- Я спросил электрика Петрова, для чего тебе на шее провод? Ничего Петров не отвечает, лишь ногами в воздухе качает.

- Илья, - стишок вверг Есикова в недоумение, - ты пьян? - Мы уже оказались на кухне. - Ты садись.

- Нет, - жестко отрезал я и остановился. Охота играть с Лешей и заходить издалека внезапно пропала, этот пидор меня разозлил. - Я свое уже отсидел.

Улыбка медленно сползла с Лешиного лица, взгляд его потускнел.

- Так вот о чем ты, - невесело сказал он. - Я думал, ты ко мне как друг пришел, а ты опять за старое?

- Как это "опять"? - не понял я. - Мы с тобой с тех пор, как ты меня заложил, больше не виделись.

- Я бы не хотел говорить с тобой в таком ключе, в таком тоне, напористо заявил Леша. - Или сбавляй обороты, или катись отсюда!

Ах вот как! Сексот окончательно оборзел. Я рванул из кармана "Токарева" и лишь после этого понял, что испугал Лешу гораздно раньше, - хамил он явно с перепугу. Я взвел курок. Лицо Есикова побледнело. Ссыт, гад, очко не железное!

- Ты что, падаль, на мировую, что ли, потянул, - выцедил я, глядя в побелевшую морду подельника, - вообразил, что тебе все простится?

Леша судорожно глотнул и вдруг ожил.

- Я понимаю, понимаю все, - зачастил он, заслоняясь выставленными ладонями, - виноват. Я вправду нехорошо поступил, меня заставили, ты ведь знаешь, как там заставляют, ты же все понимаешь...

- Ты, гад, ссучился. Явку с повинной написал, душу захотел облегчить. Признание, конечно, очищает совесть, но и у меня она чиста - "На свободу с чистой совестью!" - хотя я ее ничем не пачкал. А вот ты изгадился, падла, продал товарища. Я тебе что-нибудь плохое сделал?

- Нет, - выдавил Леша. - Но ведь иначе тогда было нельзя. Проиграл плати, правила в жизни такие. Надо уметь проигрывать...

От этих слов меня аж перекосило, и я с трудом удержался, чтобы не нажать на курок. Забрызгал бы его потрохами всю кухню, не будь у меня других планов относительно его участи.

- Ну так и проигрывал бы как надо - в одиночку. Почему я вместо тебя три года из жизни выкинул? Я эти три года никогда не отживу!..

- Нет, ты не понимаешь, - скорбно покачал головой Леша, и это меня взбесило. Во страха не знает! Я врезал ему рукояткой пистолета по роже и с удовольствием понаблюдал, как сексот отплевывается кровью.

- Зря ты так, - наконец вымолвил он. - ЕйБогу, зря.

В другое время я бы перед этим недоумком спасовал, но в теперешнем состоянии я был невосприимчив к Лешкиным доводам, как всегда убедительным. Тело полыхало изнутри огнем, голова разламывалась от боли, а схема действий, тщательно продуманная за ночь, казалась самим совершенством.

- Все, - бросил я, - хорош трендеть, пошли.

- Никуда я с тобой не пойду, - наотрез отказался Леша. - Куда это идти?

- Со мной, козлятина, - разминая затекшие мышцы лица, осклалился я, - в мир иной!

Леша покачал головой.

Я чуть опустил дуло пистолета и нажал на спуск.

Этого подонка следовало проучить, ну и пусть, что попаду! В узкой кухоньке выстрел стегнул по ушам. Так бахать мог только советский ТТ. Пуля прошла между ног Есикова, едва не задев гениталии, прошила балконную дверь и исчезла в пустоте.

- Пойдешь, куда скажут. - Голос звучал слишком тихо, и я взял тоном выше. - Будешь тупорылиться, засажу в живот всю обойму, я шутить с тобой не намерен!

Я вытолкал Лешу на улицу, и мы сели в машину.

- И куда мы едем? - неожиданно мирно поинтересовался он.

- За город, - неохотно ответил я. - На хэппиэнд.

Леща удержался от поправок, хотя ему очень этого хотелось. Он вообще вел себя поразительно спокойно, а меня это злило. Теперь я вдвойне ненавидел эту сволочь - за то, какой он обаятельный и хороший. Плохим, по традиции, оказался я.

На Колтушском шоссе я загнал машину в лес и вынул из багажника свою достославную лопату. Леша мирно сидел в кабине и ждал.

- Вылезай. - Я грубо схватил его за плечо и потащил за собой. Выбрав небольшую полянку, я толкнул подельничка к дереву и сунул в руку лопату. Рой здесь.

- Чего ты хочешь? - спросил он.

- Вернуть кое-какие долги. Раньше я брал у земли то, что не клал, а теперь положу то, что не брал.

- Тебе это действительно нужно? - мягко заметил он. Снисходительно даже, словно догадываясь, что, если меня не злить, никто его не убьет.

- Не твое собачье дело, паскуда, - огрызнулся я. - Помнишь эту лопату, еще со студенческой практики, верно? Так что копай, копай.

Леша принялся за работу. Он замерил длину под свой рост, аккуратно снял дерн и принялся выкидывать землю, время от времени останавливаясь, чтобы перерубить корень. Я опустился на корточки и, не мигая, стал наблюдать за ним. Сумерки незаметно перешли в темноту, а горка земли постепенно увеличивалась в размерах. Когда он углубился по пояс, я скомандовал отбой.

- Хорош. - Я натужно поднялся, хрустнув всеми суставами разом. Вылезай наверх и раздевайся.

- А раздеваться-то зачем? - Леша проворно выбрался наружу и стал отряхивать штаны.

- Петухом тебя хочу сделать, - ощерился я. - Словишь заслуженный кайф перед смертью.

Леша безропотно начал расстегивать пуговицы.

Обращение его со мной как с капризным ребенком здорово действовало на нервы. Есиков избрал верную тактику: заартачься он или дернись обезоружить гашетку я придавил бы легко и с чистой совестью. Но обезоруживал он меня другим, гораздо более эффективным способом.

Наконец он сбросил с себя одежду и остался в одних плавках.

- Трусы тоже снимать?

- А как же!

Плавки полетели в общую кучу...

- Теперь полезай в могилу и поудобнее устраивайся там, - устало сказал я. - Тебе в ней до-олго лежать, до Страшного суда.

Леша спрыгнул в яму и вытянулся на дне. Он был уверен, что я не убью его, и оказался прав.

Я подошел к краю, плюнул и попал ему на живот.

- Спи спокойно, дорогой товарищ, - с максимально возможной желчью в голосе, на которую был только способен, произнес я и стал ногой спихивать на него землю.

Конечно, можно было взять лопату и вмиг закидать его с холмиком, утрамбовать как следует, чтоб не выбрался, но мне эта затея уже опротивела. Не мог я за здорово живешь умертвить человека. И так наказал предостаточно.

Я подобрал шмотки до единой, прихватил инструмент и уселся в машину. А Есиков пускай добирается как хочет. Интересно, кто ночью остановится подобрать вышедшего из леса голого человека, с ног до головы измазанного землей? Этакий посмертный вояж эксгибициониста. Мне же дико хотелось спать. Я чувствовал себя побежденным.

- Госоподин Потехин, вы поступаете очень непорядочно, - возмущенно нудил Эррара из трубки радиотелефона. - Так не делаются деловые дела! Если уж вы взялись за исполнение, постарайтесь выполнить все пункты соглашения. Мы свои исполняем, и вы извольте!

- Конечно, конечно, - терпеливо заверил я в очередной раз и скорчил своему отражению в зеркале злобную рожу, представив, что это Эррара.

Как мне надоел этот противный мужик! Уже минут двадцать он меня распекал за то, что я до сих пор не доставил им перстень. Ссылки на неблагоприятные погодные условия и пошатнувшееся здоровье успеха не имели.

- Поймите, что это не есть порядочное поведение, - продолжал испанец, совершенно не задумываясь о стоимости сотовой связи. - Поступать с нами так с вашей стороны есть просто неприлично - Завтра же с утра мы выезжаем, перебил я. - Сегодня подготовимся как следует и с первыми лучами солнца стартуем.

- Ну хорошо, - заметил сеньор Эррара, подумав. - Когда нам примерно следует ждать результата?

- Завтра к вечеру, либо послезавтра, в зависимости от того, как будет получаться. Вы же знаете, какие могут возникнуть трудности... - Потрепавшись с испанцем, я сам стал говорить в тон ему и даже чуточку гундосить. Природа может выкинуть совершенно непредвиденные коленца.

- Я очень буду надеяться, что коленца прекратятся, - многозначительно заметил Эррара и попрощался. Голос его при этом имел температуру абсолютного нуля. Вот вам и горячий южный темперамент!