Весной 1869 года в Кашгаре ни Шоу, ни Хейуорд не имели об этой затее ни малейшего представления. Таинственный индус Мирза, как стало им известно, был арестован и прикован к тяжкому бревну. К немалому смущению Шоу, Якуб Бек спросил у него, связаны ли они с индусом и есть ли у него вторые часы, с которыми он, как известно, прибыл. И он, и Хейуорд все больше и больше тревожились, уже почти три месяца со времени аудиенции Шоу не получая никаких сообщений от Якуб Бека. Хотя с обоими прилично обращались, на запросы, которые они направляли чиновникам, никакого удовлетворительного объяснения не давали. На самом деле для медлительности Якуб Бека была весьма серьезная причина — русские.

Да, Якуб Бек в прошлом боролся против них, но знал, что могущественный северный сосед представлял бесконечно большую угрозу его трону, чем Китай, с которым он справился без особых проблем. Он также знал, что войска русских сосредоточены на границе, в нескольких днях марша от Кашгара. В целом это было куда актуальнее, чем оба английских визитера, которых можно было преспокойно заставить подождать. Что касается самого Якуб Бека, то Санкт-Петербург пребывал в некотором затруднении. Мало того, что не доставляла удовольствия перспектива превращения Кашгара в центр сосредоточения антирусских настроений в Центральной Азии, но с помощью англичан мусульманский авантюрист мог бы даже попробовать затеять крестовый поход, направленный на изгнание русских с вновь приобретенных территорий. «Ястребам» не терпелось организовать вторжение в Кашгар и пока не поздно установить там постоянное российское правление. В Санкт-Петербурге также опасались упустить столь многообещающий новый рынок. Но царь и его министры руководствовались не только эмоциями, но и стремлением избегать неприятностей. Поход на Кашгар мог бы разгневать и встревожить и Британию, и Китай (последний все еще считал этот район временно утраченной частью своей империи). Бедствия Крымской войны все еще не стерлись из памяти россиян, и царь Александр еще не чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы пойти на риск. Во почему вместо войск в Кашгар направили посланника, чтобы попробовать найти иное решение.

Важнейшие требования Санкт-Петербурга к Якуб Беку заключались в признании условий мирного договора, особенно в части торговых концессий, которых Игнатьев добился от Китая. Существенным было также стремление предотвратить его сближение с Британией. Со своей стороны Якуб Бек стремился добиться российского признания своего правления и гарантий безопасности границ. Однако Санкт-Петербург не торопился с формальным признанием его режима, так как это могло надолго испортить отношения с Пекином. Якуб Бек был по меньшей мере смертен, а Китай оставался вечным соседом. Шоу не знал, что, когда он еще только прибыл в Кашгар, переговоры уже шли. Вскоре российский посланник уехал домой, взяв с собой племянника Якуб Бека в качестве посла в Санкт-Петербург. Но Александр отказался его принимать, опасаясь, что это будет замечено Пекином и расценено как признание режима Якуб Бека. Поняв, что русские не намерены признавать его власть, Якуб Бек решил выразить свое неудовольствие таким способом, который вызвал бы у них максимум беспокойства и раздражения. Он обратился к тем, кого знал как их основных соперников в Центральной Азии — к англичанам.

Первым признаком этого стало приглашение на аудиенцию Роберта Шоу, понятия не имевшего о подтексте событий. «Сегодня, — занес он в дневник 5 апреля, — наконец появились новости, о которых стоит писать. Состоялась долгожданная и долгая повторная беседа с королем». Хотя Якуб Бек не предпринял ни малейшей попытки объяснить причины долгой задержки, он вел себя даже любезнее, чем в первый раз. Словно не слыша напоминания Шоу, что тот не представляет английское правительство, а предпринял путешествие в Кашгар по собственной инициативе, Якуб Бек сказал: «Я рассматриваю вас как брата. От чьего бы вы имени ни говорили, я прислушаюсь». Другое заявление выглядело еще более экстравагантно. «Королева Англии подобна солнцу, которое согревает все своим сиянием, — продекламировал он. — Я пребываю в холоде, но желаю, чтобы несколько лучей ее сияния упали на меня». Шоу, по словам Якуб Бека, — первый англичанин, которого он когда-либо встречал, но он много слышал от других об их могуществе и справедливости. «Ваше прибытие — большая честь для меня. Я рассчитываю, что вы поможете и мне, и вашей стране».

Завершив обмен любезностями, Якуб Бек перешел к делу. «Я думаю, не направить ли мне в вашу страну посла, — сообщил он. — Каково ваше мнение?» Шоу сказал, что, по его мнению, это превосходная идея. Тогда Якуб Бек объявил, что направит специального эмиссара с посланием к «лорду-сахибу», как он назвал вице-короля. Приветствуя это решение, Шоу предложил лично участвовать в организации поездки посланника, обещая всевозможное содействие. Затем, после нового обмена любезностями, Шоу отбыл, смея надеяться, что скоро получит возможность уехать домой. Но с учетом известного двуличия Якуб Бека он знал, что почувствует себя счастливым, только когда благополучно пересечет границу.

К тому же оставалась проблема Хейуорда. Во время аудиенции о нем не было сказано ни слова. Но учитывая стремление Якуб Бека к сближению с Британией, Шоу предположил, что Хейуорду также позволят вернуться домой, хотя, возможно, и не через Памир, на что надеялись его спонсоры из Королевского Географического общества. Но тут один из слуг Шоу принес «отвратительный слух о том… что меня отправляют обратно в Индию с посланником. А Хейуорд остается заложником для обеспечения безопасного возвращения последнего». Пришло и тревожное послание от самого Хейуорда. Он узнал о замысле Якуб Бека и попросил заступиться за него. Шоу изрядно ненавидел Хейуорда — в дневнике он называл его занозой, — но никак не мог бросить его на милость восточного деспота с сомнительной репутацией жестокого подлеца. Все еще ограниченный в передвижении рамками своего квартала, он сразу направил послание одному из высших чиновников Якуб Бека, с которым установил превосходные отношения. В послании содержалось предупреждение, что отправка посланника в Индию, чтобы добиться дружбы с Британией, будет пустой тратой времени и сил, «пока англичанина удерживают здесь против его воли ». Шоу знал, что рискует, но риск оправдался. На следующий день ему сообщили, что не только Хейуорд, но также и таинственный Мирза, которого Якуб Бек определенно считал с ним связанным, могут вернуться домой. Посланник проследует позже.

Шоу и Хейуорда некоторые уже считали погибшими, так что по возвращении они были встречены как герои. Несмотря на сравнительно строгий режим содержания, они сумели независимо друг от друга собрать огромное количество политической, коммерческой, военной и географической информации. За все это оба англичанина получили по Золотой медали Королевского Географического общества — высшей награде исследователей. Что же касается Мирзы Шуджа, то никаких особых наград или поздравлений он не получил. Хотя благодаря именно его личным стараниям Служба Индии смогла выпустить первую, пусть несколько упрощенную карту Северного Афганистана и Памира, его деятельность все еще оставалась засекреченной. Личность его можно было бы раскрыть только после того, как пандит совершил бы свою последнюю поездку. Но, к сожалению, до сего счастливого часа Мирза не дожил — его зарезали спящим во время другой миссии в Центральную Азию, на сей раз в Бухару.

И Шоу, и Хейуорд, которые старались пореже общаться, вернулись в Индию с убеждением, что русские намереваются вторгнуться в Кашгарию, низвергнуть Якуб Бека и присоединить королевство к своей Центрально-Азиатской империи. После чего только вопросом времени станет наступление на юг, в Северную Индию, через те же перевалы, которые преодолели британские путешественники на пути в Кашгар. Впрочем, Шоу еще надеялся переправлять через них свои караваны с чаем. До той поры крупные горные системы на севере Индии расценивались стратегами в Калькутте и Лондоне как непроходимые для современной армии, обремененной артиллерией и другим тяжелым снаряжением, которая вдобавок нуждается в регулярных поставках продовольствия и боеприпасов. Теперь Шоу и Хейуорд, пересекшие горы по двум разным маршрутам, это опровергли. Они сообщили, что по крайней мере один перевал — Чанг Ланг, находящийся северо-восточнее Леха, — позволяет агрессору скрытный выход в Ладах, а оттуда в Северную Индию. Хотя перепад высот составлял более 18 000 футов, и Шоу, и Хейуорд — а последний, как мы помним, отставной армейский офицер — полагали, что через него можно переправить и артиллерию.