— И как ты заставишь нашего бедного Антуана напасть на короля, Франциск? Он любит тебя. Он никогда не совершит такого преступления.

— Я должен буду оскорбить его, рассердить, ударить при необходимости. Он будет думать, что находится наедине со слабым мальчиком…

— Мой несчастный сын! И ты сделаешь это?

Она пригладила его взъерошенные волосы.

— Мама, — сказал он, — мама, Бурбоны хотят погубить наш дом, сбросить нас с трона.

— Мой бедный Франциск, — прошептала она. — Бедный Антуан… слабый, беззащитный, беспомощный. Какой это тяжкий труд — носить корону!

Из-за двери донеслись звуки шагов.

— Поступай, как тебе подсказывает совесть, — прошептала Катрин, — только не говори никому о том, что твоя мама знает о дьявольском плане убийства твоего родственника… принца крови.

Мария вошла в комнату.

— До свидания, мой сын. А вот и твоя прелестная жена. Мария, сядь рядом с ним. Ему не хватало твоего блестящего присутствия. Он говорил мне о том, как много ты делаешь для него. Ты вернулась очень скоро. Ты нашла дядю?

— Герцога нет в его покоях, мадам.

— Нет?

Встав, Катрин положила руки на плечи Марии. Поцеловала одну горящую щеку девушки, потом другую.

— Спасибо тебе, моя дорогая, за все, что ты сделала для нашего дорогого маленького короля. Пусть святые хранят тебя!

Мария поклонилась; она всегда была безупречно корректна с Катрин. Королева-мать улыбнулась, глядя на очаровательную склоненную головку.

Шпионка! — подумала Катрин. Скоро ты не сможешь следить за мной, потому что покинешь французский двор.

Франциск ждал. Его ладони были липкими, он испытывал страх, трогал рукой кинжал, висевший на поясе. Он знал, что потерпит неудачу.

Он постоянно помнил, что они наблюдают за ним, презирают его. Он знал, что его губы будут дрожать и он забудет, что он должен сказать Антуану. Он запнется, не сумеет разыграть ярость или оскорбительное презрение. Почему бы дядям Марии не осуществить дьявольский план самостоятельно, без его участия?

Генрих де Гиз счел бы эту затею захватывающим приключением, если бы отец доверил ему роль, отведенную Франциску. Но юный король не выносил кровопролития и смерть. Он хотел быть счастливым, играть на лютне, читать Марии, заниматься любовью. В этом заключались его представления о хорошей жизни. Но ему не давали наслаждаться хорошей жизнью.

— Ваше Величество, король Наваррский проси аудиенции.

— Впустите его, — сказал Франциск дрожащим голосом.

Он должен сделать то, о чем его попросили. Он не смел поступить иначе.

Антуан со странным, холодным блеском в глазах, казалось, знал, что произойдет. Он приблизился к королю, в его манерах чувствовалась настороженность, он искал взглядом затаившихся где-то убийц. Он был сдержанным, необычно серьезным; Франциска не покидала мысль о том, что Антуан все знает.

Один из приближенных Антуана остался у двери.

— Вы можете уйти, — сказал Франциск. — Я хочу сказать королю Наварры нечто предназначенное лишь для его ушей.

Человек покинул комнату, но Франциск решил, что он остался по другую сторону двери, чтобы в нужную минуту броситься на помощь своему господину.

Антуан стоял спокойно, но настороженно. Он был готов к тому, о чем его предупредила королева-мать, рассказавшая ему о заговоре. Она посоветовала Антуану, как ему поступить; совет королевы-матери всегда был полезен. Если он, Антуан, выберется живым из этой ловушки, он охотно сделает ставку на Катрин, согласится на должность наместника, а после смерти Франциска одобрит ее кандидатуру при назначении регента Франции. Она, несомненно, его друг, поскольку, если ее предупреждение окажется верным, и он выйдет отсюда живым, он будет обязан этим Катрин.

Франциск неуверенно закричал:

— Вы — трус! Вы — предатель! Вы и ваш брат интригуете против нас. Вы хотите захватить престол. Вы оба — предатели… подлые предатели. Вы заслуживаете смерти.

Франциск ждал возмущения, протеста; он не услышал ничего; Франциск никогда не умел находить выход из непредвиденной ситуации.

Он проглотил слюну и начал снова.

— Вы — предатель! Как вы посмели?..

Но Антуан держался поодаль от короля, не приближался к нему, стоял между Франциском и дверью.

— Почему вы молчите? — крикнул король. — Говорите! Говорите! Почему вы не защищаете себя?

Антуан наконец заговорил.

— Я не стану ничего отрицать, если мой король объявил, что это так.

— Вы хотите сказать… хотите сказать… — выдавил из себя Франциск и повернулся в сторону двери, которая вела в прихожую. Затаившиеся там мужчины ждали его условного сигнала, крика «Помогите! Помогите! Убийца!» Но как он мог закричать, если Антуан находился так далеко от него? Будет ясно, что это — уловка. Человек Антуана, стоявший за дверью, войдет в комнату и увидит, что произошло. Он, Франциск, должен подманить к себе Антуана. Но он не знал, как это сделать.

— Ваше Величество, — спокойно сказал Антуан. — Вы сейчас не в духе. Позвольте мне оставить вас и пошлите за мной, когда вы почувствуете себя лучше.

— Да… да… — крикнул Франциск и тут же добавил: — Нет, нет. Вы — трус! Вы — предатель…

Но Антуан уже выскользнул в дверь.

— Вернитесь! Вернитесь! — закричал король. — Я… ничего не вышло.

Открылась дверь, но не та, через которую вышел Антуан, а ведущая в прихожую.

С одной стороны от короля появился герцог со шрамом, ставшим еще более заметным на его побагровевшем лице, и слезящимся глазом. Он всегда выглядел так в гневе. С другой стороны от короля остановился кардинал.

Они оба были вооружены кинжалами, и на мгновение Франциску показалось, что они заколят ими его, не сумев убить короля Наварры.

Герцог молчал, но Франциск услышал слова, сорвавшиеся с узких губ кардинала.

— Посмотрите на самого трусливого короля, когда-либо сидевшего на французском троне!

Антуан согласился с тем, что он станет наместником, а Катрин — регентом Франции. Мария Стюарт была шпионкой, следившей за каждым шагом королевы-матери и сообщавшей о нем своим дядям. Оставалось только ждать смерти Франциска; чем раньше это произойдет, тем скорее Катрин обретет желанную власть.

Бедный маленький король постепенно слабел. Катрин сама готовила ему многочисленные снадобья, но они, похоже, не столько помогали Франциску, сколько приближали развязку, Катрин проводила много времени в его покоях к неудовольствию, как она признавалась некоторым, ревнивой невестки. «Но, — тотчас добавляла королева-мать, — я ее понимаю. Они — влюбленные, но когда мальчик болен, возле него должна находиться мать, а король — еще мальчик».

Однажды Франциск пожаловался на боль в ухе. Она заставила его кричать; только травы и лекарства матери помогли Франциску. Он погрузился в глубокий сон; казалось, будто король умер; но все согласились, что это лучше невыносимых страданий.

Испуганная Мария со следами слез на хорошеньком личике заявила:

— Это не может продолжаться. Эти врачи — глупцы. Я пошлю за господином Паре. Он — самый лучший доктор.

Катрин обняла невестку и улыбнулась ей.

— Никакой доктор ему не поможет. Мы в силах лишь избавить его от боли.

— Мы должны спасти короля, — сказала Мария. — Должны сделать все возможное для этого.

— Я не допущу сюда господина Паре. Он — гугенот. Найдутся люди, которые обвинят нас в тайном заговоре.

— Но необходимо сделать что-то. Мы не можем позволить ему умереть.

— Если Господь этого желает, мы должны смириться с волей Всевышнего.

— Я не смирюсь! — всхлипнула Мария. — Не смирюсь!

— Ты должна научиться принимать горе как подобает королеве, дочь моя. О, не думай, будто я не понимаю твоих страданий. Я прекрасно знаю, что ты чувствуешь. Разве не страдала я точно так сама? Разве не видела я, как и ты, своего мужа умирающим в мучениях?

Она вытерла глаза.

— Я любила его не меньше, чем ты любишь Франциска, но я не стала бы продлевать его страдания, чтобы подольше находиться с ним.