Катрин продолжила чтение; выражение ее лица оставалось прежним, но в душе зародилась жажда убийства. Это измена! Понятно, почему Шарлотте не удалось разрушить дружбу между Наваррцем и Аленсоном. Их объединял заговор. Эта пара, которую она подвергла домашнему аресту, планировала бегство, присоединение к Монтгомери и Коссе и марш с армией гугенотов к Парижу.

Тщеславный Аленсон, несомненно, решил, что его брат проживет недолго; он рассчитывал захватить трон, пока Генрих находится в Польше. Наваррец, очевидно, решил набраться терпения и временно стать союзником Аленсона.

Гнев Катрин утих. Ей крупно повезло. Она была благодарна дорогим Космо и Руджери, пробудившим в ней интерес к любовнику дочери!

Марго и Генриетта, закутавшись в плащи, выскользнули из Лувра и направились на угол Рю де ла Ваннери и Рю Монтон. Когда консьержка впустила их, они сняли маски.

— Джентльмены уже прибыли? — спросила женщину Марго.

— Нет, мадам. Их еще нет.

Они поднялись в комнату, где был накрыт на четверых стол; на нем стояли блюда с изысканными яствами и лучшие французские вина. Пир, достойный королевы и ее друзей. Марго осмотрела стол с удовольствием, однако она была взволнована.

— Нет письма с объяснением их опоздания? — спросила она женщину.

— Нет, мадам.

Когда Марго отпустила консьержку, Генриетта сказала:

— Марго, неужели они разлюбили нас?

— В таком случае они пришли бы рано и держались бы весьма галантно, желая заверить нас в своей преданности.

— Они убеждали нас в этом во время последней встречи.

— Я не верю, что мой Гиацинт мог обмануть меня. Их что-то задержало… только и всего.

— Твой брат не стал бы задерживать их. Он знает, что они идут к нам; он весьма расположен к тебе, всегда хочет порадовать тебя.

— Возможно, случился какой-то другой пустяк. Выпей вина, тебе станет лучше.

Марго налила вино в бокал и протянула его Генриетте.

— Я буду весьма рассерженной, когда они все же придут, — сказала Генриетта. — Марго, ты не думаешь, что их мог задержать твой муж?

— Зачем ему делать это?

— Из ревности.

— Он не знает, что это такое. Не мешай мне наслаждаться жизнью, говорит он, и я не буду мешать твоим удовольствиям.

Марго повернулась к подруге.

— Может быть, герцог Невер…

— Но он бы задержал только Аннибала. А Ла Моль? Они оба опаздывают. Может быть, господин де Гиз?

Марго испытала приятное возбуждение при мысли о том, что бывший любовник ревнует ее. Она тотчас отбросила ее. Неужели так будет всегда? Она будет вечно дорожить мнением этого человека о ее поступках?

— Ерунда! Там все кончено. Послушай. Кто-то поднимается по лестнице.

— Они идут тихо, Марго.

— Тсс! Они хотят поймать нас врасплох.

В дверь постучали.

— Войдите! — сказала Марго; к ее сильному разочарованию, в комнату вошла консьержка, а не их любовники.

— Мадам, внизу стоит дама, которая сказала, что она должна немедленно поговорить с вами. Пропустить ее наверх? Она уверяет, что речь идет об исключительно важном деле. У нее есть для вас новости.

— Немедленно отправьте ее сюда, — сказала Марго; через несколько секунд одна из фрейлин королевы вошла в комнату. По выражению ее бледного лица было ясно, что она принесла недобрые вести.

Фрейлина опустилась на колени перед Марго и сказала:

— Мадам, мне больно сообщать вам такие новости. Граф де Ла Моль и граф Коконна не могут прийти к вам.

— Почему? — спросила Марго. — Почему они послали тебя сюда?

— Они арестованы, мадам. Они уже находятся в подвалах Винсенна вместе с герцогом Аленсоном и королем Наварры. Говорят, что задержаны маршалы Монтгомери и Коссе. По слухам, король раскрыл какой-то заговор.

Генриетта, закрыв лицо ладонями, упала на диван. Взгляд Марго застыл. Почему, почему они не отказались от своих глупых планов? Почему им было мало любви?

Марго, не теряя времени, отправилась в Винсенн. Она знала, что ей не позволят увидеться с возлюбленным, томившимся в подвалах замка, но она, возможно, сумеет поговорить с мужем, находившимся в покоях.

Наваррец держался невозмутимо.

— Что заставило тебя совершить такую глупость? — спросила Марго.

— Моя дорогая жена, глупость совершил не я, а ваши поклонники, потерявшие от любви голову. По их легкомыслию в руки твоей матери попали письма, не предназначенные для ее глаз.

— Думаешь, на этот раз тебе удастся избежать наказания?

— Твой вопрос заставляет меня задуматься.

— Как глупо с твоей стороны повторно замыслить бегство!

— Если бы не твое вмешательство, вторая попытка не понадобилась бы. Мы с твоим братом были бы сейчас свободными людьми.

— Вы оба весьма безответственны. Вы втянули этих двух мужчин в ваши интриги, и теперь они пострадают за ваши проступки.

— Дорогая Марго! — сказал Генрих. — Ты всегда защищаешь своих любовников. Мне даже хочется стать одним из них.

— Не отнимай у меня время попусту. Что мы можем сделать?

Он пожал плечами; Марго возмутилась.

— Не улыбайся так, словно все это пустяк. Ты подверг опасности других людей.

— Скажи «Ла Моля», а не «других людей». Это будет честнее… именно о нем идет речь.

— Ты должен признать, что ответственность лежит на тебе и моем брате.

— Это не совсем верно, моя дорогая. Есть письмо, написанное рукой Ла Моля; другое послание составлено лично Коконна. Эти письма свидетельствуют о том, что они оба — активные соучастники заговора, знавшие о наших планах.

— Ты должен спасти их, — сказала Марго.

— Не сомневайся — я сделаю все возможное.

— Необходимо доказать отсутствие заговора. Это реально?

— Мы всегда можем все отрицать, — сказал Наваррец. — Даже при наличии явных свидетельств.

— Похоже, ты не дорожишь ни своей, ни чьей-либо жизнью.

— Вероятно, лучше умереть молодым, нежели состариться. Я часто думаю об этом.

— Ты меня бесишь. Послушай. Я составлю документ и представлю его членам комиссии в том случае, если они соберутся допрашивать тебя.

— Ты… выступишь в мою защиту!

— Почему нет? Я — твоя жена. И к тому же обладаю литературными способностями. Клянусь, я могу представить твое дело таким образом, что все поверят в твою невиновность.

Он улыбнулся.

— Возможно, в этом что-то есть, Марго. Ты искусно владеешь пером. Читая твои отчеты о происходящем при дворе, я верил в то, что ты — несчастная, невинная, добродетельная жертва клеветы и наветов. Вопреки всему, что я знал о тебе. Если ты умеешь сочинять красивые небылицы о себе, то почему тебе не придумать нечто подобное насчет меня? Напиши этот документ. Отдаю себя в твои руки. Я скажу то, что ты посоветуешь.

Один из охранников постучал в дверь.

— Войдите, — сказала Марго.

— Сюда приближается королева-мать, — ответили ей.

— Она не найдет меня здесь, — заявила Марго, обращаясь к мужу. — Запомни мои слова. Не признавайся ни в чем. Не забывай ни на минуту — ты и твой брат, вы можете избежать наказания, а те двое, которых вы безответственно использовали, — нет.

— Любовь моя, — Наваррец поцеловал ее руку, — я этого не забуду.

Теперь, когда Катрин решила пресечь дальнейшее неповиновение со стороны сына и зятя, она, не теряя времени, принялась осуществлять задуманное. Она не хотела, чтобы сведения о заговоре стали всеобщим достоянием. Конечно, небольшая утечка информации неизбежна, но она сделает все, чтобы уменьшить ее.

Монтгомери и Коссе находились под арестом и в настоящее время не могли причинить вреда. Катрин подумала о том, что было бы неплохо исключить такую возможность на будущее. Их можно убить, пока они находятся в тюрьме. Конечно, не сейчас. Когда речь идет о столь важных людях, необходима осторожность. Нужно пустить олух об их болезни; позже можно будет сказать, что они умерли от нее.

Она не хотела, чтобы гугеноты знали, как близок к успеху был план их лидеров. Не хотела, чтобы протестанты знали о том, что Аленсон и Наваррец считают себя их лидерами. Они публично изменили веру, и Катрин желала, чтобы народ Франции продолжал презирать предателей. Поэтому заговор должен как можно дольше оставаться тайной.