Сунь Ятсен тайно направляет Ляо Чжункая в Японию с особым поручением: детально обсудить вопрос о военной помощи РСФСР Гоминьдану с сопровождавшим Иоффе военным атташе. Преговоры имели место в Токио в сентябре-ноябре 1922 г. Ляо Чжункай обсудил с советским военным атташе вопросы об усилении военных связей с Россией.[639]
Линия по поддержку Гоминьдана в политике Москвы в Китае окончательно утвердилась к началу 1923 г. Так, 4 января 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) одобрило предложение НКИД на всемерную поддержку партии Гоминьдан и предложило Наркомату иностранных дел и делегатам РКП(б) в Коминтерне «усилить работу в этом направлении».[640]
При встрече Сунь Ятсена с А.А.Иоффе в январе 1923 г. в Шанхае, первый заявил, что планирует в ближайшее время реформы в армии и Гоминьдане и собирается организовать поход против реакционной милитаристской клики в Пекине (Северный поход), замышляемый с помощью Советской России. Один из вариантов плана похода замышлялся с Южнокитайской революционной базы с вовлечением в военные действия Советской России со стороны Маньчжурии. Однако у него недостаточно средств (он желал бы получить от СССР 2 млн. мексиканских долларов[641]) и нет специалистов, способных организовать армию, которая могла бы выполнить сложные задачи. Сунь Ятсен желал бы получить финансовую и «советническую» помощь из СССР.[642]
Судя по письму Л.Карахана в Политбюро ЦК РКП(б) на имя Сталина от 7 марта 1923 г., в Москве высказывались отрицательно как по отношению к общим планам Сунь Ятсена, так и предложениям Иоффе.[643] 21 марта 1923 г. Л. Карахан по поручению советского руководства направил А.Иоффе инструкцию с пояснениями, в которых говорилось: «При сем посылаю Вам копию инструкции по вопросам, возбужденным Вами в Вашем письме № 8. Как Вы увидите из инструкции о плане поддержки Сунь Ятсена полностью в том виде, как они были предложены Сунь Ятсеном и переданы нам с Вашими замечаниями, они не приняты; но частично они приемлемы, и инструкция формулирует характер и размер помощи, на которую мы готовы пойти в настоящий момент».[644]
22 апреля 1923 г. Л.Карахан посылает в Китай письмо Я.Давтяну следующего содержания: «Нам необходимо во что бы то ни стало иметь с Югом постоянную связь, чтобы быть в курсе всякого изменения соотношения сил там. Поскольку мы все более и более значения придаем Сунь Ятсену и идеям на очень далеко идущую помощь ему, нам тем более важно находиться с ним в постоянном контакте и знать о состоянии его военных дел в районе его господства не только с его личных слов и информаций, получаемых через его агентов, но и путем непосредственного ознакомления с положением через наших агентов и представителей».[645]
1 мая 1923 г. правительство Советского Союза направляет Сунь Ятсену телеграмму с выражением готовности СССР оказать Китаю необходимую поддержку и помощь. Важнейшей формой помощи была посылка в Китай добровольцев — военных, политических и других советников. Только с 1924 по 1927 г. советское руководство направило в Китай в общей сложности 135 советников, в том числе 40 из них были направлены в Национальные армии Фэн Юйсяна.[647]
2 августа 1923 г. Политбюро ЦК РКП(б) по предложению Сталина принимает постановление назначить М.М.Бородина политическим советником при Сунь Ятсене. В пункте 2 постановления указывалось: «поручить т. Бородину в своей работе с Сунь Ятсеном руководствоваться интересами национально-освободительного движения в Китае, отнюдь не увлекаясь целями насаждения коммунизма в Китае».[648] Видимо, здесь учитывалось содержание пункта 1 Коммюнике Сунь Ятсена — Иоффе от 26 января 1923 г., который, начиная с первой публикации Коммюнике в газетах «Правда» и «Известия» в 1923 г. и вплоть до середины 70-х гг., принципиально замалчивался в советской литературе. Там говорилось: «Д-р Сунь Ятсен считает, что в настоящее время коммунистический строй, или даже советская система не могут быть введены в Китае, так как там не существуют те условия, которые необходимы для успешного утверждения коммунизма или советизма. Эта точка зрения целиком разделяется полпредом РСФСР…».[649]
2 сентября 1923 г. в Москву из Китая приехала военная делегация Гоминьдана, возглавляемая начальником Генерального штаба армии Южнокитайского правительства Чан Кайши, в ее составе генерал Шэнь Юанью, журналист Ван Дэнюнь и Чжан Тайлэй. Делегация в СССР находилась около трех месяцев и была принта М.И. Калининым, Г.В.Чичериным, секретарем ЦК РКП(б) Я.Э.Рудзутаком, заместителем председателя Реввоенсовета СССР Э.М. Склянским и главкомом С.С.Каменевым, наркомом просвещения А.В. Луначарским, председателем Реввоенсовета СССР Л.Д.Троцким.
9 сентября 1923 г. во время приема военной делегации Склянским и Каменевым Чан Кайши изложил главные цели прибытия делегации в Москву:
1) Делегация желает, чтобы Реввоенсовет послал на Юг Китая возможно большее количество людей для обучения китайской армии по образцу Красной.
2) Делегация желает, чтобы Реввоенсовет дал возможность ознакомиться представителям Сунь Ятсена с Красной Армией.
3) Делегация просит совместного обсуждения плана военных действий в Китае».[650]
Что касается первых двух вопросов, то из ответов Склянского следовало, что никаких затруднений в их реализации у советской стороны нет и что некоторое количество советских работников уже послано на Юг Китая. Однако в связи с тем, что Советский Союз не располагал большими кадрами людей, знающих Китай и его язык, не имеет возможности послать на Юг Китая значительное количество военных руководителей. Поэтому Склянский предложил организовать специальные военные школы для китайцев в Советском Союзе. Вопрос о количестве учащихся-китайцев в военных учебных заведениях будет зависеть от того, «какими средствами сможет располагать Реввоенсовет для указанных целей».[651] При повторной встрече делегации с Склянским и Каменевым ей было сообщено, что Реввоенсовет «считает возможным посылку китайских товарищей в Россию для размещения в военных учебных заведениях». В частности, в Академию Генштаба 3–7 человек, в военные училища — от 30 до 50 человек.[652]
Рекомендуя М.М. Бородина Сунь Ятсену, Л.М. Карахан писал 23 сентября 1923 г.: «Тов. Бородин — один из старейших членов нашей партии, много лет участвовавший в революционном движении в России. Считайте, пожалуйста, т. Бородина не только представителем правительства, но и моим личным представителем, с которым Вы можете говорить так же дружественно, как со мной».[653] 39-летний Бородин выехал в Китай в начале августа 1923 г. вместе с Караханом. 2 сентября они прибыли в Пекин. Бородин вначале поехал на Северо-Восток, беседовал с Чжан Цзолинем, затем выехал в Пекин и Шанхай. В Шанхае Бородин встретился в советстком консульстве со Стояновичем. Узнав, что он долгое время жил в Кантоне, и, видимо, вспомнив из своих бесед с Войтинским и Далиным после его официального назначения советником к Сунь Ятсену эту фамилию, а также оценив его знание китайской обстановки, Бородин принял решение о квлючении Стояновича в свою группу советников. Это будет отмечено и «Перечне эпизодов» Стояновича. «Приезд в Шанхай миссии Бородина, Германа и Поляка. Мое прикомандирование в качестве нач. информбюро миссии т. Бородина. Возвращение в Кантон. Ведение политических переговоров с Сунь Ятсеном о приеме т. Бородина. Восстановление старых связей. Знакомство т. Бородина с лидерами рабочих организаций.[654]
