Теперь, господа, я хотел бы обратить ваше внимание на одну важнейшую деталь. Сама суть цивилизационной эволюции, являющейся звеном в замысле Творца, состоит в том, что развитый человек управляет потоками энергии, которые, очевидно, не он сам породил. В самом деле… Мы жжём нефть, которую не сами создали, берём руду из земли, а не со склада, берём древесину из леса, а траву с луга и так далее и тому подобное.

Так обстоит дело и с социальной энергией. Мы не будем создавать её потоки. Мы эти потоки оседлаем.

– Хотелось бы всё же примеров, если говорить о делах социально-политических, – заметил Вадим.

Этот парень всё больше нравился профессору. Как, впрочем, и все остальные ребята. Было очевидно, что каждый из них плотно займёт свою нишу и будет проявлять чудеса результативности. Просто, профессор не всех их ещё знал одинаково хорошо. Дольше всех он знал Алекса. И был восхищён его энергией и изобретательностью. Даже вопиющее разгильдяйство Алекса было весьма органично вплетено в его характер. Пожалуй, без этой лёгкости, любви к экспромтам, стремлением охватить сразу все, не было бы многих, столь поразительных находок, решений и результатов, которыми славился Алекс.

Разумеется, лёгкость невозможна без раздолбайства. Но, в итоге, цена достоинствам Алекса была вполне приемлема.

Так же хорошо профессор узнал Ваню. За время жизни «в деревне» у профессора Иван успел многое рассказать о себе. Тем более, он впервые в жизни обрёл в лице Вячеслава Ивановича внимательного, доброжелательного, умного и тактичного слушателя. Профессор был поражён, насколько же повезло ему с Ваней. Видно, в самом деле, сама судьба свела их вместе. Этот парень настоящий гений. И в то же время верный фанатичный соратник.

Однако, и Алекс, и Ваня – это всё-таки некие разведчики, первопроходцы, те, кто торит узкие тропки в неведомое и невозможное. Эти тропки превращают в широкие дороги такие, как Вадим. Если уж Вадим что-то затвердил и приступил к тиражированию, его создания переживут века. Поэтому профессор никогда не упускал случая все подробно объяснить именно консервативному обстоятельному Вадиму.

– Извини, дружище, но на твой вопрос я всё же отвечу не сразу. Начну с самых ярких аналогов. Например, нам надо порвать канат. Можно демонстрировать силу и, как циркачи, пытаться порвать канат голыми руками. Вряд ли получится, даже у такого спортсмена как ты. Можно взять топор и начать честно рубить канат, положив его на твёрдую поверхность. Это, пожалуй, мы все сможем. Но можно подождать, когда канат натянется – и легко тронуть его ножиком. Он тогда сам лопнет.

Так и в социальных делах… Мы не пойдём на баррикады. Мы не пойдём на митинги. Мы не будем валить этот режим. И даже не будем агитировать других делать это. Мы подождём, когда он сам пошатнётся – и легко тронем ножичками там, где надо.

А я, как аналитик и прогнозист, уверяю вас, что ждать осталось недолго. Более того – времени в обрез.

И в данной ситуации мы должны прежде всего иметь структуру, которая бы была не столь сильна, сколь вездесуща. Надеюсь, понятно, что надо иметь возможность тронуть соответствующие канаты в любом месте, где это может потребоваться. Поэтому, повторяю, структура может быть и весьма слабой, но непременно вездесущей.

А такой структурой является не партия, не движение и не подпольная организация. Такой структурой является…

– Церковь, – одновременно сказали Алекс и Ваня.

– Правильно, мы создадим новую конфессию. По возможности сделаем это официально. Опираясь, например, на существующие уже на региональном уровне языческие конфессии. Но, при этом – никакой затверженной обрядовости и догматики. Нам надо иметь полную свободу рук.

– Но для себя-то самих, надо знать, во что веришь!?.

– А разве мы не поняли в общих чертах Божий замысел? Поняли. И наша главная молитва, наше богослужение – это как можно большее проникновение в этот замысел. Но этот замысел виден из законов созданной Богом природы. Следовательно, познание природы и есть главное наше богослужение.

– Короче, учиться, учиться и учиться, – со своей всегдашней ёрнической ухмылкой заметил Алекс.

– Дружище, ты не представляешь, насколько же ты прав. Несмотря на твой скепсис. Наше богослужение – это наша учёба в естественно-научных и технических ВУЗах. А наше подвижничество – участие в проектах, направленных на уничтожение политики, как таковой, на снятие всех оков с мастеров и творцов.

– Но мы же должны выйти к толпе с некими обрядами и верованиями, коль скоро мы создаём религию, – уже серьёзно заметил Алекс.

– Алекс, помнишь, как мы проводили мероприятие в провинции? – напомнил профессор один эпизод из их совместной политической карьеры. Эпизод, во время которого они и познакомились. Это был молодёжный праздник в неоязыческом стиле, на котором попытались создать некое радикальное движение. Движение так и загнулось, не создавшись, зато разговоров о нём было полгода.

– Да, – ответил Алекс.

– Помнишь, сколько о нём говорили потом в тусовке?

– Помню.

– А почему, дружище? Там что, было что-то особо умное?

– Ваше выступление, например.

– Брось, дружище. Моё выступление не произвело и сотой доли того впечатление, который произвёл, якобы националистический, рок, а ещё больше – стриптизерши из подтанцовки. Мысль ясна? Много пива и лихих подружек. Поменьше проповедей. И массовка пойдёт в наши «храмы». А из массовки мы уже выудим нужных людей. А если ещё обратиться к нашим коллегам по психотехнологиям… У них тоже много неиспользованного ноу-хау.

– Много денег возьмут, – заметил Алекс.

– Решим в рабочем порядке. И тут, кстати, мы переходим ко второй структуре реализации нашего проекта. Мы должны собрать молодых технократов с прорывными ноу-хау в столе. Типа нашего товарища, Вани. Конечно, таких гениев как Ваня не так уж много, но нам нужны не только гении, но и таланты, и просто добросовестные техники.

Посему, создаём общественную, не политизированную организацию «Союз русских инженеров». Но будем работать, в основном, с выпускниками и студентами последних курсов. МАИ и МИТХТ у нас здесь присутствуют.

– И МИФИ, – подал голос Женя.

– Чудесно. Собственно нам и нужно МАИ, МИТХТ, МИФИ. Желательно, конечно Бауманку и Физтех. Но там ребята или, как в Физтехе, ещё верят в свою элитарность и надеются на что-то при нынешнем гнусном положении вещей, либо, как в Бауманке, слишком растащены многими политизированными структурами. Впрочем, кое-кого мы можем уловить в свои сети и от них.

– А родной МГУ не забыли? – спросил Женя.

– Дружище, МГУ – это отдельная вселенная. Его нельзя рассматривать целиком. Я бы на первых порах остановился на геологах. Причём не только из МГУ, но и из МГРИ.

– Почему так? – искренне удивился «юморист».

– Потому что геологи – это чёрная кость, то есть наши люди. А потом, у них очень хорошая военная кафедра. Они сапёры-подрывники.

– Браво! – зааплодировал Алекс.

– Алекс, не ехидничай. Ты-то об этом давно знаешь. С тобою говорено, переговорено.

– Всё равно, браво. Хорошо смотрится проект, что называется, «в сборке». Но не забудьте второй эшелон. Горняков, стали и сплавов, МИРЭА, да и наш родственный авиационно-технологический, гражданской авиации, МИИТ, энергетиков различных, связистов и другие.

– Чудесно, Алекс. Этим ты и займёшься. Сначала на уровне установления связей с нашими соратниками. Действующими и потенциальными. А потом уже более вдумчиво.

– Погодите, – сказал Вадим. – Ну, создадим мы этот союз молодых инженеров…

– Союз русских инженеров, – уточнил профессор.

– Да, но, по сути – союз молодых русских инженеров. Даже свяжемся с родственными ВУЗами и ребятами в регионах. А дальше– то что?

– С инженерами будем работать – и по линии союза, и по линии новой конфессии. В конце концов, мы создаём новую религию для технократов. И потом, опять же перебор и подбор. В итоге мы должны иметь хотя бы по одному нашему молодому инженеру, убеждённому нашему адепту во всех потенциально перспективных местах.