Да… Сегодня она определенно тронулась умом и начала верить в сказки. Наверное, детские воспоминания так подействовали. Дверца машины распахнулась, водитель чуть наклонился в ее сторону, и она увидела… конечно же, не Шарля. Но другого симпатичного мужчину.

– Садитесь быстрее. Дождь льет.

Она уселась, и вода с куртки сразу же промочила не только сиденье, но и всю ее остальную одежду.

– Вам куда?

А куда ей, собственно? Вообще-то в другую сторону. Но она поняла, что обратно ее не повезут. Мужчина, кажется, сильно торопился.

– Мне… Мне в одно место под Шатобрианом.

– А место далеко?

– Нет, там поворот есть. Пара километров от основной дороги.

– Попробуем.

Он был молчалив всю дорогу. А Жозе в ужасе думала о том, что она будет делать без денег, без связи и в такой дождь, когда упрется носом в закрытую дверь. Ну, может, там кто-нибудь живет в соседних домиках? Может, пустят вызвать такси? Ей нужно, ей просто необходимо приехать туда сейчас. Она не могла объяснить, что именно ее туда тянет и что должно случиться, если она это сделает, но желание было непреодолимым…

Машина остановилась, не доезжая до калитки несколько метров, и Жозе подумала, что с водителем ей не очень повезло. Но денег он не взял, это хорошо, значит, хватит на такси.

Дом Шарля стоял в кромешной темноте. Дверь заперта, вокруг – холод, ветер и вода. И не было ничего – ни Жака с автобусом, ни их веселой кампании… Только где-то вдалеке светились огоньки. Можно идти к ним. Она немного постояла на крыльце, под крышей, с досадой стукнула кулаком по звонку и пошла прочь.

Когда Жозе дошла до калитки, ее путь внезапно осветился: зажглось окно. Она обернулась. В проеме распахнутой двери стоял Шарль и пытался вглядеться в темноту. Ее первым порывом было – спрятаться за куст с облетевшими листьями. Но в этом не было нужды, он не увидел ее, постоял и закрыл дверь, решив видимо, что ему показалось, что кто-то звонит. Жозе охватила паника. Что он здесь делает? Он приехал за ней? Он приехал к себе? А может, она ему помешала, а он тут с другой женщиной? От этой мысли в ней взыграло что-то похожее на ревность и даже чувство собственничества, и Жозе, не отдавая себе отчета в том, что делает, наклонила голову точно бык и пошла на дверь. Когда Шарль открыл второй раз, он уже был зол.

– Какого черта?.. – начал он и осекся, увидев Жозе. – О господи! Чудо ты мое! Вот это да! Что ты тут…

– Нет, это я должна спросить, какого черта! Ты пишешь мне такие письма, ты нападаешь на меня при первом возможном случае, даже на глазах у своей законной подруги, а сам! А сам! – Она уже вошла внутрь дома, пока говорила, сняла мокрую куртку, отжала воду с кончиков косичек прямо на середину круглого ковра и возмущенно оглянулась:

– Ну?! Где она?

– Кто? – Шарль растерянно улыбался, все еще не веря своему счастью, и пытался ее поймать.

Не тут-то было. Жозе описала круг по периметру центральной комнаты, в которой они тогда распивали коньяк, заглянула во все углы и остановилась возле Шарля.

– Та, с которой ты тут изменяешь Агнесс!

– Я изменяю Агнесс? Но мы с ней…

– Ты изменяешь моей лучшей подруге, и я, как лучшая подруга, должна это предотвратить!

– Жозе! О чем ты говоришь! – Он прижал ее к себе. – Лучше скажи, зачем ты убежала из Парижа?

– Нет, ты мне зубы не заговаривай! – Жозе отчетливо показалось, что наверху кто-то ходит. Она была в ярости. – И я еще верила тебе! И я еще о чем-то мечтала! То есть, я хочу сказать, что Агнесс верит тебе, а ты тут…

Он не слушал ее. Он гладил ее мокрые волосы, вытирал дождь со щек, сосредоточенно отжимал косички, выдавливая из них последние капли, потом он положил ее голову себе на плечо, вдохнул ее запах и закрыл глаза от счастья. Но она тут же вырвалась и крикнула:

– Какого черта ты тут делаешь?! Ты мне можешь объяснить? И кто там топает у тебя наверху? Чего ты приехал в этот домик? Зачем ты притащился в эти края? За мной? Тогда почему не пошел искать меня?

Это выглядело забавно. Жозе, которая была чуть выше его плеча, заносчиво пыталась потеснить Шарля, напирая грудью и подпрыгивая. И ни у кого из них не возникло вопроса или желания объяснить: а что Жозе делала у его двери? Как будто ее визит в такую погоду ближе к полночи считался вполне закономерным.

– Но я искал тебя. За этим и приехал… Жозе, девочка моя, я только что приехал! Час назад. – Он развел руками, не понимая, чего от него хотят. Шарлю было не внове выслушивать такие скандалы от женщин, но это была – Жозе…

– Да? – сказала она уже тише. – А почему у тебя свет не горел?

– Так время уже – половина одиннадцатого. Я загнал машину в гараж и собрался спать. В такую погоду точно никого не найдешь, тем более, я совершенно не знаю адреса.

– Ну хорошо, а зачем ты вообще сюда приехал?

– Я прилетел в Париж, как обещал. Ты не позвонила, я написал тебе по е-мейлу, когда прилетаю. Но найти тебя не смог. Представляешь, мне пришлось даже Пьера на ноги поднять. Но он тоже не знал, где живут твои родители.

– Значит, редактор меня продала?

– Ну… Пьер ей улыбнулся, и она продала. Сказала, что ты в Бретани. Жозе… О чем мы говорим!

Он приподнял ее за плечи, притянул к себе и стал целовать мягко, неторопливо, очень нежно, но через некоторое время Жозе показалось, будто комната наклоняется и постепенно переворачивается с ног на голову. Но это наклонялась не комната. Это Шарль взял ее на руки и понес наверх по ступенькам, продолжая целовать. Теперь она сама обнимала его за шею и вся пропитывалась сладким предчувствием того самого главного, чего она уже давно ждала…

Шарль отнес ее в комнату, совершенно не похожую на ту, в которой она ночевала, и, как ей показалось, расположенную намного выше.

– Это моя берлога. Здесь теплее всего и здесь мы будем жить.

Ей стало все равно, где они будут жить, ее словно подхватил и понес куда-то мощный поток счастья, в котором она плескалась, радуясь и вкушая каждую капельку радужных брызг.

– Жозе, я предлагаю тебе эксперимент, – прошептал Шарль, касаясь влажными губами ее шеи. – Сначала я поцелую тебя, и мы посмотрим, почувствуешь ты что-нибудь или нет… А потом – ты…

– А мы успеем? – В ее глазах загорелось яркое пламя, она уже не ведала, что говорит и делает, ею владела страсть.

– До чего?

– До того, как я сделаю вот это… Шарль… – Она забралась обеими руками под его свитер и тихо застонала, ощутив обнаженное тело. Потом легко потянула его за собой в сторону широкой постели, стоявшей посреди комнаты…

Шарль одним рывком сорвал меховое покрывало, отбросив его в сторону, другой рукой подхватил Жозе и блаженно опустился вместе с ней на нежный атлас белья…

Молнии разрезали пополам землю, ураган, похожий на тот, что был три месяца назад, бушевал за окном, а между ними бушевала стихия, именуемая любовью. То была именно любовь, иначе почему Жозе захотелось плакать, когда ее самый дорогой человек вдруг сказал, поцеловав ее глаза:

– Я никогда никому еще не говорил «люблю». И кроме тебя, Жозе, этого никто от меня не услышит. Я люблю тебя, оказывается, люблю всю жизнь…

– Но почему? – Она проглотила комок в горле. Впервые – от счастья.

– Я расскажу тебе потом историю про Самую Красивую Девочку. А сейчас… Жозе, скажи, ведь я не ошибся, ты тоже любишь меня?

Она зажмурила глаза и сиплым шепотом повторяла:

– Да… да… да…

Он вытирал ее слезы губами, целовал мокрые щеки, пока она не успокоилась. Тогда он прижал ее к себе, словно пытаясь соединить их души, и сказал:

– А сейчас ты – моя. Я – твой. Навсегда.

Утро застало их в коротком глубоком сне. Жозе первая открыла глаза и попыталась осмотреться, хотя голова сильно кружилась от недосыпа и оттого, что Шарль сделал с ней… Судя по всему, они устроились в мансарде. Здесь было очень тепло: в углу догорал камин, потрескивая настоящими углями, рядом лежали еще поленья, приготовленные, видимо, с вечера, в воздухе пахло их влажной корой. На низеньком столике возле кровати стояла ночная лампа, которую, разумеется, они забыли погасить. В окно молотил дождь и скребли ветви какого-то дерева…