Опомнился кришнаит только на пути к заброшенному сараю покойной тети Сани, когда, поскользнувшись на жидком месиве, впечатался задом в грязь.

– Спасибо! Вы спасли мне жизнь, – проговорил он.

– И в порядке благодарности ты теперь извозишь мне все заднее сиденье, – проворчала Наташка, передала мне свою сумку и протянула руку помощи Сергею.

Он спрятал обе свои за спину:

– Я останусь здесь. Со мной опасно.

– Еще как! – согласилась я. – Готова спорить со специалистами, что болезни психики заразны. Но у нас случай уникальный. Непонятно, кто от кого заразился.

– Ты машину водишь? – вмешалась Наташка, приноравливаясь схватить кришнаита за шкирку. – Или просто используешь, как санки для катания с берега в воду?

– Вожу…

– Ну, тогда должен понимать, почему она у меня не заводится. К твоему сведению, сейчас мы не тебя, а себя спасаем. Ты в данный момент подручное техническое средство. Почему подручное – понятно? Очень кстати оказался под руками. Хотя непонятно, что из себя представляешь. И не мужик, и не… Одним словом, техническое средство для устранения неисправности. Встали! Р-раз, два!

Подруга ловко выволокла кришнаита из грязи и вцепилась в него железной хваткой.

– Никому в голову не придет искать нас в чужом сарае.

Я внесла поправку – «никому» громко сказано, ибо кто-то в сарае уже побывал и не просто полюбовался на нашу машину, но и вывел ее из строя.

– Сумки не урони! – оглянулась Наташка. – Помочь не могу, а то уроню криш… техническое средство. Пожалуй, оно слишком уж подручное. А тебе не пришло в голову, что этот «никому» временно лишен способности к любым активным действиям? Так сказать, отдыхает, не побоюсь этого слова, в ведре на полу бытовки. Это ж надо так съежиться! Блин!!! Сергей, ты хоть немного смотри под ноги. И не шагай, а вези свои калоши, как лыжи.

Наташка, ухватив за рубашку севшего на полушпагат кришнаита, с трудом удерживала его на весу.

Разъезжающаяся под ногами тропинка была похожа на ледяную дорожку. Занятая размышлениями, я не заметила, как совершила небольшое восхождение. И это несмотря на две увесистые сумки плюс большой пластиковый пакет. Он мешал больше всего, поскольку кончался почти у самой земли, а посему путался в ногах.

Самовольно арендованный Наташкой сарай выглядел значительно лучше старого дома, рядом с которым он разместился. Когда-то добротные бревна чужого жилья позеленели и даже поросли мхом. Фундамента, в полном понимании этого слова, не имелось. Углы дома базировались на вросших в землю камнях, об истинных размерах которых судить было сложно. Сам дом немного наклонился вперед и выглядел бесшабашно залихватским. На крыше местами кучковалась хилая поросль сорняков. Крыльцо с покосившимися ступеньками, демонстрируя свою независимость от основного развала, уехало в сторону.

– Лепота-а-а… – невольно выдала я и встала как вкопанная: после моего комплимента крыльцо с треском развалилось.

– О, блин! – ахнула Наташка. – Ир, ты осторожнее выражай свое восхищение. Видишь, не выдержал «старичок», встряхнулся, а зря. Прямо, как муж Лидки Сардинкиной. В первую брачную ночь бедолагу парализовало. Так сказать, при исполнении… Всю жизнь баба мечтала выскочить замуж и нарожать детей. В какой-то степени мечта сбылась. Замуж выскочила, правда, в пятьдесят лет, а мужу вообще больше восьмидесяти было. Зато теперь он у нее на руках, как дитя малое. Дочери муженька за шестьдесят, она все козни строила, пыталась свадьбу расстроить, добывая справки о папиной невменяемости, зато теперь в Лидке души не чает, мамулей зовет, несмотря на то что Лидка ее на добрый десяток лет моложе.

– Закрыто! – донеслось от ворот сарая. – Причем изнутри тоже.

Сергей безуспешно дергал створки ворот.

– Ну разумеется! – пожала плечами Наташка и выудила из кармана брюк массивный ключ. – Не могла же я машину бросить на произвол разного рода пришельцев. Как человек предусмотрительный, замок у Тоника прихватила.

– И тем не менее в нее влезли, – пробурчала я достаточно тихо, но Наташка меня услышала. Очевидно ждала подобной реакции.

– Это ты решила, что в нее влезли! Может, мне показалось. Я просто констатировала неисправность. А пока напрягалась, таща под уздцы техническое средство, Сергея Юрьевича, открылась истина. Вспомнила, что, пристроив «Шкоду» в сарай, отсоединила аккумулятор.

– Лучше бы тебе эта истина вчера открылась! Может, заодно вспомнишь, где наши мобильники?

– Ирка, ну ты и зануда! Не могу же я знать все на свете. Говорила же – были в моей сумке. Теперь нет. И это трагедия! Не мотай мне нервы, а? Сережа, держи ключ и иди прямо вдоль этой стороны. Маршрут я там уже проложила, крапиву притоптала. Дойдешь до маленькой двери в сарай, снимешь замок и откроешь нам изнутри ворота. У нас сумки тяжелые, не хочется с ними крапивную просеку расширять. Ир, наша задача-максимум – въехать вверх по этому небольшому косогорчику. А наверху нормальная дорога.

То, что произошло дальше, заставило меня выронить сумки в мокрую, грязную траву. Наше «техническое средство», склонившееся над замком, неожиданно скрылось с глаз. Мало того, если бы я не отвлеклась от созерцания «косогорчика», оно, рассекая травяные джунгли, уехало бы в неизвестном направлении. Дернув за рукав Наташку, распинающуюся о перспективе вечернего чаепития в моей дачной беседке, я потыкала указательным пальцем в сторону исчезнувшего кришнаита и, как мне самой показалось, выразительно зататакала: – «Та… та… та…» Про потерю «технического средства». Букву «м» мне выговорить не удавалось. А в следующий момент я уже неслась на рев удаляющегося мотоцикла. Сзади, ойкая, поспешала Наташка.

То, что мы увидели, было ужасно: наш кришнаит безмолвно бороздил то спиной, то боками, то грудью заросли сорняков, тащась на длинной веревке за мотоциклом. «Всадник», одетый в черный кожаный костюм и черный с красным шлем, даже не оглянулся.

– Идиотка!!! – завопила Наташка, размахивая непонятно где прихваченным колом. – Отдай чужого мужика! Он женатый!

Мотоцикл дернулся, взревел и застрял. Лихой наездник мигом слетел с сиденья, пару секунд повозился с веревкой и, упираясь ногами в землю, с усилием поволок мотоцикл вперед.

– Поднимай Сергея, а я в атаку!

– Не смей! – заорала я, для убедительности размахивая перед подругой кулаком. – Переедет, как миленькую.

– Я не в штыковую! – огрызнулась Наташка и, размахнувшись, запустила колом в наездника. Досталось обоим – и мотоциклу, и его владелице. Почти поровну, с небольшим перевесом в сторону подвернувшегося засохшего дерева. От него отвалился здоровый сук и рухнул вниз. Глухой визг перекрыл рев мотоцикла, рванувшего вперед как норовистая лошадь, и быстро замер вдали. Мы кинулись к кришнаиту.

Сергей Юрьевич попыток встать не предпринимал. Лежал себе, глядя в небо зеленоватыми глазами, и что-то тихо пережевывал. Я сразу вспомнила знакомую корову у деревенской соседки свекрови.

– Сережа?.. – тихонько позвала его Наташка, но он остался глух к ее призыву. – Ир, как думаешь, что у него во рту? Выбитый зуб или конфетка?

– Какая конфетка? – не понимая смысла вопроса, так же тихо переспросила я. – Зачем? Откуда?

– Оттуда! Его могли конфеткой подманить, чтобы легче было украсть. Мама дорогая! Смотри, опять на голове кровь. Да что же это такое! – запричитала подруга. – Надо веревку с рук снять. Сереженька, ты сможешь приподняться?

– Шмогу, – шепелявя, эхом отозвалось загубленное «техническое средство», но осталось недвижимым.

– Что у тебя во рту?

– Жубы, яжик… жубы…

– Молодец!

Я присела и осторожно погладила его по плечу.

– А что ты жуешь?

– Яжик… прикушил.

– Замечательно! А голова? Голова не болит?

– Голову не прикушил. Шпина… Надо уходить…

Кришнаит закрыл глаза и забормотал что-то непонятное.

– Интересно, на каком это языке? – Я подняла глаза на Наташку.

– На иностранном, вестимо, – тарабарском. Но похоже на латынь. Посидел в камере хранения, то-бишь в сундуке, видишь, как разбирает. На досуге прошлое своих предков вспомнил. Наверняка иностранцы-латиняне в родне имелись. Надо дотащить кришнаита до машины. Честно говоря, боюсь его переворачивать, вдруг вся спина ободрана и голова на затылке разбита?