Макаров задумался.

– А если сегодняшний вечер поможет тебе в работе? Смогу ли я рассчитывать на ответную благодарность?

Терпение Виктора иссякло, он готов был грубо оборвать надоедливого писателя, но вспомнил о Ксении. Это был веский довод. Раз уж согласился участвовать в фарсе, должен вынести все до конца. Он промолчал.

– У нас с тобой одна проблема, – продолжал Макаров. – Нам не хватает жизненного опыта. Только ученые и писатели понимают это. Есть вещи, которые нельзя установить или выдумать самому, их можно только услышать от кого другого, часто не вызывающего симпатии человека. Твой интеллект, каким бы выдающимся он не был, время от времени нуждается в получении дополнительной информации. Понимаешь, то, что наш разум не в силах раздобыть сам, ему надо поставлять в виде готового полуфабриката, полученного кем-то еще, иначе интеллектуальное развитие невозможно. Например, как можно заниматься нуль-транспортировкой, не разобравшись в том, что такое время? У тебя, наверняка, есть свое представление об этом предмете, но неужели неинтересно узнать, как на этот вопрос отвечают другие?

– Например, сумасшедшие, похищенные говорящими инопланетными шарами?

– А почему нет? Мне кажется, даже самые светлые умы человечества, пока не готовы ответить на вопрос о природе времени. Поэтому нельзя пренебрегать даже самыми шокирующими заявлениями, тем более, когда они приходят к тебе сами собой. Ты считаешь себя боконистом, следовательно, должен знать, что такое Божий промысел. Разве боконисту пристало отмахиваться от чужого мнения?

– Но я не верю в существование инопланетян!

– Ладно, не будем про инопланетян. Давай поговорим о времени. Представление о времени, как об иллюзии, разве не поможет тебе в работе? Оставим в стороне вопрос, почему из уст умалишенного исходят такие здравые мысли? Убежден, что ты и сам считаешь, что времени, как физической величины, не существует! Иначе бы не занимался реализацией нуль-транспортировки.

– Трудно спорить.

– Ну, наконец-то, согласился хоть с чем-то.

– Вы действительно рассчитываете обрести на собраниях НОФа ответы на кардинальные вопросы мироздания? Трогательно!

– У меня задача другая. До научных споров мне дела нет, я занимаюсь литературой, сочинением текстов. Мне интересно с этими людьми. Ты не спросил о качестве их труда, так вот, книги, которые они пишут, сделаны, как правило, на высоком уровне. Об этих людях мало кто знает, но это не их вина. Со своей частью работы они справляются, а то, что их не печатают, проблема книгоиздателей.

– Считаешь их наследниками великой русской литературы?

– Не было никакой великой русской литературы! Это миф, злонамеренный миф. Разве "1984" написали в СССР? И не говори мне про Льва Толстого! Не смеши меня! Родоначальник мыльных опер! Писатель, не желающий перечитывать свои тексты! Жену заставлял. Чудовищный язык! Инфантильность восприятия! Пить или не пить, вот в чем вопрос! "…Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой"… Богатые начали плакать в прошлом веке.

Виктор промолчал.

– История великой русской литературы только начинается, – продолжал Макаров. – Нам есть на кого опираться: Пушкин, Тургенев, Чехов… Надо стараться, чтобы каждый год в этот список добавлялись новые имена. Надежда только на молодых! Россия обязательно станет литературной державой, но только в том случае, если у молодых хватит сил превзойти своих учителей, если они поймут, что наличие мыслей и идей в их произведениях обязательно, что светлые чувства, проявившиеся в их текстах, должны приветствоваться, что главный порок – вранье, какие бы благородные цели при этом ни преследовались.

– Неужели у столь благородных планов есть враги?

– Обязательно! Деньги. Поскольку в этом деле, ко всем прочим неприятностям, замешены большие деньги, серьезная литература автоматически несет урон. Известно, что настоящие деньги приносит, как правило, массовая литература. Народу нужны действия, лихо закрученный сюжет, перестрелки, погони, вампиры, маги и оборотни. И поменьше идей. Я уже говорил, что принципы и светлые чувства денег не приносят. И это хорошо.

Монолог Макарова прервал настойчивый звонок. Перерыв закончился и собравшихся пригласили в зал для продолжения собрания.

– А сейчас что будет? – поинтересовался Виктор.

– Начинается самое интересное – обсуждение выступления Орионова. Собственно, для этого люди здесь и собрались.

Виктор занял место и стал с интересом осматривать веселые стайки стекающихся для дискуссии литераторов – среди них, по уверению Макарова, наверняка находились непризнанные пока гиганты отечественной словесности, тем ярче могли оказаться их выступления.

Макаров, между тем, никак не мог успокоиться, рассуждения о неминуемом и стремительном качественном подъеме отечественной литературы, вне всякого сомнения, были его навязчивой идеей. Со схожим пафосом, совсем недавно, поднимали целину и штурмовали космос. Нет, не зря он процитировал из Льва Толстого предложение об энтузиазме! Чисто фрейдистская обмолвка.

– Наши славные шестидесятники слишком любят себя, чтобы претендовать на руководство литературным процессом, – чуть слышно бормотал он. – Руководство литературным процессом… Какое бессмысленное словосочетание! Вот, до чего мы докатились. Даже то, что эти слова употребляются вместе, уже тошнотворно. Каким же балбесом нужно быть, чтобы всерьез рассуждать о руководстве литературным процессом! Эти люди со своей любовью к себе, иногда забавляют, но чаще бесят. Особенно, когда им удается задать сакраментальный вопрос: "Как вы относитесь к шестидесятникам?" Ответ принимается только один – балдею от счастья! Они и свой народ самозабвенно любят только потому, что это из его недр вышли они – исполины духа. Любят и свою страну – как это гениально, создать восхитительные условия для духовного роста, сделав невыносимой обычную жизнь. Даже КГБ они в тайне любили, потому что ЦРУ было в их глазах слабовато, не так всемогуще. Россия – родина слонов и гигантов – только здесь злодейство по-настоящему зловеще, а добродетели бесконечно добродетельны. Здесь даже поэты – больше, чем поэты! К тому же, мы родина мата!…

Виктора разглагольствования Макарова разочаровали. Они показались ему неубедительными. Конечно, писатели имеют моральное право пристально следить за своим местом в рейтингах, получать премии и возглавлять творческие организации. Макаров явно преувеличивает значение этих погремушек для взрослых. В конце концов, все решает текст. И никакие звания не позволят называться писателем человеку, книги которого умирают через пару лет после опубликования. Книги ведь тоже умирают – это называется не выдержать испытание временем. Опять время, будь оно неладно…

А еще Макарова бесила сама постановка вопроса о том, что есть, как бы, "первоклассные" писатели, а есть – "второсортные". Этакая тоталитарная привычка расставлять всех по ранжиру, чтобы, значит, знали свое место и не встревали. Но известно – кому-то нравится поп, другому – попадья, а третьему и вовсе – поповна! Лучше иметь десяток людей, считающих тебя любимым писателем, чем оказаться широко растиражированным балбесом. Виктор с ним согласился.

На трибуну между тем поднялся решительно настроенный молодой человек. Он поднял руку вверх, добиваясь тишины.

– Нам повезло. Это Сергей Дельтов, – довольно прошептал Макаров. – Этот парень занимается изучением физического времени. Серьезный человек. Не думал, что он согласится выступить.

– Почему?

– Это опасно.

– Опасно?

Макаров приложил палец к губам.

– Давай, послушаем, может быть и пронесет…

Выждав эффектную паузу, Дельтов заговорил:

– Не собираюсь давать окончательную оценку происшествию с Орионовым, это не мое дело, я не специалист по контактам с внеземными цивилизациями. Мое внимание привлекло заявление докладчика о том, что времени не существует. А вот в этом вопросе я разбираюсь. Постараюсь оценить достоинства этого утверждения, с точки зрения современного знания. Практически любой человек, если поинтересоваться его мнением о времени, инстинктивно посмотрит на свои ручные часы. Но часы не измеряют время – это общее заблуждение. С их помощью измеряют силу, скрытую в заведенной пружине, не более того. Мы не знаем, что такое время, не понимаем его природы, к тому же лишены возможности наблюдать и изучать его, поскольку его отрезки недоступны для прямого воздействия. Мы всегда находимся в настоящем. Прошлое мы способны только вспоминать, а о будущем только мечтать. Заметьте, речь идет исключительно о субъективных проявлениях. Надеюсь, доказывать, что воспоминания и мечты субъективны, нет нужды. Но согласившись с очевидным утверждением, что прошлое и будущее субъективны, разумно сделать вывод о том, что объективного времени действительно не существует! А это, в свою очередь, заставляет относиться к рассказу Орионова с вниманием. Надеюсь, кто-то из собравшихся в этом зале способен проанализировать его выступление с других сторон. Если окажется, что его история способна заинтересовать достаточное число исследователей, представляющих различные направления знания, можно будет утверждать, что к его рассказу следует отнестись серьезно. Повторяю, мое заключение касается только той части доклада Орионова, где речь идет о свойствах времени, и оно положительно.