— Не уверен, что у меня получится создать хотя бы десяток огненных шаров, — заметил Данкварт. — Какую-нибудь жуткую иллюзию я обеспечу, но с боевым волшебством пока туговато. Умения не хватает.

— Так готовиться к осаде? — стоял на своем каштелян. — Или понадеетесь не на каменные стены, а на дурную магию? Кто ж в нынешние времена настоящим колдовством владеет, кроме альбов?

— Вам, достойный месьор, — Данкварт раздраженно зыркнул на Сташува, — жаба в штаны никогда не попадала? Так выньте ее поскорее, да не разглагольствуйте о вещах, в которых не смыслите!

Месьор Сташув позеленел, почуяв, как под одеждой зашевелилось что-то большое, живое и холодное, после чего рванул завязку и извлек из правой штанины неведомо как очутившуюся там огромаднейшую жабу размерами со щенка волкодава. Мерзкая тварь выражением морды и крупных золотистых глаз имела невероятное сходство с каштеляном.

— Делом, месьоры, занимайтесь, — изрекло бородавчатое чудо, которое потерявший дар речи Сташув держал за заднюю лапу. Жаба извернулась, подмигнула и добавила ясным голосом:

— Штаны-то поддержите, не то упадут.

— Всеблагие небесные силы, Иштар Славная!

— бледный каштелян отшвырнул порождение волшебства Данкварта в угол и левой рукой схватился за сползающие штаны. — Не шутите так над стариком, вельможный керлат! Так осаду-то готовить или как?

— Ворота закрыть, дружину на стены! — скомандовала Рыжая Соня. — Сейчас же поднять конницу, женщин и старцев перед тем пропустить в крепость! Данкварт, займись! Сташув, когда заявятся альбы, впустите девиц-альбиек. Правда, я не уверена, что Эйя и ее подружки захотят отсидеться за укреплениями. Воевать, стервы, полезут. Ну, чего стоите? Исполняйте!

К полудню Кайна-Гора целиком приготовилась к встрече противника. Данкварт при помощи тана Босана Эттенского сумел быстро организовать боевое конное построение дворян, палаточный лагерь свернули, небоеспособных отправили наверх, в крепость. По своему разумению Данкварт несколько изменил диспозицию, отдав предпочтение открытому боевому построению у опушки леса. Бритунийские кнехты выстроились полукольцом, отдельный засадный отряд под командой незаменимого Рея и Босана скрылся в перелеске, а главная сила поблескивала под солнцем доспехами и поднимала на копьях цветные вымпела. Едва гирканцы завидят врага, они непременно бросятся в атаку, увязнут в сражении с конной тысячей. Когда настанет время — с тыла ударят альбы и всадники тана Босана.

Данкварт понимал, что ставит рыцарство под удар степных стрел, но укрыть всю конницу в густых зарослях, окружавших скалу Каина-Горы, не представлялось никакой возможности.

Победа так или иначе очевидна — вышедшие с тракта гирканцы окажутся в полном окружении. Крестьяне из близлежащей деревни перекроют дорогу завалом, охотники с луками устроятся на ветвях сосен, альбы непременно используют волшебство…

— Сударь!

— Войто, только тебя здесь не хватало!

Доблестный страж тановой крепости примчался к возглавлявшему конницу Данкварту на взмыленном, низкорослом, но могучем жеребце, принадлежащем досточтимому Сташуву. Надо полагать, Войто понял распоряжение госпожи Сони дословно, и прихватил из конюшни лучшего скакуна, которого нашел. Правда, Войто не успел оседлать лошадь, но легкому всаднику без седла ездить проще.

— Госпожа прислала с сообщением!

— Говори.

— Альбы стоят к полуночи и полудню от скалы. Госпожа просила передать, чтобы битву начинали только после переговоров. Если степняки откажутся сдаться, поднимите над строем три синих знамени.

— Войто, ты почему кольчугу не надел? И шлем где?

— Так второпях позабыл… Чего прикажете передать госпоже Соне?

— Ответь, что понял. Три синих вымпела над головой отряда. Только не знаю, захотят ли дикари вести переговоры. Поезжай. И еще… Войто, ты лучше не суйся в самую гущу.

— Не, сударь, мне интересно. Вы за меня не беспокойтесь, я с альбами буду. Защитят, если случится горячее дело.

Войто ускакал, не слыша, как со стены Каина-Горы месьор Сташув честит конокрада последними словами. Надо же, наглец, каштеляно-ва коня увел! Теперь Войто десятью розгами не отделается!

— Приказ по цепи, — Данкварт повернулся к одному из вольных эрлов, принявшему на себя обязанности керлатова оруженосца. — Отдельными отрядами в битву не вступать! Только по команде! Выстроиться в три клина — два фланговых впереди, центральный отстает на двести шагов. Возьмем варваров в клещи. Ясно?

Удивительное дело, господа дворяне со своими дружинами послушались — после перестроения образовалось три группы всадников. Если посмотреть сверху, действительно покажется, что на поле брошена клешня речного рака. Красиво: тяжелые доспехи, закрывающие все лицо шлемы с цветными плюмажами, кольчуги переливаются серебристой рыбьей чешуей, яркие гербы на щитах… Но достаточно вспомнить, сколько раз гир-канцы таких красивых кнехтов гоняли как щука окуньков, и предположения об исходе грядущего боя становятся весьма туманными.

Солнце миновало зенит, лошади нетерпеливо топтались, за спиной Данкварта все громче слышался недовольным говорок — мол, лишнюю панику подняли. Коли бесполезное ожидание продлится и дальше, господа кнехты снова начнут буянить, будто на тинге, и наверняка обвинят керлата в том, что гирканцы задерживаются.

Из лесочка справа вынырнули идущие на рысях райдорские всадники, числом до пятидесяти. Под золотистым с черной свернувшейся саламандрой штандартом Румы. Надо же, эрл Алаш появился! А только вчера вопил, что уедет в Офир!

— Позволите поучаствовать? — прогремело из-под шлема эрла, направившегося прямиком к Данкварту. Металлическая личина по краям украшалась прядями не вместившейся рыжей бороды. — А, вельможный керлат?

— А как насчет вчерашнего? — недовольно спросил Данкварт.

— Вы, сударь, не берите в голову. То от горячности крови и прирожденной резвости характера. Мне чего, извиняться? Тогда покорнейше прошу простить за несдержанность.

— На левую сторону идите, — указал Дан-кварт. — И чтоб без самодеятельности! Иначе не миновать вам плахи, господин Алаш.

— Так мне ее, родимую, так или иначе не миновать. Из-за помянутой окаянной резвости… Тихо!

Алаш сдернул с головы шлем, сверкнул ярко-рыжей бородой и поднял руку. В отдалении послышался ровный топот многих сотен копыт. От просеки Пайрогийского тракта на распаханные поля под Кайна-Горой выходили первые степные сотни.

Данкварт, участвовавший в великой битве при Аграпуре, и наслышанный о некоторых других сражениях, прогремевших минувшим летом в Туране и Бритунии, неплохо представлял себе тактику гирканцев. Внезапный удар малыми силами, отступление, затем, если противник начинает преследовать легких конников, в бой вводятся свежие тысячи, дожидавшиеся в отдалении. Очень долго такой способ ведения боя себя оправдывал — тяжелая кавалерия бритунцев или немедийцев не в состоянии преследовать быстрых, очень подвижных, вооруженных только саблей и луком степняков, не говоря уж о пехоте.

Сегодня ратников кагана Бурэнгийна лишили возможности совершить свой обычный маневр. Во-первых, гирканцев слишком мало, во-вторых, свободное пространство вокруг Каина-Горы весьма ограничено. И в-третьих, степняки повели себя неожиданно.

Обычно перед сражением, согласно традициям Вечной Степи, командиры туменов высылали вперед одного всадника, который вызывал на бой самого ловкого и сильного воителя из стана противника. Иногда гирканцы шли на переговоры, в основном предлагая немедленно сложить оружие, еще реже — предлагали обменяться пленными. Но вышедший к Каина-Горе отряд пренебрег всеми старинными уложениями, и, даже не сумев толком построиться в обычный для конных армий кагана Бурэнгийна полумесяц, рванул на врага оголтелой, плохо организованной толпой.

— Ничего не понимаю, — бормотал Данкварт, наблюдая, как дикари, пустив лошадей в галоп, поднимаются от леса к небольшому войску Кер-нодского танства. — Их тысячник спятил, не иначе! Это же закон — кавалерия никогда не атакует вверх по склону! Надо ловить момент!