„Мистер Дий“ оценивал концерт так: „Надо отдать справедливость, г. Дальгейм мастерски передал несколько сцен, шаржей и тому подобное, и хотя некоторые из его рассказов давно были известны публике, но будучи талантливо исполнены — вызывали заслуженный успех“.

27 декабря состоялся юбилейный концерт певца со звучным, красивого тембра баритоном, премьера оперетты — Сергея Дмитриевича Рокотова. Свою карьеру он начал в 1908 г. в Москве в театре „Буфф“ у известного антрепренера Блюменталь-Тамфина. Далее были щукинский „Эрмитаж“ в Москве, Петроград, Кавказ, Крым. Потом Сибирь и Дальний Восток.

С. Д. Рокотов к этому времени жил в Харбине уже два года и выступал в оперетте.

В Харбине, действительно, проходили в это время и спектакли театра „Летучая Мышь“ под руководством Михаила Бакалейникова. Труппа привезла полный репертуар театра Балиева. Пресса отмечала великолепную исполнительницу романсов Похитонову, артистов Мартынова и Туганова, других…

И все-таки, несмотря на блестящее развитие в этот ранний период в Харбине всех других видов искусств (в том числе и театрального, о котором я подробно расскажу ниже), сердцами и умами харбинцев тогда всецело владела оперетта.

Именно она — веселая и зажигательная оперетта!

„Коллективов было несколько, и состав их был великолепен“, — пишет в воспоминаниях мой отец.

В 1917–1918 гг. блистали примадонна Н. Д. Глориа и премьер С. Д. Рокотов, участие которых обеспечивало аншлаг на каждой постановке.

Я всегда хочу раскрыть (хотя бы только для себя!) инициалы имен и отчеств моих героев, особенно — узнать имя человека, которое, как утверждают современные исследования, влияет на формирование его как личности, на его характер, даже на поведение. И вот Н. Глориа. Нигде не раскрывалось это „Н.“. Я гадал: Наталия? Надежда? Нина?.. И наконец мне все же удалось выяснить. Оказалось: загадочно и поэтично — Нейя… Нейя Дмитриевна Глориа. Красиво, правда?

31 января 1918 г. была поставлена „пикантная оперетта, вечер смеха и веселья“ „Ночь в Мулен-Руж“; 1 февраля — „Цыганская любовь“.

В зимний сезон 1918/1919 гг. в театре „Модерн“ работала прибывшая в Харбин из Владивостока „Столичная оперетта“ (дирекция Л. Я. Патушинского и А. И. Кречетова). Во главе ее стояли известные артисты — упомянутая Н. Д. Глориа и Н. М. Бравин (он же главный режиссер). В составе труппы участвовали: Е. Е. Тумакова, Е. Н. Чарская, Е. Н. Ратковская, Е. А. Горская, Н. А. Малиновская, М. Н. Морина, А. А. Горев, Р. Н. Елинов, А. И. Кречетов, А. А. Стоянский, А. И. Гревнов.

Оперетта в том сезоне обрушилась на Харбин как шквал. Сразу же был объявлен репертуар: 28 сентября — „Веселая вдова“, 29 — „Жрица огня“, 30 — „Польская кровь“; 1 октября — „Король веселится“, 2 — „Граф Люксембург“, 3 — „В волнах страстей“, 4 — „Добродетельная грешница“, 5 — „Принцесса долларов“, 6 — „Ночь любви“, 7 — „М-ль Нитуш“, 8 — „Цыганская любовь“.

Спектакли живо рецензировались.

О „Веселой вдове“ критик писал: „В Харбине любят и ценят игру г-жи Глориа, да и как не любить! В игре артистки много женственности, а ее „Веселая вдова“ — то, что принято именовать „женщина с изюминкой“. Наряды артистки так хороши, что не одна женщина с завистью поглядывала на сцену…

Бравин без вычурных поз, грациозно мил, голос у артиста гибкий, звучный, ласкает слух… Елинов, по обыкновению, отсебятничал и смешил публику“.

О „Жрице огня“: „Лучшей исполнительницы для заглавной роли, как г-жа Тумакова, нельзя и желать. У артистки превосходный голос, чистый и звонкий; такие голоса редки у опереточных актрис.

Игра г-жи Тумаковой тоже не похожа на трафаретное исполнение, и публика по достоинству награждала артистку непрерывными аплодисментами“.

Отец, в те годы ученик Харбинских Коммерческих училищ, вспоминает:

„С осени 1919 г. музыкальное сердце Харбина забилось с новой силой — приехавшие из России музыканты и певцы влились в опереточный коллектив, созданный антрепренером-меценатом Штерном („Русская оперетта“).

Учащимся средних учебных заведений не разрешалось посещать опереточные спектакли, но я ухитрился повидать за сезон 31 оперетту. Труппа поставила, в частности, только в ноябре 1919 г. оперетты: „Кор-невильские колокола“, „Принцессу долларов“, „В волнах страстей“, „Разведенная жена“, „Прекрасная Елена“, „Польская кровь“, „Ночь любви“. Мне кажется, что спектакли проходили на хорошем художественном и творческом уровне, но, по-видимому, уязвимой оказалась материальная сторона дела — оперетта просуществовала только один сезон и не потому, что посещаемость была недостаточной, — напротив, она была очень хорошей, но содержание хора в 20 чел., балета и оркестра в 25 музыкантов и аренда помещения — зала Желсоба стоили, видимо, очень и очень немало, и Штерн, как говорили, „прогорел“; но в то же время существовало мнение, что понесенный им убыток не играл для него существенной роли и вся опереточная труппа была создана им в угоду его жене — талантливой опереточной артистке Чарской.

Из сравнения с последующими опереточными труппами, которые мне приходилось видеть, могу твердо сказать, что эта ранняя харбинская оперетта была хороша. Бравин — прекрасный баритон и отличный актер, участвовал в двух-трех спектаклях, а затем куда-то уехал. Большое впечатление и наилучшие воспоминания оставил талантливейший комик Елинов. Дирижером был молодой Каплун-Владимирский.

Вспоминается, что в спектакле „Цыганская любовь“ участвовала артистка Киевской оперы Машир (сопрано), приехавшая в Харбин вместе с басом Карлашовым. Артисты были хороши, но, дав несколько концертов, тоже покинули Харбин.

Вообще, за период 1918–1921 гг. в город приезжали многие певцы и музыканты, в некоторых случаях они оставались в Харбине на долгое-долгое время.

Из прибывших на короткие гастроли, но внесших много ценного в музыкальную жизнь города отмечу певцов: Ивана Днепрова (великолепный тенор) — он дал несколько концертов и организовал постановку „Фауста“ под рояль; Лукина — артиста театра Музыкальной драмы в Петрограде, — баритон, дал несколько концертов, поставил „Евгения Онегина“ под рояль, некоторое время занимался преподаванием; Радеева — красивый лирический баритон, — выступал в концертах, преподавал, организовал постановки „Таис“ и „Севильского цирюльника“ с оркестром. Интересно отметить, что у певшего Альмавиву тенора Герсдорфа голос был удивительно похожим по тембру на голос Радеева, и в некоторых сценах их, прямо до смешного, трудно было отличить одного от другого.

Эти певцы вместе с приехавшими и надолго оставшимися артистами: Зыряновой, Воиновым (из Благовещенской оперы Федорова), Григорьевым (драматический баритон), Теодориди (драматическое сопрано), Мамоновой (лирическое сопрано), Кармелинским (небольшой характерный лирический тенор) и другими создали костяк будущей постоянной и отличной Харбинской оперы. Был уже в Харбине и оперный дирижер — Фивейский.

Но организация постоянной оперы была пока еще впереди. Для этого нужен был инициативный энергичный человек, чтобы создать и укрепить постоянный хор, оркестр, балет и все это слить воедино. А такового не находилось. „Взвешенное“ положение с оперой сохранялось до осени 1922 г., когда вместо отдельных сцен из опер или даже полных опер под рояль, начались регулярные „настоящие“ оперные постановки. Но об этом несколько позже.

Здесь же еще несколько слов о музыке.

Так было раньше, и, по-видимому, будет всегда, что увлечение опереттой и оперой являлось уделом сравнительно небольшой части людей. Большинство, интересуясь музыкой, довольно равнодушны к такому сочетанию вокала и актерского мастерства, как оперетта и опера. Поэтому для такого большинства достаточно наличия: только хора — светского или духовного, или только оркестра — духового, народных инструментов, симфонического. При этом, конечно, следует отметить, что с оркестра народных инструментов, который составить всегда проще, у слушателей обычно и пробуждается общий музыкальный интерес, развивающийся потом и в интерес к симфонической музыке, к оперетте и опере. Это же наблюдалось и в Харбине.