств, 32 гостиницы, 66 аптек, 34 книжных и писчебумажных магазинов, около 165 предприятий различных коммунальных услуг и пр., и пр. — всего более 1200 производственных, торговых и финансовых предприятий, культурных и иных учреждений, принадлежащих российскому капиталу.

Цифры, которые можно было бы назвать фантастическими, не будь они, повторюсь, совершенно реальными!

Все это подсчитано мною по книге: "Весь Харбин на 1925 год: Адресная и справочная книга". По образцу суворинских изданий: "Весь Петроград", "Вся Москва". Харбин, 1925, 470 с. Редактор-издатель — Сергей Тимофеевич Тернавский, проживавший по адресу: Сунгарийский пр., 25/118. кв. 1. Он выпускал такие объемистые ежегодники вплоть до 1927 г. Поистине, перед подобным титаническим трудом нужно снять шляпу!

Но это ведь только в одном Харбине! А сколько сотен таких предприятий было создано эмигрантами на всех трех линиях КВЖД и по всей Северной и Южной Маньчжурии? А в таких ее городах, как Гирин, Чанчунь, Мукден, Дайрен, Порт-Артур, всех других?.. А в Китае?

Этого до сих пор еще никто не подсчитал!

Можно подытожить так: энергия, инициатива и трудовая настойчивость российских эмигрантов в Маньчжурии в начальный период беженства — 1917–1924 гг. — не только позволили им выжить и постепенно укрепить собственное материальное положение, но и в значительной степени способствовали быстрому развитию всей экономической, общественной и культурной жизни края, внесли крупный вклад в дело его образования, науки, медицины, в развитие сельского хозяйства, торговли и промышленности. И сделано это было отнюдь не только в интересах одного русского, но и всех народностей и народов, населявших в тот период Маньчжурию и населяющих ее сегодня.

Всех назвать, конечно, просто невозможно… Но кто же были эти, хотя бы наиболее выдающиеся, представители российского капитала?

Но сначала отдадим долг памяти тем русским дореволюционным промышленным магнатам, купцам, золотопромышленникам, которые, разоренные советской властью, лишенные нажитых повседневным трудом средств и капиталов, прибыли в Харбин и уже не сумели здесь снова начать с нуля, основать новое дело. Все равно! — Честь им и слава!

Назову пока лишь некоторые имена:

Иван Васильевич Рязанцев, крупный промышленник Приуралья. Александр Петрович Самарин, крупный коммерсант, в Харбине одно время представитель Забайкальского Акционерного общества. Поликарп Матвеевич Емельянов, крупный золотопромышленник, миллионер. Константин Иванович Иваницкий, тоже золотопромышленник, алтайский миллионер. Иван Алексеев, крупнейший пароходовладелец на Амуре. Василий Лаврович Жернаков, крупнейший торгово-промышленный деятель Сибири.

Наиболее крупные фабрично-заводские предприятия, принадлежавшие в 20-х годах выходцам из России (по неполному списку): альбуминный завод (В. Ф. Ковальского), "Огнеглина", "Вегедека"; лесопильные — В. Ф. Ковальского, его же фанерный в Старом Харбине, Наследников Л. С. Скидельского, Бр. Воронцовых, Бр. Поповых, Бр. Шевченко и K°; Табачная фабрика (Т/Д Лопато С-вья), Соединенное Товарищество пивоваренных заводов, кондитерская фабрика "Виктория" (с 1923 г.), чайная фирма И. Ф. Чистякова; П. П. Деденев, Уссурийское Товарищество; "Якорь", парфюмерная и мыловаренные фабрики Торгового дома И. В. Кулаев и С-вья; Т/Д Бр. Головановы (овчинно-шубный); Тетюков и K° (паточный); П. А. Селиванов, Товарищество Техно-Химических заводов (свечные); "Альфа" Б. М. Сапиро (сыроваренный), М. С. Барский (чугунолитейный), другие.

Теперь коротко о некоторых из упомянутых выше предпринимателях.

Лесное дело. Владислав Федорович Ковальский начал свою деятельность в Маньчжурии с 1898 г., и в 1923 г. тоже праздновал 25-летний юбилей работы в крае, вместе с КВЖД. Под пятью лесными концессиями он имел 5410 квадратных верст леса. Здесь им были проложены 400 верст подъездных путей (в том числе 100 верст широкой колеи), на что израсходован 1 млн. золотых рублей. Устройство и оборудование принадлежавших ему заводов обошлось еще в 280 тыс. руб. Одних казенных сборов (налогов) фирма заплатила за эти 25 лет 1.232.000 зол. руб.

Фирма братьев Михаила Матвеевича и Дмитрия Матвеевича Воронцовых осуществляла свою деятельность в крае тоже с 1898 г. Начав с выполнения небольших подрядов по постройке КВЖД, она в дальнейшем специализировалась на поставке лесных материалов, став монополистом для Западной линии дороги (Харбин — г. Маньчжурия, до 1 млн. штук шпал в год) и построив лесопильные заводы на ст. Якеши и в Хайларе. Фирма располагала двумя обширными лесными концессиями на западных склонах Большого Хингана — Уркичихинской, к северу от Якеши, и Ядорской — по р. Иминголу, притоку р. Хайлар (Аргуни).

В 1917 г. братьями создан Первый государственный Трех Восточных провинций конский завод для разведения рысаков орловской породы. Проводилась и широкая работа по селекции местных высокопродуктивных монгольских овец и баранов новозеландской породы "ромней марш".