Фигура женщины, сидящей на скале, — вот как выглядела эта богиня. Она была вырезана из дерева и расписана яркими красками и золотом.

— Считается, что оно внемлет всем мольбам о помощи, — сказал мистер Мильнер. — Она была создана в эпоху династии Юань, которая правила в XII и XIII веках.

— Это, должно быть, очень ценная вещь! Он резко положил свою руку на мою.

Да, это так. Именно поэтому я не продаю некоторые из них. Вам придется изучить историю разных династий и разобраться с тем, какие произведения искусства создавались в то или иное время. Надо будет многое узнать и запомнить, а потом, когда вы закончите школу в свое время, то будете готовы приступить к исполнению своих обязанностей.

Он показал мне несколько свитков, на которых были видны деликатно нарисованные пейзажи.

— Это искусство надо впитывать в себя в течение долгих лет, — подчеркнул мистер Мильнер. — Нельзя с самого начала пытаться откусить слишком большой кусок. Я пришлю вам книгу, чтобы вы ее прочитали. И вскоре мы опять встретимся за чаем. Тогда я смогу рассказать уже значительно больше.

Совершенно искренне прозвучало мое признание:

— Мне так хочется знать побольше.

Я сразу пошла к маме, которая с нетерпением ожидала моего прихода у меня в спальне.

Она встревоженно поглядела на меня, а я подошла прямо к ее протянутым рукам.

— Наиболее великолепное дело уже свершилось, — сообщила я ей. — Я буду изучать искусство Китая и его коллекцию. Я буду работать с ним. Он обещал научить меня многому.

Мама отодвинулась от меня на расстояние вытянутой руки:

— Что это все значит?

— Вот причина, по которой он хотел увидеть меня. Ему понравилось мое любопытство. Я буду изучать интересные вещи, я буду его секретарем… а точнее его помощником? Я буду изучать новые предметы до самого окончания школы. К тому времени я буду знать вполне достаточно и смогу начать работать вместе с ним.

— Расскажи мне все по порядку, Джейн, пожалуйста. И никакого вымысла…

— Нет, все святая правда. Я буду изучать многие полезные предметы. С будущим все в порядке. Никакого гувернантства. И мне не надо будет искать место компаньонки у какой-нибудь вредной старой дамы. Я буду изучать Китай, и мне предложено работать с мистером Сильвестером Мильнером.

Когда мама осознала наконец, что все на самом деле обстоит именно так, она заявила:

— Твой отец устроил все это. Я знала, что он не оставит нас в трудной ситуации.

Я с энтузиазмом погрузилась в новое дело. Все летние каникулы я читала. Я провела долгие часы в помещении, которое про себя называла сокровищницей. Теперь это был демонстрационный зал. Я гордилась тем, что была единственным человеком в доме, не считая Линг Фу и мистера Мильнера, кому был доверен ключ от хранилища сокровищ. Время от времени мы пили чай с мистером Мильнером и постепенно становились хорошими друзьями.

Домочадцы относились ко мне чуть ли не с трепетом. Хотя меня очень по-доброму приняли в людской, теперь они считали, что я не такая, как они. И это была правда. Ведь я училась много лет в школе Клантона, а теперь сам мистер Сильвестер Мильнер сделал меня избранным объектом своего внимания.

Моя мама просто цвела в этой ситуации. Она была благодарна судьбе. Она любила наблюдать за мной, чуть-чуть наклонив голову и поджав губы. Но иногда они шевелились, как будто она беседовала с моим отцом. Я знаю, чем она занималась, оставшись одна. Однажды неожиданно войдя, я услышала, как она говорила как бы сама с собой: «Ну и ладно, мы ведь не пропали без поддержки богатых Линдсеев».

Она была уверена, что отец слышит, как она делится с ним своей гордостью и удовлетворением. Мистер Сильвестер Мильнер был сказочным крестным отцом, который отмел в сторону все наши тревоги своими магическими чарами.

Какие же это были золотые денечки! Я проводила целые часы, лежа под соснами. Книга стояла передо мной, и я переносилась в прошлое.

— Начинайте как можно раньше, как только можете встать, — советовал мне мистер Сильвестер Мильнер.

Я читала о династиях Шанг и Гоу и появлении Конфуция, который вместе со своими учениками составлял книги, рассказывающие о традициях и обычаях своего времени. Я проскользила по эпохам династий Цинь и Хань и попала в эпоху Юань и Минь; я изучала цивилизацию, гораздо более древнюю, чем наша.

И хотя я еще не много знала, все же уже гораздо легче могла оценить подлинную стоимость ваз и орнаментов и даже понять, что они выражают. И чем больше я узнавала, тем больше рос мой восторг и интерес к этому делу.

К концу лета я считала себя абсолютно преданной искусству и с огромным сожалением возвращалась в школу на зимний период.

Если уж я чем-нибудь увлекалась, то отдавала этому всю душу и достигала совершенства. И теперь больше всего мне хотелось оставить школу и начать мою новую работу. Я старалась быть внимательной на уроках, но мне уже не удавалось чувствовать себя частью этого миниатюрного мирка школьниц. Их маленькие комедии и драмы казались мне детскими забавами. Нельзя сказать, что мои отношения с подругами обострились, но я оказалась в одиночестве, в стороне от всех и мое стремление покинуть школу возрастало.

Я решила, что когда приеду домой — а теперь все чаще усадьба Роланд ассоциировалась у меня именно с этим понятием, — я постараюсь договориться, что покину школу, не дожидаясь восемнадцатилетия.

Но на это Рождество, к величайшему моему огорчению, мистер Мильнер был в отъезде. Я провела эти праздники почти так же, как и в прошлые годы. Правда, я уже не приходила в такой восторг от наряженной елки и украшенного зала и даже от великолепного пудинга.

Я немало времени пробыла в сокровищнице и заметила, что выражение лица бронзового Будды изменилось и в продолговатых хитрых глазах его светилось явное одобрение.

Я читала больше обычного, а мистер Мильнер разрешил мне брать любую книгу с полок его, как он сам называл, Китайской библиотеки. Это была очень маленькая комнатка у его кабинета. Я с большой пользой часто бывала там.

В Рождество произошел неприятный случай. Я была так погружена в собственные дела, что сначала не придала этому происшествию должного внимания.

Мы с мамой шли по лесу, и она рассуждала на свою излюбленную тему — как хорошо, что мистер Сильвестер Мильнер так заботится обо мне. Неожиданно она произнесла:

— Не торопись, пожалуйста, Дженни. Ты шагаешь слишком быстро для меня.

Она присела на пенек, и когда я посмотрела на нее, то обратила внимание на ее пылающие щеки. Она всегда была румяной, но никогда до такой степени. К тому же я заметила, что она исхудала.

Мне даже показалось, что она выглядела как-то по-другому. Я села рядом с ней и поинтересовалась:

— С тобой все в порядке?

— Я немного простыла, но это пройдет быстро. Я забыла про тот случай, но в рождественское утро, когда я отправилась вручать ей подарок, то с удивлением обнаружила, что она еще не встала. Это было очень не похоже на нее, потому что она всю жизнь оправдывала свою репутацию жаворонка.

— Веселого Рождества, — пожелала я.

Она сразу проснулась и улыбнулась мне. А потом положила руку на подушку. Казалось, что она в каком-то затруднении.

Я была озадачена, но она снова улыбалась. И я снова была очень довольная, потому что это было рождественское утро и впереди все предвещало только радости Позднее, когда мы разговаривали о моем будущем, мама заметила, что сокращение срока моего пребывания в школе — блестящая идея.

— Чем быстрее ты начнешь работать с мистером Сильвестером Мильнером, тем лучше, — подчеркнула мама.

Но сам мистер Мильнер считал, что я должна закончить образование полностью, а поэтому о начале работы не может быть и речи до того момента, как я приеду на летние каникулы в июле, навсегда распрощавшись со школой. Мне все еще было только семнадцать, а восемнадцать наступит лишь в сентябре. Но, несмотря на это, я начала работу.

Она полностью захватила меня. Каждое утро я должна была в течение часа записывать под его диктовку черновики писем, которые потом надлежало переписать начисто. Я научилась писать каллиграфическим почерком. Но законную гордость у меня самой вызывало то, что мне удавалось без единой ошибки писать имена представителей любой династии, ничего не переспрашивая у мистера Мильнера. И по мере того, как накапливались мои знания, мне все более и более интересно было узнавать новое.