И вот однажды отец подарил мне настоящий кожаный мяч. О! Это было событие, которое не оставило равнодушным ни одного мальчишку всех соседних дворов. Произошла удивительная вещь — вокруг этого мяча, как вокруг некоего центра притяжения, стали собираться ребята. Когда мы шли на «свой» стадион, самая гордая походка была у того, кто нес мяч, нередко его несли по очереди, «не замечая» завистливых взглядов встречавшихся ребят.
Однако при всем при том, должен честно признаться, что первую товарищескую встречу, настоящую, по всем правилам, встречу с соседним двором в 1925 году мы проиграли. Да, проиграли, позорно продули, как тогда говорили, и это я помню ничуть не хуже, чем победы или поражения в самых ответственных международных матчах, в которых мне довелось участвовать. Каяться — так до конца: первую международную встречу 1 января 1936 года, когда я выступал в составе сборной Москвы на парижском стадионе «Парк де Прэнс» против знаменитого в те годы «Рэсинга», мы тоже проиграли. Счет был минимальный, многие говорили, что нам просто не повезло, тем более что вскоре мы начали выигрывать у европейских команд. Но именно тогда мы почувствовали свою силу, поняли, что можем на равных бороться с лучшими командами Европы.
Как это все-таки важно — почувствовать себя сильным. Перед тобой словно открываются новые горизонты, пусть меня простят за эти избитые слова. Спорт дает такую возможность. Человек, серьезно занимающийся спортом, становится более достойным в своих поступках, решениях, поведении. Спорт дисциплинирует внутренне и позволяет ставить перед собой высокие цели, стремиться к их достижению.
Но не всегда.
Вернемся в зал суда, где только что шел суд над Елисеевым и Дубовым. Они оба занимались спортом, играли в хоккей, настольный теннис, посещали другие секции. Причем не просто проводили на стадионе или спортплощадке свободное время, они действительно всерьез занимались спортом. Но спорт не спас их от той нравственной катастрофы, в которую они попали. Спортсмены оказались на скамье подсудимых — сама эта фраза звучит как-то противоестественно, кощунственно.
Я воспользовался своим правом и задал ребятам несколько вопросов.
— Скажите, — обратился я к Елисееву, — зачем вы занимались спортом?
— Так сразу и не скажешь... — Он пожал плечами.
— Скажите не сразу, мы не торопимся.
— Ну, как зачем... Спорт все-таки... Интересно было, какая-то... борьба, соревнование, общение... В общем смысл был, человеком себя чувствовал.
— Наверно, и посильнее, получше других себя чувствовали?
— Было...
— А правильно будет сказать, что вы ощущали некое превосходство над сверстниками, физическое превосходство?
— Нет, почему... Просто приятно было знать, что в случае чего... Ну, что сможешь за себя постоять.
— И что сами тоже можете при случае показать себя? — спросил я уже второго подсудимого, Дубового.
— Не без этого, конечно...
— А не страшно были идти на преступление?
— Мы выпили тогда крепко...
— Но другие пьют — песни поют, пляшут, хвастаются... А вы вот за нож взялись. Почему?
— Еще выпить захотелось.
— Но ведь сами говорите, что выпили крепко!
— Тогда мы уже об этом не думали...
Вот опасность, одинаково грозящая и человеку, занимающемуся спортом, и тому, кто видит соревнования только по телевизору, — пьянство. Мне трудно судить о том, почему начинает пить тот или иной человек, однако в любом случае мы имеем дело со слабостью. Тут нужно, очевидно, просто с самого начала определить, что для тебя важнее всего в жизни, в спорте — слава, успех, имя в газетах, шумные застолья со знаменитыми людьми или же нечто более высокое, более достойное. Прекрасно помню немало случаев, когда на свадьбе у близких друзей, или новоселье, или на приеме в честь серьезной победы наши ребята из команды пили только лимонад, поскольку через три дня, через неделю намечались новые игры, новые встречи, новые испытания. Дело в том, что спортсмен, употребляющий спиртные напитки, никогда не сможет достигнуть высоких результатов, а его спортивная жизнь будет кратковременной.
Хочу рассказать грустную и поучительную историю об одном из самых выдающихся спортсменов, с которыми мне приходилось встречаться, — о Владиславе Жмелькове. У него была совершенно непостижимая реакция, благодаря чему он установил рекорд, который, наверно, уже никогда не будет не только превзойден, но даже повторен. Играя в столичном «Спартаке» с середины 1938-го по осень 1939 года, Владислав Жмельков из двенадцати пенальти, назначенных в его ворота, отразил одиннадцать! А тот, который он все-таки пропустил, ни в коей мере не может быть вменен ему в вину. Дело в том, что это был повторный пенальти, когда судьи решили, что минуту назад пробитый пенальти был сделан с какими-то нарушениями. Жмельков его взял, но, зацепившись за штангу, повредил руку. Он еще лежал на земле, не в силах подняться, когда мяч снова стоял на одиннадцатиметровой отметке. И он встал, и снова метнулся к мячу, и достал его, но выпустил, не сумев удержать поврежденной рукой.
Владислав Жмельков был абсолютно уверен в себе, уверен в своих силах и возможностях. Редко ли нам приходится слышать на поле, как вратари командуют защитникам, чтоб те перехватили того нападающего, остановили другого, не дали бы ударить третьему. Так вот, Жмельков нередко кричал своим защитникам совершенно противоположное: «Да пропусти же его! Пусть ударит! Пусть! Возьму! Через все поле бежал человек, трудился — пусть ударит!»
Владислав Жмельков был не только удивительный спортсмен, это был мужественный и самоотверженный человек. «Спокойно, ребята, не волнуйтесь», — говорил он перед игрой в раздевалке. Можно себе представить, как играла после таких слов команда. В 1939 году он был признан лучшим спортсменом года в нашей стране, хотя на это звание претендовали и Николай Королев, и Михаил Ботвинник.
После войны Жмельков вернулся в футбол, играл несколько лет в московском «Спартаке», показывая иногда игру, вполне достойную его прежней славы, но, как у нас говорят, стал все чаще допускать нарушение режима. Проще говоря — выпивать стал Владислав Жмельков. В результате играл все хуже, перешел в команду классом пониже, потом его и там не стали держать... А ведь он мог играть еще долгие годы, мог стать отличным тренером, мог и сегодня немало внести в развитие нашего футбола.
Вот пример более свежий — один из известных игроков московского «Торпедо» не выдержал соблазнов, которые обычно подстерегают известного человека, не выдержал натиска многочисленных приятелей, которым попросту было лестно выпить в компании со знаменитостью...
Вот как рассказывают товарищи по команде о катастрофе, случившейся с ним...
— Конечно, судьбу свою решает прежде всего сам человек. Но мы не пробовали бороться за него. Тренеры не желали портить отношения с известным, признанным, пользующимся огромным авторитетом игроком. Ребята считали, что проявить к нему строгость, сказать в глаза, что он подводит их, — значит совершить нетоварищеский поступок. Сделай какой-нибудь новичок хоть сотую долю того, что делал тот спортсмен, — с него бы, как говорится, семь шкур спустили. А тут отвратительная игра в молчанку. В существовании «двух законов» в наших футбольных и хоккейных командах — одного для «звезд», другого для «обыкновенных смертных» — одна из причин того, что иногда мы бессмысленно несем тяжелые людские потери. Сначала в спорте. Потом — в жизни.
Нетребовательность, попустительство, ложное понятие товарищества, существование «двух законов», двух подходов — все это действительно может создать у человека ложное представление о собственной персоне, о своих возможностях. Тут уж и сильному человеку, наделенному здравым рассудком, может показаться, что он имеет несколько больше прав, нежели ближние, что ему позволено несколько больше, что его грехи не столь значительны и позорны. И он начинает нарушать не только режим, но и общественный порядок, начинает нарушать закон, пребывая в полной и счастливой уверенности, что ему простится. Что ж, могут простить родные, друзья, может простить постовой милиционер или автоинспектор, узнав известного человека, но не прощает жизнь. Уж слишком много мы имеем тому горьких примеров.
