А между тем мы приближались к фестивалю светильников. В этой стране фестивалей было множество, и мне иногда казалось, что основным занятием людей здесь было либо умиротворение, либо обожание драконов, либо борьба с ними. Казалось, что это создание, так замечательно отображенное в национальном искусстве, стало своего рода бедствием для этих людей. Но фестиваль, который приближался, не был связан с мистическим монстром. Фестиваль светильников, казалось, был нашим персональным праздником — ведь мы жили в доме, где светильников была тысяча.

Праздник состоялся в первую ночь полнолуния в Новом году.

Сильвестер видел это много раз и, как всегда, давал мне пояснения.

— Без сомнения, это развлечение требует очень тонкого чувства, — сказал он мне. — Основа — соревнование — заключается в том, что люди хотят продемонстрировать друг другу, какие прекрасные фонари и светильники они в состоянии создать. Это замечательный спектакль, и ты сможешь увидеть фонари и светильники всех оттенков и цветов, самых различных конструкций и форм. А потом над портом взлетят фейерверки и, можешь быть уверена, в небе появятся один-два дракона.

Я ждала этого дня.

— Мне кажется, что этот праздник полон символики для нас, — высказала я свое мнение Сильвестеру.

— Ты считаешь, что это связано с нашим домом, — он рассмеялся. — Кстати, я тоже.

Лотти сообщила мне, что слуги ждут от нас особого празднества с целью умиротворения богини, потому что это дом светильников. Если бы, по их мнению, праздник был проведен на хорошем уровне и боги это увидели, они высоко оценили бы тех, кто живет на месте бывшего храма, и это могло бы позволить богине доброжелательности не потерять лица среди других богов и богинь. Лотти была уверена, что никто не хотел потерять лица, даже сама богиня милосердия и прощения.

Я рассказала об этом Сильвестеру, и мы решили, что обязательно организуем особый праздник по случаю фестиваля светильников. Мы намеревались устроить званый обед для семьи и нескольких друзей. Этот обед будет в китайском стиле с китайским меню. Светильники будут зажжены в каждой комнате и даже над портиком снаружи.

Адам взялся усовершенствовать светильники, точнее создать образ, который отвечал бы лучшим китайским традициям.

То, что было представлено, выглядело верхом совершенства композиция шелка, рога и стекла. Внутри был диск, вращавшийся от тепла лампы. На диске была фигура девушки, напоминающая Чан Чолань, и несколько птиц с чудесным опереньем. К фигуркам были прикреплены тонкие нити и, когда диск вращался, фигурки двигались — эффект был великолепным. Этот огромных размеров фонарь был укреплен над наружными воротами. Когда наступали сумерки, он напоминал прекрасный маяк.

Слуги были в восторге, и Лотти сказала мне, что это принесет дому большую удачу — «джосс», как выразилась она на местном наречии. Богиня, вне всяких сомнений, будет удовлетворена.

В течение нескольких дней на кухне шли приготовления. Гости прибыли по полудню, чтобы обед завершился до сумерек, и мы отправились бы на процессию.

Сначала подали чаши с супом. У меня появилась первая возможность попробовать суп из ласточкиных гнезд, хотя я сначала все съела, а потом узнала от Лотти, что это такое было.

Это очень полезно для вас, — сказала она мне. — Это сделано из особого вещества, которое маленькие ласточки собирают с поверхности моря и лепят из него свои гнезда.

Гнезда были размером с чайное блюдечко, и их собирали перед тем, как птицы откладывали яйца. Она пока зала мне несколько штук на кухне — они были светло-красными на свет и почти прозрачными. В процессе приготовления супа гнезда растворяли в воде.

Я сочла блюдо довольно безвкусным. Но его подавали как величайший деликатес, и мы были обязаны продемонстрировать свое восхищение.

Вслед за этим супом было подано мясо с рисом в маленьких фарфоровых блюдечках, мясо было особым способом засолено. Потом настала очередь акульих плавников и оленьих мышц. Все это мы поглощали с помощью палочек, которыми, к слову сказать, я уже привыкла орудовать, но иногда мы пользовались и китайскими ложками, когда не было другого выхода. Мы запивали еду подогретым сладким вином и чаем, разлитым в маленькие чашки.

Хотя большинство из нас уже имело опыт в отношении китайской кухни, я лично впервые обедала по китайскому обычаю. Это не могло не произвести впечатления, особенно эффектным было окончание трапезы, когда слуги начали зажигать светильники.

После окончания трапезы я поднялась в комнату Джейсона, где он ужинал под присмотром Лотти. Она рассказала ему, что происходило внизу, и пояснила, что богиня будет довольна нами, так как мы хотя и были «фань куэй»— презренными иностранцами, сегодня вели себя как настоящие китайцы.

Джейсон с восторгом ожидал предстоящую процессию и оценил большой фонарь, который светился над нашими воротами, сравнив его со светом настоящего ма-яра.

Мы все отправились к порту, где удобнее всего было наблюдать за шумным весельем. О, это было зрелище! Каждый сампан был украшен фонарями и светильниками. Они были зелеными, голубыми, розовато-лиловыми — все возможные цветовые гаммы были представлены здесь, но царил красный цвет. Были представлены фонарики самой простой конструкции и богато украшенные светильники. Одни были обтянуты шелком, другие — бумагой. Многие из них вращались и по сложности конструкции не уступали нашему фонарю, изобретенному Адамом. Были фонари, изображавшие корабли, идолов, бабочек и птиц. Было похоже, что каждый стремился обогнать в изобретательности знакомых и соседей. У меня почему-то этот праздник навсегда ассоциировался со звуком гонга. В ходе процессии гонг звучал постоянно, и лично у меня вызывал вполне определенные ощущения. Он всегда звучал как предупреждение.

Адам взял Джейсона на руки, и тот мог видеть все происходящее. В гавани все корабли были декорированы как драконы. Сквозь бумажные бока пробивался свет, а некоторые драконы извергали пламя. Зрелище было очень красочным, но еще интереснее, чем парад светильников, были толпы, собравшиеся поглазеть на это зрелище или принять участие в действе.

Мужчины в великолепных одеждах мандаринов стояли вперемежку с кули. Женщины племени хакка в их широких черных шляпах с плюмажами стояли бок о бок с теми, кто работал на рисовых полях, тут же были люди из другого мира — слуги, жившие в богатых семьях. Цветастая процессия с китайскими фонариками и светильниками пробивалась сквозь толпу, покинув порт. Ниже светильников извивался массивный дракон, которого тащили десятки мужчин. Эти люди раскачивались и извивались, чтобы создать иллюзию движения этой гигантской бестии. В теле дракона были спрятаны сотни фонарей, и его явление выглядело устрашающим. Эффект увеличивался от того, что его огромные челюсти были открыты для извержения пламени, а зрачки глаз в эти моменты вспыхивали очень отчетливо.

Джейсон дрожал от страха, смешанного с восторгом.

И тут начался фейерверк.

Казалось, что Джейсон и Лотти оба были малышами — так искренне они восхищались происходящим, и, наблюдая за ними, я легче, чем обычно, была готова покориться своей судьбе. Но этот период душевного умиротворения не мог длиться вечно!

В положенное время рикши доставили нас домой. Сначала мы все переоделись, а потом Лотти отвела Джейсона в его комнату и уложила в постель. Сильвестер очень живо комментировал все увиденное нами, как бывало всегда, если речь шла о какой-то стороне китайской жизни или обычаях. Он рассказывал:

— Дракон должен присутствовать всегда. Дракон нависает над жизнью любого китайца. Здесь он играет роль нашего европейского домового. Китайцы боятся его, стараются умиротворить, а временами и прикончить. Считается, что он всемогущ. Однажды я был здесь во время затмения. Это природное явление объясняли следующим образом — дракон проголодался и хотел проглотить Луну. Все страшно громко били в гонги, надеясь отогнать дракона. При всем при том я не раз видел празднества, устраиваемые в честь дракона.